Мифы Дальнего Востока. От хозяина тайги Дуэнте и шаманки Кытны до духов вулканов и мухоморных девушек - Муравьева Татьяна Владимировна
Незадолго до этого на Сахалине побывал Антон Павлович Чехов — он начал перепись населения, но успел переписать только ссыльных и каторжан, и начальник округа Владимир Осипович Кононович поручил Штернбергу продолжить эту работу и переписать представителей коренных народов Сахалина.
Группа гиляков с Л. Я. Штернбергом. Гиляки. Начало XX в. МАЭ 1837-189.
Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера)
Штернберг пустился в путь. На собачьей упряжке он объехал северную часть Сахалина, населенную нивхами и орочами. В переводчики ему был назначен нивх Гебелька, но Штернберг решил научиться с его помощью сам говорить по-нивхски. В результате он смог свободно объясняться с нивхами и заслужил их доверие. Штернберг останавливался в их юртах, приучил себя есть тюлений жир и параллельно с переписью начал вести наблюдения этнографического характера.
За семь лет сахалинской ссылки Штернберг объехал весь остров, познакомился с жизнью и бытом всех населяющих его народов. Во время поездок ему пришлось пережить немало приключений. Так, в июне 1891 года он проделал долгий путь на лодке по реке Тыми, а далее предполагал ехать на оленях, которых ему обещали дать орочи. Но они почему-то не сдержали своего обещания, и Штернбергу пришлось добираться до мыса Делиль де ла Кройера, южной оконечности земель, населенных нанайцами, пешком и лишь изредка верхом. Случалось ему оказываться и в центре местных конфликтов. «В Александровске распространился слух, — отмечал он в одном из писем, — что меня якобы убили гиляки (так в то время называли нивхов) во время межродовых войн».
Результатом его исследований стала очень интересная монография «Гиляки, орочи, гольды, негидальцы, айны», в которой он в числе прочего довольно много рассказывает о верованиях и мифологии народов Сахалина. Среди «Десяти заповедей этнографа», составленных Штернбергом, была такая: «Не навязывай насильно исследуемому народу своей культуры: подходи к нему бережно и осторожно, с любовью и вниманием, на какой бы ступени культуры он ни стоял».
По окончании ссылки в 1897 году Штернберг вернулся в Петербург. С 1901-го он работал в Музее этнографии и антропологии, преподавал на этнографическом отделении Государственного географического института, который после революции стал называться Ленинградским институтом истории и литературы. Известный исследователь народов Дальнего Востока Владимир Клавдиевич Арсеньев, считавший Штернберга своим учителем, назвал его «основоположником новой русской этнографической школы».
Штернберг скончался в 1927 году, на его могиле написано: «Все человечество едино».
БРОНИСЛАВ ОСИПОВИЧ ПИЛСУДСКИЙ
Бронислав Осипович Пилсудский (1866–1918) не был профессиональным этнографом, он, как и Штернберг, попал на Сахалин в качестве ссыльного. Но судьба распорядилась так, что всю свою жизнь он посвятил изучению этнографии нивхов, ороков и айнов.
Бронислав Пилсудский родился в небольшом городке Зулове близ Вильны (Вильнюса) в польской дворянской семье. В ранней юности он проникся витавшими в то время в воздухе идеями вины дворянства перед народом. Будучи гимназистом-старшеклассником, Пилсудский писал в дневнике «о неравенстве и несправедливости нашего социального строя, который принуждает одних жить за счет других».
В 1886 году Пилсудский поступил на юридический факультет Петербургского университета и сблизился с «Фракцией» — студенческим отделением революционной организации «Народная воля», которая готовилась к покушению на Александра III. Полиция заподозрила неладное, и в день покушения троих бомбистов взяли с поличным, а затем были арестованы и остальные члены группы. Пятеро из них, в том числе старший брат В. И. Ленина Александр Ульянов, были повешены.
Пилсудский, скорее всего, не был причастен к непосредственной подготовке покушения, а возможно, и вообще не знал о нем, но тем не менее ему поначалу тоже вынесли смертный приговор. Однако император заменил казнь пятнадцатью годами каторжных работ на Сахалине.
Прибыв на остров, Пилсудский писал отцу: «Я увидел первый раз то место, где должна протекать моя новая жизнь. Я вспомнил о прошлом и о том, что оставил я в родном краю, и жутко сделалось мне на сердце…»
Молодой человек был заключен в каторжную тюрьму в селе Рыковском. Сначала он вместе с другими заключенными работал на лесоповале, был занят на строительных работах. Но образованные люди ценятся в любой среде, и через некоторое время тюремное начальство перевело его в канцелярию. Пилсудскому было поручено вести метеорологические наблюдения и работать учителем в школе для детей тюремных служащих. Эти занятия давали определенную свободу. Он жил в отдельной избе, мог беспрепятственно перемещаться по острову.
Фото Б. О. Пилсудского. Портрет семьи с сестрами. Айны. Сахалинская область. Не позднее 1909 г. МАЭ 1472-36.
Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера)
В 1891 году Пилсудский познакомился с Штернбергом и по его примеру начал собирать материалы по культуре и быту коренных народов Сахалина и записывать их фольклор. Благодаря доброжелательности и умению общаться Бронислав Осипович легко сходился с людьми самого разного состояния и положения. Нивхи, ороки и айны вскоре прониклись к нему доверием, а он относился к ним как к людям, достойным самого глубокого уважения.
В 1897 году Пилсудский был переведен в разряд ссыльнопоселенцев. К тому времени у него накопился большой и интересный этнографический материал, он начал печататься (правда, под псевдонимом) в газете «Владивосток», что дало ему некоторую известность в научных кругах. В 1898-м по ходатайству Общества изучения Амурского края Пилсудский был направлен во Владивосток для работы в музее общества.
В 1901 году срок его ссылки закончился, но Пилсудский решил остаться на Сахалине и продолжать работу. В 1903 году он был награжден серебряной медалью Русского географического общества «За труды на пользу науке».
Во время очередной поездки по острову он познакомился с айнским старейшиной Кимура Богунка и влюбился в его племянницу Чухсанму. Их торжественное бракосочетание состоялось в деревне Ай и было совершено по айнскому обряду.
Пилсудский был уверен, что проживет на Сахалине до конца своих дней. Но в 1904 году началась Русско-японская война. Деревня Ай отошла к японцам, и над Пилсудским нависла угроза обвинения в шпионаже. Нужно было возвращаться в Европу. «Должен поехать на запад, — пишет он, — хотя и пугает меня жизнь тамошняя». Он хотел ехать вместе с женой, которая тогда была беременна, и маленьким сыном, но Кимура Богунка не разрешил. Слово старейшины было для Чухсанмы, как и для любой айнской женщины, законом, и Пилсудский уехал один.
Он поселился в Кракове. В Польше в это время шла интенсивная политическая борьба, одним из лидеров которой стал младший брат Пилсудского — Юзеф. Бронислав был далек от политики, суета большого города казалась ему утомительной и бессмысленной, и он почувствовал себя чужим на родине предков. Бронислав Осипович пытался заниматься обработкой своих сахалинских материалов, но ему было ясно, что эти занятия бесперспективны. «Здесь, в Польше, — с грустью отмечал он в одном из писем, — нет ни средств, ни особого интереса к этой области науки».
С началом Первой мировой войны Пилсудский уехал в Швейцарию, затем обосновался в Париже. Он говорил, что ему не хватает воздуха, пространства и движения, мечтал вернуться на Дальний Восток. А 17 мая 1918 года Пилсудский утонул в Сене. Говорили, что это было самоубийство.
