Монгольские мифы - Сэндэнжавын Дулам
Как раз в это время притаившаяся поблизости мангасша-людоедка Галвин Сеерий, поворожив, узнала, что у ханши Тувдэн Нямаа Осормы начались предродовые схватки и что взволнованный Алтан Галав Сандал хан приказал отворить северные ворота, чтобы посмотреть, не едет ли Хар багатур.
Мангасша стала ждать, когда откроются ворота, чтобы ворваться и схватить хана.
И вот когда ворота со скрипом открылись, мангасша-людоедка Галвин Сеерий стремглав бросилась вовнутрь ханской ставки.
Алтан Галав Сандал хан узнал Галвин Сеерий и обмер от испуга.
— Мой хан! — воскликнула Галвин Сеерий. — Ведь это я — ваша настоящая ханша. Почему же вы оставили меня? Вы ушли, поэтому я и пришла за вами.
Сильно дунув вверх, она обернулась писаной красавицей, а затем, зажав хана под мышкой, вошла во дворец.
Боясь быть съеденным, Алтан Галав Сандал хан безропотно следовал всему, что мангасша говорила.
Когда Тувдэн Нямаа Осорма родила, мангасша-людоедка Галвин Сеерий приказала бросить ее ребенка в пустыне либо отдать на съедение собакам и птицам. И еще она повелела вернуть Тувдэн Нямаа Осорму ее родителям. Алтан Галав Сандал хану ничего не оставалось, как беспрекословно соглашаться с новоявленной ханшей.
И хотя Тувдэн Нямаа Осорма еще не пришла в сознание после тяжелых родов, тем не менее он отвез ее в стойбище отца Алтан Дуулга баяна.
Ханские нукеры Хастара и Лувсан, которым было поручено избавиться от ребенка Тувдэн Нямаа Осормы, решили, что бросать ханское дитя в пустыне негоже, и аккуратно положили ребенка на ветки одной раскидистой сосны, что росла возле восточных ворот.
Тувдэн Нямаа Осорма, придя в сознание, догадалась, почему она оказалась в родительском стойбище. И тогда она послала к Алтан Галав Сандал хану гонца, разузнать, кто у нее родился: мальчик или девочка.
Когда гонец вернулся, он передал ей слова, сказанные нукером Хастара: «Сын у тебя родился. Его не убили, как приказывала мангасша-людоедка Галвин Сеерий, а положили на ветки раскидистой сосны, что растет у восточных ворот. Там он пролежал двое суток, а потом на вороном коне прискакал багатур, такой же чернявый, как твой брат Хар Сандал, и увез ребенка…»
Тем человеком, который забрал ребенка Тувдэн Нямаа Осормы, был Богатырь по имени Хайчин Хар багатур. Он служил хану Хасбатору, правителю Южного мира, или, как его еще называют, материка Дарь Эхэ.
Жена хана была беременной, и нукерам хана приходилось часто выполнять ее прихоти.
— Хочу поесть мясо черного оленя и попить сваренный на оленьем мясе бульон, — потребовала на этот раз своевольная ханша.
— Кто из вас пойдет за мясом? — обратилась она к нукерам хана.
Вызвался идти Хайчин Хар багатур. И оседлал он коня вороного, захватил свою алебарду и поскакал на север.
Хайчин Хар багатур ехал два дня и две ночи, однако ему не то что олени и лоси — даже костлявая косуля не повстречалась.
На третий день пошел дождь, поднялся туман, и Хайчин Хар багатур заблудился. Потеряв направление, он долго плутал. Когда дождь перестал, он осмотрелся кругом и видит, что находится в совсем незнакомом месте. «Владения нашего хана находятся к югу отсюда», — сообразил он. Потом Хайчин Хар багатур долго ехал на юг, пока не увидел замок, окруженный полыхающим до небес огнем.
«Сказывали, что в Среднем мире живет Алтан Галав Сандал хан, который, опасаясь мангасов, обитает в зам- ке, окруженном огнем. По всему выходит, это его замок и есть», — подумал Хайчин Хар багатур, проезжая мимо восточных ворот крепости.
И тут он оторопел: на ветках растущей у ворот раскидистой сосны лежал и плакал младенец.
«У моей жены дети все не рождаются и не рождаются; зато мне Небесный владыка даровал сына», — возрадовался багатур. Он снял ребенка с дерева, положил к себе за пазуху и тронулся в путь.
Ребенок ненадолго успокоился. Хайчин Хар багатур принял это за добрый знак и еще больше обрадовался. Однако от тряской езды голодный ребенок проснулся, снова расплакался и долго не успокаивался.
«Важно, как на это еще посмотреть, — подумал Хайчин Хар багатур. — Если по-хорошему, то я подобрал этого младенца в местах безлюдных и, значит, спас его. А если посмотреть по-плохому, выходит, что я его украл. Но как бы там ни было, живым мне этого ребенка до дома не довезти, как бы я этого ни хотел».
Находясь на грани отчаяния, Хайчин Хар багатур собрал вокруг себя сухую траву, связал ее пучками и зажег, как благовоние. Чуть не плача, он обратился с мольбой к Всевышнему Тэнгри:
— О Небесный владыка! Спаси и сохрани жизнь этого беспомощного, хрупкого краснолицего существа!
В тот же миг его тело словно онемело, его черная грудь напряглась, стали выпирать и набухать соски. Хайчин Хар багатур потянул за свои соски, из них тут же брызнуло молоко.
Хайчин Хар багатур был безмерно этому рад; он накормил младенца досыта и поехал дальше.
Добравшись до ставки своего хана, Хайчин Хар багатур узнал, что ханша давно разрешилась от бремени девочкой.
— Так где же оленье мясо? — при виде Хайчин Хар багатура спросила злопамятная ханша. — Что это выпирает у тебя за пазухой?
Хайчин Хар багатур, рассказав о своих приключениях, покаялся:
— Не привез я тебе, ханша, оленьего мяса, зато заимел я сына.
— Смотри, как хорошо получается! — обрадовался хан. — Моя ханша родила девочку, а ты привез мальчика. Давай мы его усыновим!
— Мой хан! Я во всем повинуюсь вам, но на этот раз я не подчинюсь вашей воле, — молвил Хайчин Хар багатур. — Моя жена бесплодна, и потому ребенка я возьму себе. К тому же пока я могу его кормить своим молоком. Если же оно пропадет, надеюсь, ваша ханша накормит его…
Хасбатор-хан согласился с Хайчин Хар багатуром, признав его правоту.
Через три дня молоко Хайчин Хар багатура пропало. И его жена стала носить младенца к ханше, и та кормила его.
А когда ребенок вырос и ему исполнилось восемнад- цать лет, жена Хайчин Хар багатура сказала мужу:
— Нареки же своего сына достойным именем!
Хайчин Хар багатур дал сыну имя Сэнлун.
Миф о том, как Хар багатур привез Сэнлуна
Хар багатур со товарищи расправились с мангасами, и вот настало время возвратиться им восвояси. Об этом узнала мангасша Галвин Сеерий. Она поворожила, как обычно, посучив пальцами и щелкнув по когтю, и поняла, какая смертельная опасность ей грозит.
— Мне надо уходить, а то плохо будет, — призналась она ханскому нукеру Хастаре. — Когда Хар багатур вернется, он вытрясет
