Эдит Гамильтон - Мифы и легенды Греции и Рима
Тем временем наученный Афиной Палладой Телемах попрощался с Еленой и Менелаем и взошел на корабль, желая как можно скорее попасть домой. Он предполагал (и эту мысль опять-таки вложила ему в голову Афина), что, высадившись на берег, он не отправится сразу домой, а сначала зайдет к свинопасу, чтобы узнать, не случилось ли чего-нибудь новенького в его отсутствие. Когда юноша появился на пороге, Одиссей помогал готовить завтрак. Эвмей приветствовал его со слезами радости на глазах и попросил присесть и разделить трапезу. Но прежде, чем приступить к ней, Телемах послал Эвмея известить Пенелопу о своем возвращении. После этого отец и сын остались наедине. В этот момент Одиссей заметил за дверью Афину, сделавшую ему знак рукой. Он вышел к богине, и в мгновение ока она вернула Одиссею его прежний облик и повелела сказать Телемаху, кто он есть на самом деле. Молодой человек ничего не замечал, пока вместо старого нищего перед ним не предстал мужчина во цвете лет с величественной осанкой. Изумленный, он вскочил на ноги, полагая, что перед ним – бог. «Я – твой отец», – произнес Одиссей; они обнялись и заплакали. Но времени у них было в обрез, а спланировать надо было еще очень многое. Последовал беспокойный разговор. Одиссей был настроен на то, чтобы выгнать незваных гостей силой, но как им двоим справиться с целой оравой «нагло-буйных» женихов? Наконец было решено, что на следующее утро они пойдут во дворец и что Телемах спрячет все имеющееся в доме оружие, оставив только то, которое может понадобиться им двоим. Далее снова последовало быстрое вмешательство Афины, и, когда Эвмей вернулся назад, он снова увидел перед собой старого нищего.
На следующий день Телемах отправился во дворец первым, а двое других следовали за ним на некотором расстоянии. Они достигли города и вошли во дворец. Наконец после двадцатилетнего отсутствия Одиссей оказался под сводами родного дома. Когда он входил во двор, старый лежащий там пес поднял голову и навострил уши. Это был Аргос, которого Одиссей держал еще до отъезда под Трою. Но в тот момент, когда появился его хозяин, пес тотчас же узнал его и помахал хвостом, но даже подползти к Одиссею хоть чуть-чуть поближе сил у него уже не было. Одиссей, тоже узнавший его, смахнул слезу. Он даже не стал подходить к животному, чтобы не вызывать подозрений у свинопаса; и в тот же самый момент, когда Одиссей отвернулся в сторону, пес умер.
А в пиршественном зале дворца женихи, отпировав, предавались праздному безделью. Им захотелось позабавиться над жалким старым нищим, который только что вошел в зал, а Одиссей выслушивал все их издевательские насмешки с терпением и покорностью. Один из них, человек злобный, выйдя из себя, даже дал Одиссею тумака. Таким образом, он осмелился ударить странника, просящего о гостеприимстве. Пенелопа услышала об этой выходке и заявила, что сама побеседует с обиженным беднягой, но сначала ей захотелось спуститься в пиршественный зал. Она хотела повидать Телемаха и, кроме того, посчитала разумным показаться перед женихами. Пенелопа была такой же рассудительной, как и ее сын. Если Одиссея уже нет на свете, ей стоило бы выйти за самого богатого и самого щедрого из женихов. Она не должна обескураживать их слишком сильно. Кроме того, в голову ей пришла одна многообещающая мысль. Пенелопа спустилась из своих покоев в зал в сопровождении двух служанок. Лицо ее было прикрыто покрывалом, и выглядела она так прелестно, что женихи просто затрепетали от восторга. То один, то другой поднимались с места, чтобы сказать ей комплимент, но скромная хозяйка только отвечала, что из-за своих забот и печалей растеряла всю свою красоту. Пришла же сюда она с очень серьезной целью. Ее супруг, несомненно, уже никогда не вернется домой. Почему же они не пытаются поухаживать за ней, как принято оказывать внимание женщине из хорошего рода, обладающей к тому же значительным состоянием, чтобы добиться ее расположения? Почему не осыпают ее дарами? Ее предложение подействовало немедленно. Всех женихов сопровождали глашатаи, которым было приказано принести в зал и вручить Пенелопе множество дивных изысканных вещей: здесь были и одежды, и драгоценности, и золотые цепи. Ее служанки тотчас отнесли их наверх, в ее покои, и Пенелопа удалилась с чувством большого удовлетворения.
Потом Пенелопа послала за обиженным чужеземцем. Она ласково поговорила с ним, а Одиссей рассказал ей историю о том, как повстречал ее мужа на пути в Трою. Этот рассказ заставил ее всплакнуть, и она проливала слезы от горя, пока старик не утешил ее. Одиссей пока не собирался открывать свою тайну, и его лицо все время хранило каменное выражение. Вспомнив о своих обязанностях хозяйки, Пенелопа призвала старую няньку, Евриклею, которая заботилась об Одиссее еще с его младенчества, и приказала ей омыть ноги гостя. Одиссея это встревожило, поскольку на одной ноге у него был шрам, полученный им еще в детстве на охоте от дикого кабана, и он опасался, что нянька опознает его по шраму. Она действительно узнала Одиссея и отпустила его ногу так резко, что лохань опрокинулась. Одиссей же, взяв ее за руку, тихонько прошептал: «Милая нянюшка, ты все знаешь. Но ни слова ни единой душе!» Та дала обещание, и Одиссей попрощался с ней. Ложе себе он нашел в передней, но долго не мог уснуть, раздумывая над тем, каким же образом сумеет одолеть стольких женихов. В конце концов ему пришло на ум, что в пещере киклопа он был в гораздо более тяжелой ситуации, а с помощью Афины он, как следует надеяться, выйдет победителем и здесь. С этими мыслями Одиссей заснул.
Утром женихи появились снова, еще более развязные и наглые, чем раньше. Без спешки, совершенно беззаботно они разлеглись на ложах и приготовились пировать, не подозревая, какой страшный пир уготован им богиней и многотерпеливым Одиссеем.
Их празднество было прервано мудрой женщиной Пенелопой. За ночь она придумала свой собственный план. Утром она отправилась в кладовую, где среди множества сокровищ находились также большой лук и набитый стрелами колчан. Они принадлежали Одиссею, и ни одна рука, кроме Одиссеевой, никогда не натягивала этот лук или пользовалась им. Взяв их в руки, она спустилась в зал.
– Послушайте меня! – обратилась Пенелопа к женихам. – Перед вами лук богоравного Одиссея. Того, кто натянет его и пошлет стрелу через двенадцать поставленных в одну линию колец, я возьму в мужья.
Телемах мгновенно сообразил, каким образом это обстоятельство может быть обращено на пользу отцу и ему, и постарался подыграть Пенелопе.
– Вперед, женихи! – вскричал он. – Не уклоняться и никаких извинений! Впрочем, постойте. Я попытаюсь натянуть лук и выстрелить и посмотрю, достоин ли я носить оружие своего отца.
С этими словами он разместил кольца строго по одной линии, а потом взял лук и изо всех сил попытался натянуть его. Быть может, он и сделал бы это, не подай Одиссей ему знак прекратить попытки. После Телемаха один за одним лук стали брать в руки женихи, но он оказался слишком тугим для них; самому сильному не удалось натянуть тетиву.
Поняв, что ни один из женихов не добьется успеха, Одиссей вышел во двор, где в этот момент свинопас о чем-то говорил со скотником, человеком столь же надежным, как и он сам. Одиссею была нужна их помощь, и он открылся им. В качестве доказательства он предъявил шрам на ноге, который они столько раз видели в минувшие годы. Они опознали шрам и разрыдались от радости. Но Одиссей тотчас же остановил их.
– Сейчас не время для слез, – заявил он. – Послушайте, чего я хочу от вас. Ты, Эвмей, найди какой-нибудь способ передать мне лук и стрелы, а потом присмотри за тем, чтобы горницы служанок были заперты и в зал никто не мог бы войти. А ты, кривоногих быков сторожитель Филойтий, закрой и запри ворота двора.
Затем Одиссей вернулся в пиршественный зал; свинопас и скотник следовали за ним. Когда они входили, последний жених неудачно завершил попытку натянуть лук. Одиссей попросил:
– Дайте мне лук, и я посмотрю, при мне ли мои прежние силы.
При этих его словах в толпе женихов поднялся злобный ропот. Чужеземец, да еще и нищий, не будет касаться лука, заголосили они. Но Телемах резко осадил их. Это ему, а не им решать, кто вложит в лук стрелу. И он приказал Эвмею передать оружие Одиссею.
Все внимательно следили за тем, как Одиссей берет лук в руки и рассматривает его. Потом, с необычайной легкостью, как опытный музыкант, натягивающий струну на своей лире, он согнул лук и натянул тетиву. Затем Одиссей наложил стрелу на тетиву, натянул ее и, не сходя со своего места, пустил стрелу через все двенадцать колец. В следующее мгновение он одним прыжком очутился у двери, и рядом с ним встал Телемах.
– Наконец, наконец-то! – загремел Одиссей и выпустил еще одну стрелу. Она нашла свою цель – один из женихов в агонии свалился на пол. Остальные в ужасе вскочили на ноги. А где же оружие? Оружия видно не было. А Одиссей стрелял непрерывно. Стоило просвистеть стреле, и одним из женихов становилось меньше. Охранявший отца Телемах со своим длинным копьем удерживал толпу женихов, чтобы они не могли выскочить через дверь или напасть на Одиссея с тыла. Столпившись, они представляли собой отличную мишень, и, пока у Одиссея не иссякнут стрелы, он будет убивать их, не оставляя никаких шансов на спасение. Но даже тогда, когда стрелы у Одиссея закончились, женихам не стало легче, потому что в зале появилась Афина, пожелавшая принять участие в свершениях своего любимца. Она предотвращала всякую попытку напасть на Одиссея. А его сверкающее копье не знало промаха; в зале то и дело раздавался ужасный звук раскалывающегося черепа, пол обагрялся кровью.