Хэдленд Дэвис - Мифы и легенды Японии

– Хоити! Хоити! – стали звать мальчики-прислужники. – Немедленно прекрати играть! Тебя околдовали, Хоити!

Но слепой монах продолжал петь и играть, будто поглощенный каким-то странным и ужасным видением.

Тогда прислужники прибегли к крайним мерам. Они принялись трясти Хоити и кричать ему прямо в уши:

– Хоити, пойдем назад с нами сейчас же!

Слепой певец побранил их и сказал, что многоуважаемое собрание не потерпит, чтобы его представление прерывали.

Юноши стали оттаскивать Хоити прочь силой. Когда они добрались до храма, с него сняли мокрую одежду и поставили перед ним еду и напитки.

К тому времени приятель Хоити был уже чрезвычайно зол и потребовал немедленных объяснений столь необычного поведения. Хоити после долгих колебаний поведал другу обо всем, что с ним произошло. Выслушав повествование о необычайных приключениях Хоити, его друг сказал:

– Мой бедный товарищ! Тебе следовало рассказать мне об этом раньше. На самом деле ты не был в гостях у благородного господина в большом доме, а находился на соседнем кладбище и сидел перед могильным камнем Антоку-Тэнно. Твое великое мастерство привлекло духов клана Тайра. Хоити, ты в большой опасности, ведь, подчиняясь этим духам, ты, несомненно, окажешься в их власти, и рано или поздно они убьют тебя. К сожалению, сегодня вечером меня позвали на службу далеко отсюда, но перед тем, как я уйду, я прослежу, чтобы твое тело было покрыто священными текстами.

Перед наступлением ночи Хоити раздели догола, и на его теле прислужник написал тушью тексты из священной буддийской сутры, известной как «Хання-Сингё»[113]. Эти тексты были написаны на груди, голове, спине, лице, шее, ногах, руках и даже на ступнях Хоити.

Тогда его друг сказал:

– Хоити, сегодня ночью тебя опять будут звать. Не отзывайся, сиди очень тихо и все время медитируй. Если ты выполнишь мой наказ, с тобой ничего не случится, и они не причинят тебе вреда.

Той ночью Хоити сидел в одиночестве на веранде, не шевелясь и стараясь дышать как можно тише. И снова он слышал шаги.

– Хоити! – позвал зычный голос.

Но слепой музыкант не отвечал. Объятый страхом, он сидел очень тихо.

Его снова и снова звали по имени, но он не отвечал.

– Так не пойдет, – проворчал незнакомец. – Я должен посмотреть, где он прячется.

Незнакомец поднялся на веранду и остановился рядом с Хоити, который теперь дрожал от ужаса, опасаясь быть обнаруженным.

– Ага! – сказал незнакомец. – Вот его бива, но на месте того, кто должен играть на ней, я вижу только уши! Теперь понятно, почему он не отвечает. У него нет рта – только эти два уха! Вот эти уши я и отнесу своему господину!

В следующее мгновение уши Хоити оказались оторванными, но, несмотря на адскую боль, слепой монах не издал ни одного стона.

Затем незнакомец ушел, и, когда его шаги затихли вдалеке, единственный звук, который слышал Хоити, был звук струящейся на пол веранды крови. Вот в таком состоянии и нашел беднягу Хоити после своего возвращения его приятель.

– Бедный Хоити! – воскликнул он. – Это я во всем виноват. Я доверил прислужнику написать священные тексты на каждой части твоего тела. Он не сделал этого только на твоих ушах. Я должен был проследить, чтобы он исполнил мое поручение должным образом. Хотя эти злые духи больше никогда тебя не побеспокоят.

С того дня слепой Хоити стал известен как Миминаси-Хоити (Безухий Хоити).

Однажды монах по имени Мусо Кокуси заблудился, странствуя по провинции Мино. Отчаявшись найти хоть какое-нибудь человеческое жилище, он уже собирался заночевать под открытым небом, когда случайно обнаружил маленькую хижину отшельника – андзицу.

Его встретил старый монах, и Мусо попросил приютить его на ночь.

– Нет, – сердито отвечал хозяин хижины, – я никогда никому не даю приюта. Вон в той долине ты найдешь деревушку – ищи ночной отдых там.

Напутствуемый этими довольно невежливыми словами, Мусо ушел и добрался до указанной деревни, где его приветливо встретили в доме старосты. Входя в главную комнату, монах увидел собравшихся людей. Его провели в отдельную комнату, и он уже был готов погрузиться в сон, когда услышал плач, и вскоре после этого перед ним предстал молодой человек, держащий в руке фонарь.

– Добрый монах, – сказал он, – я должен сказать вам, что мой отец недавно умер. Мы не хотели рассказывать об этом, когда вы пришли, поскольку вы устали и нуждались в отдыхе. Люди, которых вы видели в главной комнате, пришли, чтобы выразить свое почтение умершему. Теперь мы все должны уйти, уж таков обычай в нашей деревне, если кто-то умирает, потому что с трупами происходят странные и ужасные вещи, когда их оставляют в одиночестве. Но возможно, будучи монахом, вы не побоитесь остаться с телом моего бедного отца.

Мусо ответил, что он нисколько не боится, и сказал молодому человеку, что проведет службу и приглядит за покойником, пока все будут отсутствовать. Затем молодой человек вместе с остальными плакальщиками покинул дом, а Мусо остался в одиночестве во время своего ночного бдения.

После того как Мусо исполнил погребальный обряд, он несколько часов подряд просидел, медитируя. Когда настала глубокая ночь, он вдруг почувствовал присутствие некоего странного призрака, такого ужасного с виду, что монах не мог ни пошевелиться, ни слова вымолвить. Призрак подошел, поднял труп и быстро сожрал его. Не удовольствовавшись ужасной трапезой, эта таинственная тень проглотила и подношения, а затем исчезла.

На следующее утро жители деревни вернулись и не выразили никакого удивления, услышав, что труп исчез. Мусо поведал им о своем ночном приключении и спросил, не служит ли иногда похоронные службы монах-отшельник, который живет на холме.

– Я был в его хижине-андзицу прошлой ночью, и, хотя он отказал мне в ночлеге, он указал мне, где можно найти приют.

Жители деревни изумились таким словам и заверили Мусо, что ни отшельника, ни андзицу на том холме никогда не бывало. Они настаивали на своем и уверили Мусо, что его обманули какие-то злые духи. Мусоничего на это не ответил и вскоре ушел, полный решимости по возможности разгадать эту тайну.

Мусо без труда снова отыскал андзицу. Старый отшельник вышел к нему, поклонился и попросил прощения за свою давешнюю грубость.

– Мне стыдно, – добавил он, – не только за то, что я не приютил вас, но и за то, что вы видели мой настоящий облик. Вы видели, как я пожирал труп и погребальные подношения. Увы! Добрый человек, я – дзикининки (каннибал). И если вы отнесетесь ко мне с терпением, я поведаю вам о моем несчастье. Много лет назад я был священником в этой округе и проводил огромное количество похоронных обрядов и служб, но я был плохим священником, потому что не испытывал настоящего религиозного чувства, когда выполнял эти службы, а думал только о хороших одеждах, еде, драгоценностях, которые вымогал у родственников покойных. Из-за этого после смерти я возродился в дзикининки и с тех пор поедаю трупы всех, кто умирает в округе. Я умоляю вас проявить сострадание к моему теперешнему положению и прочитать несколько молитв от моего имени, чтобы я поскорее обрел покой и положил конец моему великому греху.

Тотчас, как прозвучали эти слова, отшельник и его хижина вдруг исчезли, и Мусо увидел себя стоящим на коленях перед покрытым мхом могильным камнем, который, по-видимому, находился над могилой несчастного священника.

Женщина с бледным лицом уныло брела вдоль улицы Накабара-мати и, зайдя в одну лавку, купила немного сладкой патоки мидзу-амэ[114].

Она все время приходила поздним вечером – всегда изможденная и молчаливая. Владелец лавки, заинтересованный ее поведением, однажды последовал за ней, но, увидав, что женщина вошла на кладбище, в недоумении и страхе повернул назад.

Однажды таинственная незнакомка снова пришла в лавку, однако на этот раз она не покупала мидзу-амэ, а жестом попросила хозяина следовать за собой. Бледная женщина шла вдоль улицы, а продавец сластей и его друзья следовали за ней.

Когда они дошли до кладбища, женщина скрылась в могиле, а оставшиеся снаружи услышали детский плач. Когда могилу открыли, то увидели труп женщины, за которой они следовали, а подле нее живое дитя, смеющееся свету фонаря и тянущее свои маленькие ручонки к чашке с мидзу-амэ. Женщину похоронили преждевременно, и ее ребенок родился в могиле. Каждую ночь безмолвная мать уходила с кладбища, чтобы принести пищу для своего ребенка.

Ах, разные бывают чудесаВ этом мире,Но среди нихНет ничего сильнейРодительской любви!

В городе Тоттори находился небольшой и скромный постоялый двор. Это было новое заведение, а так как хозяин бедствовал, то был вынужден обставить помещение подержанными вещами из ближайшей лавки старьевщика. Его первым постояльцем стал купец, которого обслужили с величайшим почтением и подали много подогретого сакэ. Когда купец выпил освежающего рисового вина, то прилег отдохнуть и вскоре заснул. Дремал он недолго, когда услышал в комнате детские голоса, жалобно спрашивающие: