Антонио Дионис - Геракл
Арес, злой на самого себя, решил проведать свою корову, привязанную на поляне, а заодно и выспаться, чтобы продолжать сторожить горбуна.
Корова по-прежнему была здорова. Но, выев по длине веревки всю траву, нетерпеливо взрывала землю копытами.
Идти к знакомым пастбищам Арес не решился, боясь натолкнуться на знакомых. Ноги и тропа привели его к самому краю болота; следовало только сделать, чтобы корова не заходила слишком далеко в топь. Корова медленно жевала. Арес резал из ствола прибрежного камыша свистульки для младших сыновей.
Солнце жарило, поднимая над болотом сизую дымку испарений. Внезапно Арес услышал треск сухих камышей. Кто-то приближался к болоту, не опасаясь быть услышанным. Арес хотел поздороваться и отвлечь внимание незнакомца от пасущейся у края болота коровы. Но тут глаза различили низко опущенную голову и горбатую спину.
Наш горбун! — удивился Арес.
Все его подозрения ожили снова.
Арес, прыгая по кустам, как заяц, и волоча за собой упирающуюся корову, достиг ближайших зарослей и затаился.
Между тем горбун, по щиколотку увязнув в черной жиже, достал из котомки кожаный мешочек. Высек огонь и рассыпал какое-то зелье, стараясь, чтобы разноцветный сухой порошок распространился на как можно большем пространстве.
Горбун перебирал кривыми ногами и что-то пришептывал на варварском языке. Его голос становился все более резким. Нечеловеческие звуки издавала впалая грудь калеки. Вот почти поросячий визг вырвался из сжатых уст — и тотчас болото расступилось.
Арес, забывшись, наполовину высунулся из кустов. Лишь демоны ночи могли выдумать подобное чудовище. Над топью взметнулась змеиная голова, но во много раз огромней. Следом, на расстояния разнося гнилостные брызги и грязь, поднялось чешуйчатое тело гада, ввинчиваясь в воздух гигантской спиралью. Пасть монстра разверзлась, вместе с шипением выпуская ядовитый дым, отравляющий все живое.
— Змея! — ахнул ошарашенный Арес.
Тотчас рядом с первой головой выросла другая, еще огромней и безобразнее. Круги пошли по колеблющейся поверхности болота: словно стволы взвились рядом с первыми двумя еще семь усеянных бесчисленными зубами голов мерзкого создания.
Девятиголовая гидра! — ужаснулся Арес.
Девять голов чудовища колыхались и раскачивались в жутком танце. Чешуйчатые шеи гидры сплетались, словно порожденье кошмара. Диковинные лианы, словно подчиняясь незримой музыке, то скручивались клубком, то опадали, простираясь лилово-зелеными лепестками. Кожа гидры, покрытая аляповатыми разводами, топорщилась трехгранной чешуей. Каждая чешуйка была оснащена острой иглой, способной выстрелить смертоносной стрелой.
Устрашающее то было зрелище, но волосы встали дыбом у поседевшего от страха Ареса и холодный пот покрыл спину, когда он услышал ворчливый голос горбуна.
Я ли не забочусь о твоей ненасытной утробе? — сварливо поджал и без того узкие губы уродец, казавшийся еще меньше на фоне огромного монстра. — А как ты, кожаная кишка, выполняешь условия договора?!
Гидра, если и понимала человеческую речь, все так же монотонно повторяла рисунок танца.
Но горбуна это не смущало. Он для убедительности погрозил кулаком в сторону чудовища:
Учти, если так будет продолжаться, тебе вместо свежего мяса придется довольствоваться лягушками да жабьей икрой! Где, — визжал горбун, — обещанное богатство, где молодость и красота, что ты обещала при первой встрече?!
Гидра склонила все девять голов в знак внимания.
То-то же! — недоросль был доволен. По крайней мере, хоть кто-то склонял перед ним голову в почтительном поклоне.
Откуда берется жестокость и злобность у ущербных калек, не стоит долго искать ответа. Сначала соседские ребятишки стараются Избегать не такого ловкого и шустрого, как они, сверстника. Потом приглянувшаяся тебе девушка стремится избежать даже случайной встречи, бросаясь пусть к менее умному, но стройному, как кипарис, одногодке. И вот уже весь мир кажется уроду скопищем ехидно смеющихся рож.
Горбун и гидра, случайно встретившись, быстро сошлись.
И он, и она вызывали брезгливость и отвращение. Но не добрыми чувствами крепились их отношения: каждый видел свою выгоду в странном товариществе. Гидра, поселившись в болоте, была удовлетворена каждодневным сытным обедом. Карлик злорадствовал, видя горечь и тоску односельчан. Много ли надо для счастья? Пусть мелкого и ущербного, но принадлежащего только тебе. Горбун, терпеливо ожидая обещанных гидрой благ, потирал в преддверии удовольствия руки: то-то будут все завидовать и грызть локти от злости, когда горбун, которого все сторонятся, возвеличится. И пришел день потребовать плату: во всей деревне не осталось ни овцы, ни коровы.
И гидра расплатилась.
Арес увидел, как одна из голов чудовища наклонилась, почти касаясь земли, и выдернула горбуна, словно репу. Голова и плечи уродца скрылись в бездонной утробе. Ноги горбуна еще некоторое время дергались в воздухе. Гидра нырнула. Видение скрылось. Лишь глухо чавкнуло болото.
Арес, не разбирая дороги и пятясь задом, бросился прочь. Вбежав в селение, призывая соседей. Не сразу узнали соседи в седом и постаревшем подобии — их знакомца Ареса. А когда узнали о нем и его приключениях, пришли в ужас. Каждый заторопился домой, чтобы предупредить и защитить семейных.
Ужас поселился в окрестностях Лернейского болота.
Минуло несколько дней. Недель. О странном создании, живущем в болоте поговаривали, но уже с оттенком усмешки: мало ли что могло привидеться помешавшемуся Аресу. Он так и не оправился от потрясения, бормоча невнятные речи, а среди разговора, вдруг умолкая и протянув в испуге руку к ближайшему дереву, кричал:
— Девятиголовая гидра! Гидра ползет!
А обожравшаяся гидра, опрометчиво поглотив своего благодетеля, дремала в сердцевине болотной бездны. Прошло время — гидра проснулась. Страшный голод терзал ненасытное брюхо. Но никто не пришел, чтобы бросить в болото только что погибшую корову. Гидра попробовала охотиться на лягушек, но маленькие бестии ловко уворачивались от неуклюжей пасти.
Делать нечего: гидра всплыла на поверхность. Все ее девять голов протянулись в сторону ближайшего селения. А огромные лапы с окостеневшими когтями оставляли глубокие следы на почве. Там, где гидра протянула свое бугристое тело, в лесу оставалась просека, где ступила лапой — появлялось болото. Тучи насекомых и ядовитой мошкары взвивались над телом гидры, опережая гада. Всякий, кто подвергался укусам, тут же заболевал, умирая долго и мучительно от гноящихся ран, покрывших все тело несчастного.
Тяжелым грохотом были привлечены крестьяне и жители близкого города Аргоса — то гидра отправилась на охоту. Ни мужчина, ни женщина, ни дитя не могли найти спасения от смертоносного захвата мощных шей — пастью гидра хватала жертву, а хвостом разметывала каменные жилища, как соломенные хижины.
Насытившись, гидра вернулась в болото, чтобы снова и снова возвращаться. Опустело селение. Жители бежали из жутких мест.
Тогда Эврисфей, неистовый в своей злобе к Гераклу, второй раз призвал во дворец героя.
Пришел Геракл, сверкая очами. Львиная шкура, лапы которой были узлом завязаны на широкой груди героя, да крепкая палица — вот и все украшения Геракла.
О герой! — молвил Эврисфей, с насмешкой взирая. — Второй раз ты явился — второе задание для тебя я придумал совсем простое — ни ходить, ни по чащобе искать тебе не придется! А живет в Лернейском болоте полудохлая змея, вот и принеси ее шкуру на ре мешок!
Видел Геракл подвох, много говорили люди о Лернейском монстре. Но лишь покрепче затянул на груди львиные лапы и отправился в Лерну.
Летит колесница. Хрипят загнанные кони. Погоняет их Иолай, верный товарищ Геракла. Хотел, было, герой отправиться в поход один, да упросил Иолай:
— Не будь тщеславен, Геракл! Мало ли в чем в дороге потребуется помощь друга!
Достигли, наконец, разграбленного селения. Пусты жилища. Хлопают на ветру сорванные с петель двери. Вихрь гоняет по улицам сор. Ни человека, ни животного — всех пожрала гигантская гидра.
Направил Иолай колесницу к болоту, но заупрямились кони, встали на дыбы и замерли, упираясь в землю копытами: почуяли животные близкую опасность.
Ничего не поделаешь, — молвил Геракл, спускаясь, — придется тебе, Иолай, остаться у дороги сторожить колесницу, а я пешком доберусь до логова твари!
Но не ждала гидра, когда приблизится Геракл. Запах легкой добычи выманил ее из чернеющей топи. Взмыла в воздух мерзкая шея. Клацнули зубы, а маленькие злые глазки уставились на героя.
Достиг Геракл края болота. Пышным ковром стелется мох, роскошным пологом укрывая болотную бездну. Краснеют бусины недозрелых ягод, словно кто-то ненароком оцарапался, и кровавые брызги застыли рубинами в изумруде. Вдруг расступилось болото. Чешуйчатая веревка обвилась вокруг голени Геракла, норовя утащить в глубины. Рубанул герой мечом, отпала гигантская голова. Черная кровь хлынула из обрубка шеи. И там, где черные капли падали на землю, тут же вырастали ядовитые грибы в человеческий рост.
