Китайские народные сказки - Автор Неизвестен -- Народные сказки
– Взгляни-ка, доченька, какой пригожий юноша! Я тебя за него замуж отдам.
Молчат юноша с девушкой, словечка не вымолвят. А злая волшебница и говорит:
– Ты ведь не знаешь, что в доме у нас видимо-невидимо мулов, лошадей, коров да овец. А нынче ночью воры явятся. Пусть юноша вместе со мной дом постережет, а завтра я тебя с ним отпущу.
Сказала так волшебница и прочь пошла. Опечалилась тут девушка и говорит:
– Изведет тебя старая колдунья. Ничего у нее нет – ни мулов, ни коней, ни коров, ни овец. Пошла она созывать волков, гадов ползучих, тигров да барсов.
Стал юноша девушку утешать:
– Есть у меня кнут волшебный, от волков, гадов ползучих, тигров да барсов спасает.
Успокоилась девушка. Отлегло у нее от сердца.
Привела злая колдунья юношу на пустынную гору, а сама исчезла. Вот и ночь настала. Смотрит юноша – ни мула, ни лошади, ни коровы, ни овцы, – ничего нет. Только терновник растет. Вдруг видит – волки, гады ползучие, тигры да барсы пришли, сверкают зелеными глазами, а приблизиться не смеют. Выбрал юноша место поровнее, лег и проспал до самого рассвета.
Видит старая колдунья – не извести ей юношу, прикинулась, будто плачет, и говорит:
– Уж так я люблю мою доченьку! Коли уйдет она, умру от тоски. Думала я, думала и надумала вместе с вами уйти.
Услыхала это девушка, недоброе почуяла. Наверняка замыслила старуха сгубить их в дороге. Смекалистой была Люй-мэй и говорит старухе:
– Согласна я, чтоб ты пошла с нами, только не угнаться тебе за молодыми. Усталость одолеет. Ты, коли хочешь, можешь большой сделаться, коли надобно – можешь маленькой стать. Вот и сделайся маленькой, полезай в медную вазу. Я тебя на спине понесу. Руки тебе не попорчу, ноги не сломаю. Хочешь – спи. Хочешь – сиди. Хорошо?
А колдунья злая только про то и думала, как сгубить юношу и девушку. Услыхала она девушкины слова, сжалась вся, величиной с крысу сделалась. Прыг-скок – в медную вазу влезла, а Люй-мэй только того и надо. Заткнула она быстро вазу. Потом велела юноше крышку принести, крышкой вазу крепко-накрепко закрыла. И пошли они с юношей. Подошли к ущелью Водяных чудищ, вазу в воду бросили. Села Люй-мэй на землю, заплакала. Плачет да приговаривает:
– Ах ты проклятая колдунья! Извела ты нас с сестрой, измучила. В цветы себе на потеху превратила. Не могу я тебя бросить, сестрица! Когда-то мы теперь с тобою свидимся?
Плачет Люй-мэй, слезами обливается. Не выдержали тучи, заплакали. Дождинками-слезами землю полили. Не стерпели сосны – заплакали. Росинки-слезы на ветках засияли. Вспомнил тут юноша старшего брата, не стерпел и заплакал в голос. Заблестела тут мутная зеленая вода, рассеялись черные тучи. С небес бессмертный старец спустился в блестящем круге. Взмахнул старец своей палкой и крикнул:
– Эй, водяные твари, вынесите на берег юношу! Он по свету ходил, невесту искал!
Послушались чудища – рыбьи хвосты, человечьи головы, черепаший панцирь, вынесли на берег старшего брата. А он будто и не был на дне потока у страшных водяных чудищ. Это волшебное зеркало с цветами водяного ореха его от порчи уберегло. Взял старец юношу за руку, к себе потянул. Хэй! Юноша на ноги встал, глаза протер и говорит:
– Никак сон мне привиделся?
Увидал он младшего брата, обнял, а бессмертный старец поднялся ввысь и исчез.
Воротились братья в дом колдуньи, в сад вошли. Взял старший брат зеркало, на красный пион наставил и позвал:
– Хун-цзе! Красная сестрица!
В тот же миг оборотился цветок девушкой. Ее-то и видел старший брат в зеркале. Поглядела девушка на юношу, улыбнулась.
Рассеялись в горах темные тучи, сладилась у людей свадьба. Дождалась мать старшего сына с женой, дождалась меньшего сына с женой. И стали они жить в радости да согласии.
Женщина-лисица[45]
Наперед знаю, спросишь ты: «Разве такое бывает?» Все в сказке бывает. Подумай, пораскинь мозгами и поймешь, какой в этой сказке смысл заложен.
Жил в старину юноша по прозванью Да-чжуан. Жил вдвоем с матерью в маленьком домике у самой горы. И в холод, и в зной ходил он в горы хворост рубить, тем и кормился. Рос Да-чжуан в бедности, да вырос могучим, плечистым, высоким и на редкость простодушным. В былые времена все отец с матерью решали: за кого дочь замуж отдать, на ком сына женить, – не то свадьба, не то торги – не поймешь. Часто до смерти чадо свое доводили. И все едино им было – полюбят молодые друг дружку или не полюбят. Только бы в богатый дом чадо свое сбыть – и ладно. У богатого в доме три женских покоя, а то и четыре наложницы сразу; бедный весь век бобылем живет.
Заговорился я что-то, не про то речь пойдет. Так вот, вырос Да-чжуан, пора бы ему жениться, а он все один да один. Понимает он, что мать в том не виновата, худого слова ей не скажет, обиды своей не выскажет. Жара холод сменяет, осень – весну, год за годом проходит. Молчит Да-чжуан, а сам уже ни на что не надеется, опостылела ему жизнь.
Но вот однажды пригрело весеннее солнышко, цветы расцвели, всю гору пестрым ковром укрыли. Еще зеленее стали сосны, еще прозрачнее вода в родниках. Зазвенели на все лады ручейки. Легкий ветерок подул, запели-защебетали птицы. Скоро полдень, а Да-чжуан знай хворост рубит, обо всем на свете забыл. Вдруг слышит – рассмеялся кто-то, звонко так да весело. Оглянулся – что за диво! Стоят под высокой каменной скалой две девушки – две птички, смехом заливаются. Чуть не рядом с юношей стоят. И все ему видно. Одна девушка в зеленое одета; лицо – овальное яйцо утиное, глаза узкие, брови тонкие. Красавица, да и только! Другая девушка в красное одета. Лицо круглое, глаза большие, щечки румяные, зубы белые.
Росла на вершине скалы слива дикая, красным цветом усыпанная. Подпрыгнула девушка в красном, за сосну ухватилась, легко на самую макушку вскарабкалась. Вмиг до середины отвесной скалы добралась, да так ловко, будто ветром ее туда занесло. Хоть и привык Да-чжуан по горам лазить, а подивился. Взобралась девушка на вершину скалы, наклонилась, полную охапку сливовых цветов нарвала. Распрямилась, видит – юноша с нее глаз не сводит, рассмеялась и бросила в юношу цветок. И вот диво: ни вправо не упал цветок, ни влево, ни вперед, ни назад – прямехонько в голову юноше угодил. Растерялся
