Гесериада - Автор Неизвестен
А ключ наводнил Гесер и хитростью потопил гадалку, так как понял, что она узнала его.
Служанки-водоносы и рабыни стали черпать из ключа воду. Берут с середины, попадают водоросли, берут с краю — ил. Набрали так, как учил лама — оказалась совершенно чистая вода, расаяна.
Тогда Гесер заколдовал ведро, и вот никак не поднять даже общими дружными усилиями пятисот девушек вместе с водоносами-служанками и рабынями.
— Что за диво с этим наводнением ключа? — говорят они. — Только что гадалка утонула, а тут ведра не поднять, того ведра, что поднимали своими руками!
— Погодите здесь, я одна схожу к нему! — говорит Чоймсун-гоа и прибегает к старцу.
— Верховный лама! Помоги нам поднять ведро.
— Пустенькая ты шалунья, безрассудная девушка, — отвечает лама. — Разве не один и тот же я говорил с тобой раньше, так и теперь? Отстань, ведь я же не в силах подняться!
— Не шалунья я и не до шуток мне, — говорит девушка, — мне, подавленной прозорливостью Гесер-хана, государя десяти стран света. И не пустая я болтунья. До пустой ли болтовни мне, подавленной волшебною силой святого Гесер-хана? Знаю, что ты не старец-лама, а государь десяти стран света, Гесер-хан. О, святой Гесер! Открой-покажи мне хоть одну твою примету, и пусть возьмут меня твои гении-хранители, если только о той примете я расскажу людям.
— Что эта девушка говорит? — и лама подвинулся. Тогда поднялся из-под него золотой паук величиной с теленка и побежал прямо к ставке трех ширайгольских ханов. Трижды обежал он вокруг ставки и, проговорив: «Был когда-то этот круг ширайгольских трех ханов, а теперь стал Гесер-ханов! — спрятался под старца.
Сидят в ставке ширайгольской люди, сидят и переговариваются:
— Сказать, что это скот — так нет, не скот. Сказать — что это зверь — так нет, не зверь. Что ж это за рогатое существо и почему его речи так похожи на человеческие речи? Не иначе, что это души тридцати богатырей Гесер-хана, государя десяти стран света!
— Ну, вот! — говорит Чоймсун-гоа. — Разве не ясно теперь, что ты Гесер-хан, государь десяти стран света?
Тогда Гесер-хан стал делать превращения и показывать ей все множество войск, всех своих хубилганов. Так он явил ей свою волшебную силу.
— Вечером лежи ты здесь, обернувшись восьмилетним сироткой, — просит она, — а сейчас подними мое ведро.
— Нечего делать! — говорит старец и встает. — Подниму ли я, старик, ведро, которое не смогла поднять вся твоя многочисленная молодежь? А нет — так не браните меня, если оборвется веревка и ведро разобьется.
— Ах, зачем же мы станем бранить тебя?
Поднимая ведро, Гесер волшебством перервал веревку, и ведро упало и разбилось на десять частей.
— Что за старый бездельник, что за старый шалопай! — заплакали и забранились девушки. — До смерти забьет нас теперь Хара-герту-хан. Что нам делать?
— Тогда стала унимать своих девушек Чоймсун-гоа:
— Ах, подруги! Не смейте ругать верховного ламу, а то не забранил бы меня батюшка за вашу злость. И попросила ламу:
— Верховный лама! Восстанови это ведро тайною силою тарнистических молитв!
— Ну-ка, девушки, отступите назад! — говорит лама. — Что делать, коли от старости все перезабыл? Попробую, однако, помолясь будде, сказать тарни. Девушки, назад! Девушки, назад!
Тут Гесер, произнеся тарни, показывает им целое ведро, которое блестит лучше прежнего.
Возвращается Чоймсун-гоа со своими девушками, водоносами и рабынями с водой, а девушки со стыдом и горем говорят в один голос:
— Ах, как же мы дерзнули побранить такого высокого, такого великого ламу!
21
Гесер в образе ольчжибая-найденыша. Разрушение святого Бел-камня. В единоборстве Гесер убивает всех главных ширайгольских витязей
Шиманбироцза гневается и ворчит на свою дочь:
— Откуда ты набралась таким шалостям и баловству? Где ты до сих пор пропадала, пока мы с утра уж три раза поесть успели?
— Ходила играть к роднику! — отвечает та. — А родник наш наводнился так, что в нем утонула шаманка-гадалка. А у нашего-то ключа, батюшка, при самой дороге лежит, просит подаянья восьмилетний сиротка. Как он славно да красно говорит! Возьми его на воспитанье, и сделаем его твоим пажом-телохранителем!
— Разве нет у нас своих неимущих людей, которых нам подобает воспитывать? — говорит ей отец. — Да и нет таких людей, которые сумели б воспитать нищих-бродяг. Ты девушка и не должна мешаться не в свое дело!
Девушка осердилась на своего отца и, как пришла домой, с тех пор никуда не выходила трое суток. А на четвертые почтительно обращается к отцу:
— Батюшка! Сказывают, что тот сиротка до сих пор валяется на дороге? Ах, хоть бы его принял кто!
— Так и быть, я согласен принять! — говорит отец. — Тогда обрадованная Чоймсун-гоа сейчас же посылает за ним своих рабынь.
А Гесер в это время мастерит игрушки: то из слоновой кости сделает оленя и пустит его прыгать; то из золота сделает бабочку и пустит ее летать. Забрала эти игрушки Чоймсу-гоа и показывает отцу.
— Все это, батюшка, смастерил сиротка!
Отец велит привести мальчика и спрашивает его:
— Разве отец твой был мастером? От кого это ты научился?
— Отец мой, — говорит мальчик, — отец умер, когда я был еще совсем маленький, а дядя по матери действительно был мастером. А научился я, присматриваясь к искусной работе Чойрун-дархана.
— Из этого понятливого мальчика выйдет порядочный человек, — говорит Шиманбироцза.
— Ну, а пока будь ты моим пажом-слугой. Днем будь при мне, а ночуй в общей юрте со всеми детьми бедняков.
И он дал мальчику прозвище Ольчжибай, то есть Найденыш.
В ту пору был у трех ханов святой бел-камень. Говорит мальчик Ольчжибай:
— Разбить бы этот валун, бел-камень, да сделать бы из него панцирь, вот был бы панцирь!
— Ты, мой милый, — говорит Чойрун, — ты смотри не взболтни подобных слов людям! Ведь это святой камень у трех ханов. Услыхав такие твои речи, те могут казнить тебя.
Ночью Ольчжибай взвалил на плечи этот камень и положил его недалеко от дверей мастера Чойруна. Смотрит поутру мастер и говорит:
— Худой знак для отца с матерью, что святой камень перекочевал. В чем тут дело?
В следующую ночь Гесер опять волшебною силой взвалил камень
