Кавказ: мифы и легенды - Автор Неизвестен -- Мифы. Легенды. Эпос. Сказания
Карачаевцы
Фатима
Маленькая Фатима рано осталась без матери. Вскоре отец женился на молодой вдове, у которой была своя дочь. Совсем плохо стало маленькой Фатиме. Родную дочь мачеха наряжала в дорогие платья, отдавала ей лучшие куски. А Фатиму заставляла работать с утра до вечера, кормила ее объедками, одевала в старые лохмотья.
Все домашние заботы лежали на девочке: мачеха будила ее чуть свет, посылала сначала за водой к реке, потом велела развести огонь в очаге, подмести двор, подоить коров. Когда Фатима заканчивала все дела по дому, мачеха посылала ее пасти корову. И чтобы девочка не теряла на пастбище времени даром, она заставляла ее прясть шерсть.
Однажды пасла Фатима корову на лугу и пряла шерсть. Грело солнце, жужжало веселое веретено. Вдруг налетел ветер, закружил клубок и быстро покатил его в сторону гор. Что было делать Фатиме? Ветер нес клубок, а Фатима бежала следом. Пришла она к огромной пещере, где жила большая добрая эмегенша — великанша. Увидела старуха Фатиму и сказала:
— Подбери-ка, доченька, все серебро, что разбросано по пещере!
Быстро собрала Фатима все куски серебра и отдала эмегенше.
— А теперь сними поясок и покажи, что у тебя в карманах.
И это сделала Фатима. Убедилась эмегенша, что девочка не взяла ни одного, даже маленького, кусочка серебра. Потом она сказала Фатиме:
— Теперь я лягу спать, а ты посиди подле меня. Если потечет по пещере белая вода, разбуди меня.
Заснула великанша крепким сном, и тут же потекла по пещере белая, как молоко, вода. Фатима разбудила эмегеншу. Проснулась великанша, умыла девочке лицо белой водой и подвела к зеркалу. Глянула Фатима в зеркало и увидела: одна ее щека сияла словно солнце, а другая светила как луна. Сверкали на ней дорогие парчовые одежды.
— Спасибо тебе, добрая женщина, — поблагодарила Фатима великаншу и вернулась к своей корове.
Когда солнце опустилось за горы, погнала она корову домой. Шла Фатима по дороге к аулу, встречала людей. Не многие узнавали в этой красавице бедную сироту Фатиму. А злая мачеха, как увидела падчерицу, чуть не лопнула от зависти.
— Доченька, милая, расскажи, где нашла ты такое красивое платье, отчего стала такой красавицей, что и узнать тебя трудно? — спросила она Фатиму.
Рассказала Фатима все, как случилось: как ветер унес ее клубок, как пришла она к пещере, встретилась с великаншей, как собрала для нее серебро и как наградила ее за это добрая великанша.
Захотелось мачехе, чтобы и ее родная дочь стала красавицей, не хуже Фатимы, и на следующее утро послала она свою дочь пасти корову.
Пригнала та корову на луг, где пасла ее Фатима, и стала прясть шерсть — так велела ей мать. И вот налетел ветер и унес клубок шерсти. Побежала дочка мачехи за шерстью, а ветер все подгонял и подгонял ее. Бежала девочка, пока не закатился клубок в пещеру, где жила эмегенша. Увидела великанша девочку.
— Подбери-ка, доченька, все серебро, что разбросано по пещере!
Собрала мачехина дочка все до единого куски серебра, да только не все отдала эмегенше: самые большие положила себе в карманы.
— А теперь сними поясок да покажи карманы, — попросила великанша.
Сняла мачехина дочка поясок, вывернула карманы, и оттуда выпали самые большие куски серебра.
Решила эмегенша наказать мачехину дочку и сказала:
— Теперь я лягу спать, а ты посиди подле меня. Если потечет по пещере черная вода, разбуди меня.
Как только заснула великанша, потекла по пещере черная вода. Мачехина дочка разбудила эмегеншу. Проснулась старуха, умыла девочке лицо черной водой и подвела ее к зеркалу. Глянула мачехина дочка в зеркало, вскрикнула от страха: одна ее щека стала как у собаки, а другая — как у обезьяны.
Вся в слезах выбежала она из пещеры, схватила хворостину и изо всех сил стала стегать ею корову. А когда солнце опустилось за горы и начало темнеть, погнала она корову домой.
Шла мачехина дочка по дороге к аулу. Хоть и смерклось уже, а все равно — как посмотрят на нее люди, с испугу в сторону шарахаются. Пригнала она корову домой — и к матери. Когда увидела мачеха свою дочку, поняла, что великанша наказала ее. Набросилась мачеха на Фатиму, начала проклинать да бить ее.
Не выдержал отец Фатимы, прогнал мачеху и ее дочь со двора. И зажил он с родной дочерью Фатимой спокойно и счастливо.
Белый ягненок
Жил давным-давно один человек, понимавший язык птиц и зверей. Пошел он однажды в гости к друзьям-пастухам на кош[73]. И когда уже был совсем близко от коша, услышал в ущелье волчий вой.
— У-у-у! — выли волки. — Ночью будет сильная вьюга. Ночью мы нападем на стадо и вволю наедимся ягнятины. У-у-у!
А собака-овчарка вздыбила шерсть и крикнула волкам:
— Не страшна мне вьюга! Вот съем кусок курдюка[74], наберусь сил, и посмотрим тогда, как я с вами разделаюсь!
Гость выслушал их разговор, усмехнулся и зашел в кош. Друзья ему обрадовались.
— Зарежем в честь нашего гостя самого жирного быка, — сказал старший пастух.
— Не надо, — попросил гость. — Зарежьте лучше жирного барана.
Просьба гостя — закон. Зарезали пастухи самого откормленного барана, сварили, подали на стол курдюк. А гость — на тебе! — кликнул овчарку и бросил курдюк ей.
Крепко обиделись пастухи, что гость пренебрег их угощеньем, но вида не подали. Поднесли другой кусок, какой повкуснее. А потом гостя уложили спать и сами легли.
Утром встали, а земля покрылась глубоким снегом. Ночью бушевала вьюга — и нет в коше ни стада, ни овчарки. «Эх, не принес счастья наш гость!» — с досадой подумали пастухи. Но делать нечего, пошли в степь, стадо искать.
Увидели, что совсем неподалеку от коша сбилось в кучу их стадо, а вокруг весело бегала овчарка, сторожила овец, и кругом на снегу лежали мертвые волки. Подивились пастухи смелости и силе собаки, обрадовались, и сделалось им совестно, что плохо о своем госте подумали. «Должно быть, он знал что-то, когда псу целый курдюк отдал», — решили они.
Пригнали стадо на кош и сказали:
— Спасибо тебе, друг! Хотим мы подарить тебе половину своего стада. Хорошо ты вчера надумал нашу овчарку покормить, придать ей силы.
— Не могу я такой подарок принять, труда моего тут не было, — отнекивался гость.
— Тогда возьми, что сам пожелаешь, — предложили пастухи.
