Татьяна Редько-Добровольская - Мифы и легенды народов мира. Том 10. Восточная и Центральная Азия
— Но ведь я, — отвечает орел, — я покружусь по небу — посмотрю, нет ли человека, и тогда только спущусь и буду есть. Если же там окажется человек, то я покружусь и вернусь. Мне хочется удостовериться, правдив или ложен мой сон?
И с этими словами он полетел, а жена осталась одна, не смогла удержать его.
Государь десяти стран света, Гесер–хан, у истоков реки Найранцза зарезал пеструю корову, тучную от восьмилетней яловости, и распростер ее тушу. В самую грудь ее он вдвинул свою девятиряднуто железную ловушку, а сам, выкопав яму, спрятался в ней со шнуром от ловушки в руках. Черный орел подлетает и, описывая в небе круги, смотрит.
— Человека нет! — говорит он, спускаясь; потом, принявшись за еду, он клюет мясо задней части. Но лишь только он проник в грудь и начал было есть, как Гесер потянул за шнур своей девятирядной железной ловушки и поймал птицу. Поймав орла и заставив его биться в ловушке, он набрал склянку крови из разбитого клюва и ждет. А в это время самка его, с плачем летая по небу, говорит своему самцу:
— Разве я не говорила тебе? Теперь, видно, пришла твоя смерть!
Чудесною силой своей постигая, что это с плачем летает самка орла, Гесер–хан говорит ей:
— Ах, черная орлица! Я не собираюсь убивать твоего самца. Ты, черная орлица, дай мне рожок молока из своих грудей, дай мне рожок слез из глаз черного орленка, дай мне тот сочный хрусталь–драгоценность с молотильный каток, что находится в пучине океана. Принеси мне эту тройню, а иначе я заставлю твоего самца метаться и биться в западне, пока не убью.
Отвечает ему черная орлица:
— Я попробую найти, государь десяти областей, грозный Гесер–хан, только не убивай! — и улетела с этими словами.
Не дала она грудей своему птенцу и набрала рожок своего молока; заставила плакать своего птенца и набрала рожок слез его. Раздобыла она и сочный хрусталь–драгоценность с молотильный каток, раздобыла из океана. Доставила она все это, вручила государю — хану десяти стран света и улетела вместе со своим самцом.
Как только со всеми этими драгоценностями Гесер–Мерген–хан отбыл к китайскому Кюмэ–хану, так тотчас и прибыл и уже входит в ханский дом, — а Кюмэ–хан, оказывается, продолжает и дневать и ночевать со своею ханшей в объятиях. Тогда говорит Гесер–хан:
— Эх, хан! Разве же не преступно ты действуешь? Ведь это, кажется, беззаконие: живому человеку жить с мертвецом! Как бы такое сожительство не оказалось дурным предвестьем для живого из двух! Делом живого человека было бы похоронить свою покойницу, пригласить лам для заупокойных служб и совершать благотворения! Когда же ты, хан, обрадовал бы весь свой народ новой женитьбой, то в этом и сказалось бы твое доброе имя, которое станут славить на весь мир.
— Кто таков этот глупый человек? — спрашивает Кюмэ–хан. — Я не покину ее целый год, нет, пока не истечет десять лет, до тех пор и не покину ее!
— В таком случае, как же мне и помочь хану? — И с этими словами Гесер–хан вышел.
Когда хан уснул, Гесер похитил ханшу, находившуюся в его объятиях, и вместо нее подложил дохлую собаку. Встав рано поутру, хан говорит:
— Горе, беда; видно, правду вчера говорил человек: моя–то вот долежалась до того, что превратилась никак в собаку? Возьмите ее и выкиньте!
Когда ее взяли и выкинули, то один привратник и сообщил:
— А выкинул–то ханшу, пробравшись сюда, Гесер! Я ж от страха не мог сказать ему ни слова!
— Горе, беда! — воскликнул хан. — Что этот Гесер–хан выкинул мою ханшу — это бы еще куда ни шло! Но как он смел в мои объятия подкинуть собаку, самое грешное и нечистое из всех животных?
И он, с целью казнить Гесера, взял и кинул его в змеиный ров. Гесер же побрызгал понемногу на всех змей молока из грудей черной орлицы — все змеи и перетравились. Сделав себе из большого змея подушку, а из маленьких змей ковер, Гесер улегся спать.
Рано встает государь десяти стран света Гесер–хан и поет:
— Оказывается, этот хан кинул меня в змеиный ров не с тем, чтобы его змеи умертвили меня, как думал я, а с тем, чтобы я умертвил его змей, на его ханскую потеху!
Так он пел, а страж змеиной ямы пошел к своему хану и рассказал ему, передал сполна все Гесерхановы речи по порядку.
— И человек тот, — добавил он, — вовсе не думает умирать, а лежит и поет, умертвив наших змей всех до единой.
Тогда Кюмэ–хан велит бросить его в муравьиный ад. Гесера берут и бросают. Окропил он всех муравьев кровью из клюва черного орла, и все муравьи перетравились. Истребив муравьев, поет Гесер–хан:
— Бросил Гесера оный Кюмэ–хан в свой муравьиный ад. Я–то думал, что хан хочет умертвить меня; а оказывается — хан хочет заставить меня умертвить своих муравьев ради собственной ханской потехи!
Так он пел, а страж муравьиной ямы пошел к своему хану и говорит:
— Тот человек уничтожил всех наших муравьев, лежит и поет.
Тогда Кюмэ–хан велит бросить его во вшивый ад. Посыпал Гесер–хан во все стороны вшивыми жилками, и все великое множество вшей передохло. Уничтожив вшей, Гесер поет:
— Выходит, что этот хан для потехи заставил меня уничтожить всех своих вшей, а я–то думал, что он бросил меня во вшивый ад, чтобы уничтожить при помощи своих вшей!
Страж вшивого ада пошел к своему хану и докладывает:
— А этот человек убил всех наших вшей, лежит и поет.
Велит хан бросить его в осиный ад. Гесера берут и бросают в осиный ад. Но Гесер приканчивает всех ос, напустив на них своего золотого слепня, и поет:
— Бросил меня хан в свой осиный ад, и я думал, что он велит своим осам меня умертвить; а он вот для своей потехи велел мне умертвить своих ос!
Страж осиной ямы пошел к своему хану и со всею точностью подробно рассказал все речи Гесер–хана. Тогда снова берут его и кидают в звериный ров. Но Гесер–хан приканчивает весь звериный ад, напустив свою медномордую собаку, и поет:
— Оный царек бросил Гесера в свой звериный ад. Я думал, что это хан, карающий казнью; а оказывается, хан для своей потехи заставил меня покарать смертью свой звериный ад!
Так он пел, а страж ада пошел к своему хану и говорит:
— Тот человек и не думает умирать, но сам умертвил весь наш ад, лежит и поет.
Снова приказывает хан схватить его и бросить в темный ров. А Гесер–хан, при помощи своего золотого аркана для поимки солнца и серебряного — для поимки луны, поймал — заарканил и солнце и луну, осветил свой темный ров и лег спать. Встал Гесер и поет:
— Бросил оный хан Гесера в свой темный ров, и я было подумал, что это смертью карающий меня хан, а оказывается — хан для своей потехи осветил свой темный ров силою Гесера!
Так он пел, а страж ямы пошел к своему хану и подробно передал ему все речи Гесера. Снова приказывает хан схватить его и бросить в океан–море. Гесера схватили и бросили. Гесер же, погружаясь в воду, обнял свой сочный хрусталь–драгоценность с молотильный каток, и, от погружения его, море расступилось надвое и высохло. Танцует и поет Гесер около своего драгоценного хрусталя:
— Бросил Гесера оный хан в свое море–океан: я думал, что хан хочет покарать меня смертью, а оказывается, он хочет потешить весь свой народ безводьем, осушив свое море силою Гесера!
Так он пел, а страж при море пришел к своему хану со словами:
— Этот человек и не думает умирать, но, высушив море, ходит и поет вот какие песни.
Тогда вновь приказывает хан: казнить его, усадив верхом на медного осла, вокруг которого заставить четырех дюжих раздувалыциков мехов раздувать пламя. А Гесер–хан незаметно покрыл все свое тело углем при помощи своего черного угля без трещины, угля с лошадиную голову, и ждет. Подходят раздувалыцики мехов и, разведя с четырех сторон огонь, начинают раздувать пламя, и вот огонь уже охватил Гесера. Тогда он незримой чудодейственной силой источает из своего тела множество воды и совершенно гасит огонь; а, загасив пылавший на нем огонь, Гесер по–прежнему поет. Пошли раздувалыцики мехов и говорят:
— Этот человек и не думает умирать и вот что поет.
Тогда хан опять отдает приказ:
— Изрубить его острыми мечами.
Принялись было колоть–рубить Гесер–хана, но он при помощи золотой палочки чудодейственно переломал все их вооружение. Не могут его умертвить; пошли к своему хану и жалуются:
— Что это за человек греха? Не остается теперь у нас никакого средства умертвить его. По крайней мере, мы не можем умертвить его. Ваше ханство, сами ведайте, как теперь быть!
Тогда хан решает:
— Вот как его умертвить: соберите множество копий и повесьте его на острия их!
Гесер–хана уводят, а он, захватив с собой свою золотую мельницу, нарочно говорит:
— На это дело нет у меня больше средств! Теперь пришла моя смерть!
