Нестандартный ход 2. Реванш (СИ) - De Ojos Verdes
— Но, Рома...
В том же тоне пресек попытку оправдаться и через считанные мгновения вернулся с аптечкой. Обработал порез на её ладони, забинтовал и аккуратно выпустил. А у самого почему-то были сбиты костяшки, покрывшиеся темной корочкой. Еще вчера их точно не было…
Когда перешел к лицу, моментально нахмурился. Элиза, молча наблюдавшая за ним, удивлялась, что волны адреналина никак не отпускают. её не переставала одолевать мелкая дрожь. Но, может, она не только из-за накрывшей десятью минутами ранее паники? А еще и в силу трепета, с которым этот мужчина сейчас с ней возится?..
— Рана глубокая и рваная. Боюсь, здесь без швов не обойтись. Поехали.
С колотящимся от отходняка сердцем, постепенно осознающая, что именно произошло, девушка вновь позволила себя увести. И когда бросила взгляд на поникшую и плачущую Лену, крупно вздрогнула, отгоняя страх. Та с надеждой и щенячьими глазами воззрилась на Рому, намереваясь встать, но он жестом велел ей оставаться на месте и кинул короткое:
— С тобой мы обязательно поговорим позже.
Они спешно спустились и пересекли вестибюль, в котором стало заметно живее — сотрудники возвращались с обеденного перерыва. И прямо в дверях столкнулись с Дашковым. Алекс с Элизой уставились друг на друга в обоюдном изумлении. Он — на её окровавленную щеку, она — на его сплошь разукрашенное свежими синяками лицо.
Пока Рома не загородил девушку собой, безмолвно убрав мужчину с дороги.
Ближайшее медучреждение отыскалось в пятнадцати минутах езды от комплекса. Процедура заняла примерно столько же после всех формальностей и небольшого опроса.
Когда Элизу отпустили, Рома тут же поднялся со скамьи и забрал назначения врача.
— Я видел здесь аптеку, сразу все купим.
— Не надо, — встрепенулась она, отбирая их, — вечером я улетаю, там на месте все куплю...
Они взглянули друг другу в глаза. И между ними возникло острое понимание всего, что приключилось. А вместе с тем… прожгло и неизбежностью того, чем закончится.
Поставленные на паузу за эти час-полтора реакции и эмоции стали пробивать брешь, вызывая внутри горячую болезненную пульсацию. Отупляющее спокойствие рухнуло куда-то в ноги, которые вмиг ослабли.
— Обними меня, что ли, Разумовский? — он в одно стремительное обволакивающее движение выполнил её просьбу, вздохнув с пронзившим девушку отчаянием. — Дяденька-хирург сказал, нет никаких опасных разрывов. Но останется шрам, который потом можно убрать.
Элиза устроилась у него на плече и прикрыла веки. Как же хорошо в его объятиях, как тепло, уютно и безопасно. Но...
Было стойкое ощущение, что она кончилась. Как если бы была песочными часами, в которых крупинки медленно утекали через горловину в нижний из сосудов, а верхний, который её проекция, — окончательно опустел. Время вышло.
— Я отвезу тебя в аэропорт, — выдал Рома немного сбитым хриплым голосом. — Нет. — Тогда отвезу домой, — настоял упрямо. — Отвези, — согласилась шепотом.
Они очутились на улице, где вовсю падал снег, кружась аномально громадными снежинками. И Разумовский своей ладонью прикрыл её поврежденную щеку, чтобы не намокла повязка. Он вел Элизу к машине, не замечая, как девушка смотрит на него. С сожалением. До одури тоскливо. Думая о том, что мужчина был прав: какой же беспорядок оба породили. В попытке не навязываться друг другу, когда как желали обратного... Навязаться намертво.
— Кто у нас родился: племянник или племянница? — вопрос застал Элизу врасплох.
Часть пути уже была преодолена, но почти в тишине, салон наполнялся лишь внешним шумом от трения стеклоочистителей. И прозвучавшие слова резко вывели её из транса, в который она до этого неумолимо сползала.
— Откуда ты... — девушка повернулась к нему в изумлении и запнулась, осененная догадкой, — ...так это ты сказал Владу? — усмехнулась, иронично качнув головой. — Ну, конечно, а кто еще! Заметил вчера сообщения в телефоне?
И до нее вдруг дошло: у нас. Действительно. У них теперь еще одно связующее событие, еще одно родство через Лилит, Влада и новорожденного малыша.
— А твой брат тебе не сказал? — проворчала, прищурившись. — У него сейчас хватает забот, я не беспокоил. — У нас родился племянник, — сдалась Элиза с улыбкой. — А появившийся из ниоткуда Влад еще и навел нехилой суматохи... Посмотрим, чем закончится эта история.
Уголки губ Ромы дрогнули и устремились вверх.
Девушка отвела взор и уставилась перед собой. Но через несколько минут из неё все же вырвалось то, что тревожно крутилось, царапало и грызло её изнутри:
— Ты, правда, заставил Лену пойти на аборт?
— Нет, — Элиза успела выдохнуть... и в следующее мгновение застыть от услышанного. — Я не заставил её «пойти» на аборт. Я сам отвел её на него. За руку.
Ровный тон Разумовского не мог обмануть девушку. Он напряжен, всё еще зол и... что-то еще.
Когда вчера мужчина сказал, что ребенка больше нет — а формулировка подразумевала, что точно был, — она сделала единственно возможный вывод, что у Лены тоже произошел выкидыш. Но не позволяла себе размышлять на эту тему, опасаясь внезапных инсайтов... боясь признаться, что испытала облегчение. Ведь это гнусно. И чудовищно, учитывая, как сама же переживала аналогичную потерю.
Сегодня, когда Лена обвинила её во всем, огорошив новостью об аборте, это буквально вышибло из Элизы душу. Как такое может быть?!
— Как же... — слова застревали в горле, неверие душило и рвало сознание. — Из-за меня?..
Она обернулась и вперилась в точеный профиль.
— Из-за тебя? — удивился он, обдав мимолетным цепким взглядом. — Ну, может, в какой-то степени.
Что?!
Сердце ухнуло в пятки. Температура тела будто враз снизилась до минусовой. У нее просто отнялся язык, и девушка продолжала смотреть на него в онемении.
А Рома вздохнул вдруг... устало и сокрушенно.
— Ты, вообще, представляешь себе, чтобы такая... чтобы Лена могла воспитать нормального ребенка? Женщина, с которой я всегда предохранялся. Женщина, которая забеременела обманным путем, не гнушаясь жесткого опьянения мужчины в тот момент и пользуясь его нетрезвостью и невменяемостью? Женщина, которая пошла на ряд подлостей во имя какой-то только ей понятной неадекватной привязанности... Я категорически против подобного расклада. И еще большой вопрос, родился бы этот ребенок здоровым при всех отягчающих обстоятельствах? А потом? В ход пошли бы манипуляции в мой адрес? Через живой инструмент? И я должен был бы переживать о его психике?
Воцарилась мертвая тишина. Вторящая глубокому вакууму в голове Элизы. Это все было слишком. Слишком во всех смыслах! Жестоко, цинично и правдиво!
Но более всего — больно, черт возьми! Больно, что она обсуждает с любимым человеком ЭТО! Чужую беременность от него, чужой аборт, чужие поступки... и чувствует себя при этом причастной к чему-то грязному...
— Ты же видела, что с ней сегодня творилось, — продолжил Разумовский бесцветно и подавленно. — Ей нужна профессиональная помощь. А не рожать. Даже в благополучных семьях часто вырастают моральные инвалиды. Я тому пример. Что говорить об остальных? О неполных семьях? О той же Лене в качестве матери? Понимаю, что разочаровал тебя этим шагом, Элиза. Но, пожалуй, буду честен до самого конца. Если уж и заводить детей, то только от женщины, с которой хочешь связать свою жизнь. А в этой роли никого... кроме тебя я и мысленно не допускаю.
Девушка не смогла ответить. Не знала, что. Не знала, как. Ничего не знала. По крайней мере, в данную секунду. Стоит ли им говорить? Похоже, Рома пришел к тому же выводу — не стоит. Именно поэтому оставшуюся до её дома дорогу они проехали в гнетущем молчании.
Разумовский открыл ей дверцу, довел до квартиры и, перешагнув через порог, остановился, глядя на чемодан.
Элиза тоже замерла, подняв к нему лицо.
Ей было так сложно поймать какую-то малейшую здравую мысль во всем этом хаосе, что впору было выть в бессилии. Она запуталась, и эта беспомощность кромсала её на части. Все опоры разом рухнули. Крохотный огонек сиротливо метался на этих руинах, не представляя, за что ухватиться…
