Льюис Спенс - Мифы инков и майя

Перуанцы верили, что у озера Титикака творец создал всех обитателей земли, как людей, так и животных, и поэтому этот регион в их глазах был священным. Жители Кольяо называли его Мамакота (Мать-вода), потому что вода давала им пищу. С этим поклонением связаны два огромных идола. Один, под названием Копакауана, был сделан из голубовато-зеленого камня, имел форму рыбы с женской головой и был помещен на видное место на берегу озера. Когда здесь появились испанцы, поклонение этой богине так глубоко укоренилось, что те смогли подавить его, только установив на это место статую Девы Марии. Этот христианский символ стоит здесь и по сей день. Мамакоту почитали за то, что она давала рыбу, которой изобиловало озеро. Другой идол, Копакати (Змей-камень), изображал стихию воды, воплощенную в самом озере в виде женской фигуры, покрытой змеями, которые в Америке почти всегда символизируют воду.

Необычную легенду рассказывают об этой озерной богине. Ей поклонялись главным образом как дарительнице дождя, но Уайна Капак с его современными взглядами, который путешествовал по стране, разрушая huacas, решил возвести на острове озера Титикака храм богу Ятири (Правитель) – так народ аймара называл бога Пачакамака в его ипостаси Пачайячачика. Он начал с возведения новой святыни на самом острове Титикака. Но бог, когда его призвали, отказался удостоить и своих приверженцев, и жрецов каким-либо ответом. Тогда Уайна приказал, чтобы святыню перенесли на остров Апингуэла. Но то же самое произошло и там. Затем он открыл храм на острове Паапити и сделал там щедрые жертвоприношения лам, детей и драгоценных металлов. Но обиженная богиня, покровительница озера, невыносимо рассерженная его вторжением в ее древние владения, устроила на озере такую неистовую бурю, что остров и святыня на нем исчезли в волнах, и с тех пор глаза смертных так их и не видели.

Богу дождя и грома в Перу поклонялись в различных частях страны под разными именами. У племени кольяо он был известен как Кон, а в тех частях владений инков, которые в настоящее время известны как Боливия, его называли Чурокуэлья. В районе горных хребтов у побережья он, вероятно, был известен как Парьякака, который изгнал huaca этого региона при помощи ужасных бурь, насылая на него дождь и град в течение трех дней и ночей в таком количестве, что образовалось большое озеро Парьякака. Ему приносили в жертву сожженных лам. Но инки, недовольные этим местным культом, который ни в коей мере не подходил к их системе центрального управления, решили создать одного бога грома, которому должны поклоняться все племена их империи, как единственному богу в своем роде. Нам неизвестно его имя, но из мифов мы знаем, что он представлял собой смешение всех других богов грома в перуанской империи, во-первых, потому, что неизменно занимал третье место в тройке великих богов (создатель, солнце и гром), причем все они в большей или меньшей степени являли собой сплав провинциальных и столичных богов, а во-вторых, потому, что ему была поставлена огромная статуя в Кориканче в Куско, которая представляла его в виде человека в головном уборе, скрывающем лицо и символизирующем тучи, в которых всегда прячется голова бога грома. Кроме того, у него был свой особый храм, и Инка Пачакутик выделил ему долю из священных земель. Рядом с его статуей стояла статуя его сестры, которая несла сосуды с водой. По мотивам мифа неизвестный поэт сочинил на языке кечуа следующее небольшое изящное стихотворение, которое перевел недавно умерший Даниэль Гаррисон Бринтон, увлеченный американист, профессор американской археологии в Пенсильванском университете:

Добрая принцесса,Смотри, твой братРазбивает твой сосудНа кусочки.От удара исходитГром, молния,Всполохи молний.А ты, принцесса,Берешь воду,А дождьИ град илиСнег раздаетВиракоча,Создатель мира.

Здесь видно, что переводчик использует имя Виракоча, как будто его имя и было именем того бога. Но это было просто такое распространенное выражеие для обозначения более чем просто священного существа. Комментируя эту легенду, Бринтон пишет: «В этой милой случайной находке, дошедшей до нас после гибели безвозвратно потерянной литературы, есть не один пункт, который привлекает глаз исследователя древности. Он может найти в нем ключ к расшифровке имен богов, столь часто встречающихся в перуанских легендах, Контиси и Ильятиси. Оба они означают «сосуд грома» и оба, без сомнения, имеют отношение к такому явлению, как гроза». Ссылаясь на перуанский миф о грозе, в другом месте он пишет: «На территории всего царства инков перуанцы почитали бога Атагуху, создателя всего сущего и владыку небесного свода. Согласно легенде, от него произошли первые смертные, человек Куамансури, спустившийся на землю, где он женился на сестре неких Гуачиминов, темных сущностей, во власти которых она тогда находилась. Они уничтожили его, но их сестра родила сыновей-близнецов, Апокатекиля и Пигерао. Первый был более могущественным. Дотронувшись до бездыханного тела своей матери, он вернул ее к жизни; затем он заставил отступить и убил Гуачиминов и, направляемый Атагуху, выпустил индейский народ из земли, перевернув ее золотой лопатой. По этой причине они обожали его как своего творца. Они думали, что это он производит гром и молнию, швыряя камни из своей пращи. А падающие молнии они считали его детьми. Почти не было деревень, в которых не хранился бы хоть один такой камень. По внешнему виду это были маленькие круглые камешки, но они обладали замечательным свойством сохранять плодородие полей, защищать от молний, и нетрудно догадаться, что их почитали как богов огня, а также как средство, способное разжечь пламя страсти и желания в самой холодной груди. Поэтому их высоко ценили в качестве любовных амулетов. В горах была установлена статуя Апокатекиля, по одну сторону которой стояла фигура его матери, а по другую – его брата. «Это был Князь Зла, самый почитаемый бог перуанцев. От Кито до Куско не было индейца, который не отдал бы все, что у него есть, чтобы умилостивить его. Пять жрецов, два служителя и толпа рабов обхаживали его идола. Его главный храм окружало довольно большое поселение, жители которого не имели больше никакого другого занятия, кроме служения ему». В память об этих братьях в Перу близнецов всегда считали посвященными молнии.

Есть зафиксированный письменно пример того, как huillca мог отказаться в каком-то случае признать даже само верховное величество. Инка Манко, царская власть которого была вручена ему самим Писарро, предложил сделать жертвоприношение одной их этих святынь-оракулов. Используя в качестве посредника своего жреца-хранителя, оракул отказался признать его, заявив, что Манко не законный Инка. Поэтому Манко приказал сбросить этого оракула – а он представлял собой камень – вниз, и на месте его падения появился его дух-хранитель в виде попугая и улетел. Вероятно, птица, которая таким способом получила свободу, была обучена жрецами отвечать на вопросы тех, кто приходил за советом к святыне. Но мы узнаем, что после приказа Манко последовать за птицей попугай нашел другой камень, который открылся, чтобы принять его, и дух huillca перенесся в это новое жилище.

Позднее перуанская мифология стала признавать только трех богов самого высокого ранга: землю, гром и созидательное начало. Пачакамак, великий дух земли, получил свое имя от слова «пача», которое переводится как «предметы, существа». В этом смысле материальных видимых предметов оно является эквивалентом слова «мир»; будучи применено к событиям, которые следуют одно за другим, оно обозначает «время», а в отношении предметов, связанных с людьми, значит «собственность», особенно это относится к одежде. Мир видимых предметов, таким образом, называется Мамапача (Мать-земля) – под таким именем древние перуанцы поклонялись земле. С другой стороны, Пачакамак не является самой землей, почвой, он является духом, который оживляет все, что из нее появляется. От него происходят духи растений и животных, которых порождает земля. Пачамама – это мать духов (материнский дух) гор, камней и равнин. Пачакамак – дух-отец зерновых культур, животных, птиц и человека. В некоторых местностях Перу Пачакамаку и Пачамаме поклонялись как богам-супругам. Возможно, это было распространено повсеместно в древние времена, постепенно выходя из употребления в более поздний период. В дальнейшем Пачамама стала уже символизировать землю, непосредственно граничащую с каким-либо поселением, от которой зависели его жители, так как она была их поставщиком пищи.

Легко увидеть, как такое представление о Пачакамаке, духе живой природы, сольется с идеей всеобщего или даже не всеобщего создателя-творца. То, что до этого существовало понятие о созидательном начале, может быть доказано существованием в Перу такого имени, как Контикси-Виракоча (Тот, кто дает начало). Вероятно, в какой-то сравнительно далекий период это понятие и концепция Пачакамака пришли в столкновение и, возможно, легко слились, когда стало ясно, насколько близки и родственны эти две идеи. Действительно, Пачакамак еще был известен как Пачарурак, «создатель» всего сущего – надежное доказательство его слияния с идеей созидательной силы. И как таковой, он имел свой символ, который представлял собой овальную золотую пластину, которая висела в Куско в великом храме Кориканча между изображениями солнца и луны. Она была расположена вертикально, и можно с некоторой долей вероятности предположить, что представляла собой символ той универсальной матрицы, из которой произошло все. В другом месте в Куско создатель был изображен в виде каменной человеческой фигуры.