Павел Крусанов - Калевала
Вскоре изготовил Вяйнемёйнен многострунный короб из щучьих костей и призвал на берег людей из окрестных селений, чтобы показать им певучее диво. Много собралось народа посмотреть на кантеле и послушать его игру: пришли старухи и девицы, молодцы и женатые мужи, старики и босоногие малютки — все хотели подивиться на небывалое чудо. Отдал Вяйнемёйнен кантеле первому, кто явился, и пошло оно из рук в руки: юные и старые, девицы и замужние клали пальцы на щучий короб, но не закипало веселье, не давали отрады струны — лишь рокотали грубо и издавали глухие стенания.
— Негодный вы народ! — воскликнул веселый Лемминкяйнен. — Не способны вы играть и извлекать сладкие звуки! Несите-ка сюда кантеле и поставьте мне на колени, под мои десять пальцев!
Дали в руки Лемминкяйнену кантеле, повертел он его так и сяк и, поставив перед собой, положил пальцы на струны. Но по-прежнему лишь рокотал и безрадостно стонал короб, и тогда воскликнул слепец, что был в толпе средь народа:
— Прекратите издавать несносные звуки! Уже трещит от них голова и в ушах продуты щели! Раз игра столь многих финнов не дала слуху отрады, то бросьте вы это кантеле в омут или верните тому, кто его создал!
Но, услышав эти речи, тотчас ответили струны кантеле:
— Мне не любо в воду падать,Не манят меня глубины —Пусть меня возьмет создатель,Пусть рукой искусной тронет!
Осторожно подняли люди поющий многострунный короб и положили его на колени мастеру, под искусные руки, создавшие это чудо.
38. Вяйнемёйнен поет и играет на кантеле
Поднялся Вяйнемёйнен на серебряную скалу отрады, сел на золотой песенный камень, взял кантеле и, смочив два больших пальца слюною, сказал:
— Сходитесь ко мне все, кто не слышал еще усладу вечных рун под напев кантеле!
И запел многострунный короб под руками Вяйнё, поплыли сладкие звуки из-под пальцев старца, и сплелись песня с песней под звон радостных струн, тон которым дали щучьи зубы. Из лесов, заслыша дивные звуки, сошлись внять песне звери: прискакали, прыгая с ветки на ветку, белки, прибежали горностаи, вышел к скале лось, не утерпели рыси, проснулся на болоте волк, и даже медведь поднялся из сосновой чащи и вскарабкался у скалы на ель, чтобы послушать песни Вяйнемёйнена и подивиться ликованию кантеле. Вслед за ними и седой Тапио, хозяин Метсолы, со своим лесным народом поднялся на гору, чтобы услышать дивную игру, а хозяйка Миэликки надела синие чулки с красными подвязками и присела на широкий трутовик у вершины березы, откуда слышны были игра и песни Вяйнемёйнена.
На чарующие звуки прилетели к скале небесные птицы: присел на камень орел, оставивший птенцов ради искусства героя, спустился из-за туч быстрый ястреб, прилетели с болота утки, снялась с озера стая лебедей, и сотни зябликов, чижей и жаворонков взвились над вещим старцем. Даже дочь луны и прекрасная дочь солнца, ткавшие на облаке серебряные и золотые ткани, выпустили из рук челноки и не заметили, как оборвались драгоценные нити, только услышали дивные звуки многострунного кантеле.
И в водах не осталось такой рыбы, которая не устремилась бы предаться восторгу песни и ликованию струн: высунули из рек нескладные морды щуки, добрались до рифов семги, поднялись из глубин сиги и красноглазые окуни, стаей приплыла серебристая корюшка и затихла в камышах, чтобы послушать напевы Вяйнемёйнена. На морском цветке, с бородой из зеленых трав, поднялся из пучины Ахто — никогда не слышал он такой игры и столь дивных песен. Собрались на прибрежье и дочки его русалки — расчесывали волосы золотыми гребнями, да, как услышали чудные напевы, уронили гребни в волны. Даже Велламо — морская царица в платье из подводных трав — пробралась в тростники, чтобы послушать вечные руны, да, облокотившись о камни, сладко задремала от чудных звуков.
Три дня играл Вяйнемёйнен, и не осталось никого из тех, кто слышал звуки кантеле, чье сердце не тронула бы песня и кто не уронил бы, умилясь, светлую слезу. Плакали юноши и старцы, плакали мужи и герои, плакали холостые и женатые, рыдали длиннокосые девицы и жены — так чудесны были напевы вещего Вяйнё. Плакал и сам рунопевец: больше брусники, крупнее горошины бежали из очей его слезы. По щекам катились они на бороду и крепкую грудь — дальше по коленам струились на землю и падали со скалы крупными каплями в глубины вод.
Наконец кончил играть Вяйнемёйнен, снял плавные пальцы со струн и сказал:
— Найдется ли кто среди юных, среди отважных сынов здешнего племени, кто собрал бы мои слезы в глубинах вод?
Но никто не взялся отыскать в воде упавшие слезы Вяйнемёйнена. Тогда, оглядевшись, увидел вещий старец неподалеку черного ворона и обратился к нему:
— Принеси мне, ворон, обратно мои слезы — дам я тебе за это пеструю шубу из перьев!
Но, как ни старался, не смог ворон достать его слез. Поманил тогда Вяйнемёйнен к себе синюю утку и сказал ей:
— Любишь ты нырять в воду, так ступай собери в глубинах мои слезы! Будет тебе славная награда — пестрая шуба из перьев!
Тотчас нырнула утка в глубокие воды под скалой и на черном иле собрала в клюв все слезы Вяйнемёйнена. Принесла она их в ладонь рунопевцу, и увидели все, что чудесно преобразились слезы, став голубыми жемчужинами размером с голову касатки, какие служат украсой царям и утехой могучим.
А синюю утку за службу одел Вяйнемёйнен в пестрые перья.
39. Герои Калевалы похищают Сампо
Вскоре отправились добытчики Сампо дальше, в сумрачную Сариолу, где губят храбрых и смертью встречают героев, — Ильмаринен с Лемминкяйненом налегли на весла, а вещий старец взял в руки кормило. Направил Вяйнемёйнен лодку твердой рукой через бурные потоки и пенистые волны к знакомым перекатам у пристани хозяйки Похьолы.
Минуло время, и прибыли герои Калевалы в Сариолу. Вытащив челн на обитые медью катки, прошли они прямо в дом старухи Лоухи.
— Зачем явились? — со злобою насторожилась хозяйка Похьолы. — С какой заботой пришли вы сюда?
— Пришли мы к тебе за Сампо, — открыто сказал Вяйнемёйнен. — Хотим мы поделить изобильную мельницу, чтобы и наша земля получила от нее радость.
— Не делят меж охотниками белку, — огрызнулась Лоухи, — и куропаткой лишь один насытится. Только мне будет служить Сампо, и не видать ему иного владыки!
— Если не хочешь, чтобы миром взяли мы половину, — сказал Вяйнемёйнен, — то возьмем мы силою все без остатка.
Разозлилась на такие речи Лоухи и созвала народ Похьолы: мужей с мечами и молодцев с копьями — на погибель дерзким героям Калевалы. Но, ничуть не страшась, взял Вяйнемёйнен свое кантеле и поплыли из-под плавных пальцев чудные звуки: заслушались мужи Похьолы игрою, и повлажнели их глаза, а руки ослабли. Зачаровал вещий старец врагов, а как обессилели они, достал из кожаного поясного кошеля стрелы сна и навел на глаза воинов дремоту — запер на замок веки всему народу мрачной Сариолы.
Из дома Лоухи отправились герои к медной скале, где за девятью замками хранилось в недрах изобильное Сампо. У крепких ворот пропел Вяйнемёйнен тихонько заклинание, и от его негромких слов затрещали на воротах засовы, а створки покачнулись с тяжелым скрипом. Чтобы не проснулись зачарованные сном враги, смазал мастер Ильмаринен замки жиром, а петли — салом и одним лишь пальцем легко отворил запоры. Распахнулись глухие ворота, и сказал Вяйнемёйнен:
— Ступай, Лемминкяйнен, за Сампо — ты прежде всех обернешься!
Без просьб готов был похвалиться удалью Ахти и, ступив к темному зеву пещеры, сказал товарищам:
— Вот увидите, только ударю ногой — и сворочу Сампо! Войдя в гору, ударил Лемминкяйнен Сампо пяткой, но даже не шевельнулась на нем пестрая крышка. Тогда, уперев колено в землю, обхватил Ахти мельницу руками, но и тут не удалось ему сдвинуть Сампо — крепко держали его цепкие корни. На счастье пасся неподалеку могучий бык Похьолы с рогами в сажень и мордой в полторы сажени: захватив с поля плуг, привел того быка Лемминкяйнен в медную гору и, пройдясь вокруг изобильной мельницы, выпахал сошником все ее крепкие корни. Тут покачнулась на мельнице крышка, и тогда, взявшись дружно за тяжелое Сампо, вынесли герои Калевалы его из недр утеса и положили на дно лодки. Спустили мужи челн, груженный добычей, с катков в воду, взошли на него сами и, оттолкнувшись веслом от берега Похьолы, вывели лодку на широкую гладь.
— Куда отвезем мы Сампо? — спросил вещего старца Ильмаринен. — Где спрячем его от злобного народа Сариолы?
— Отвезем мы его на туманный остров, — ответил Вяйнемёйнен, — на спокойный клочок калевальской земли, который не посещал еще кровожадный меч. Пусть вовеки там пребудет счастье!
Сел песнопевец у руля и сказал крепкой лодке:
— Повернись к отчизне носом, к чужбине встань кормой и беги скорее вперед под гогот уключин!
