Книга вымышленных существ - Хорхе Луис Борхес
Очень хочется верить, что некогда оно имело разумную форму, оправданную какой-то целью, и теперь представляет собой лишь обломок чего-то.
Однако похоже, что это не так; по крайней мере, это предположение ничем не подтверждается; в одрадеке нигде нет какого-либо незавершенного или поломанного кусочка: вся эта штуковина выглядит как нечто довольно бессмысленное, но в своем роде вполне законченное. Во всяком случае, любое более пристальное изучение невозможно, так как одрадек чрезвычайно подвижен и в руки не дается.
Он прячется то на чердаке, то на лестнице, то в коридоре, то в прихожей. Иногда проходит месяц за месяцем, а его нигде не видать; вероятно, он на время переселяется в другие дома, но неизменно возвращается к нам. Сколько раз, бывало, выходишь из дому, а он тут как тут, лежит на ступеньке, приткнувшись к перилам, и тебя тянет поговорить с ним. Ты, конечно, не задаешь ему трудных вопросов, нет, с ним обращаешься словно бы с ребенком – он такой крошечный, что это получается невольно. «Как тебя звать?» – спрашиваешь ты. «Одрадек», – отвечает он. «А где ты живешь?» – «Где придется», – говорит он и смеется, только смех у него особый, смех без участия легких. Он беззвучен, как шелест опавших листьев. И обычно разговор на том и кончается. Даже эти ответы не всегда удается получить; часто одрадек долго-долго молчит, как пень, из которого он сделан.
Задаю себе бессмысленные вопросы. Что дальше с ним будет? Может ли он умереть? Все, что умирает, имело в жизни какую-то цель, что-то делало и потому износилось, но к одрадеку это неприменимо. Неужто я должен предположить, что он, таща за собою волоконца ниток, вечно будет скатываться по лестнице перед ногами моих детей и детей моих детей? Он никому не причиняет зла, однако мысль, что он может пережить меня, болезненна и тревожна.
Франц Кафка.
Исправительная колония
(Этот очерк имел первоначальное название «Die Sorge des Hausvaters» – «Заботы отца семейства».)
Осел трехногий
Плиний сообщает, что Заратустра, основатель религии, которую поныне исповедуют парсы в Бомбее, сочинил два миллиона стихов; арабский историк Аль Табари[96] утверждает, что на его полное собрание сочинений, запечатленных благочестивыми каллиграфами, пошло двенадцать тысяч коровьих шкур. Известно, что Александр Македонский повелел сжечь эти пергаменты в Персеполисе, но благодаря цепкой памяти жрецов основные тексты удалось сохранить, и с девятого века они пополняются энциклопедическим трудом «Бундахишн»[97], в котором есть такая страница:
«О трехногом осле сказано, что он стоит посреди океана и что число его копыт – три, и число его глаз – шесть, и число его пастей – девять, и число его ушей – два, и число его рогов – один. Шерсть у него белая, пища его духовная, и весь он праведный. И два из его шести глаз находятся на обычном месте, где должны быть глаза, и два на макушке, и два на его лбу; силою взгляда своих шести глаз он побеждает и уничтожает.
Из девяти его пастей три находятся на морде, и три на лбу, и три на чреслах… Каждое копыто, ступив на землю, занимает столько места, сколько надобно для тысячи овец, и под каждой шишкой ноги может передвигаться тысяча всадников. Что ж до ушей, они способны накрыть Масандаран (провинцию на севере Персии). Рог его на вид золотой и внутри полый, и от него отходит тысяча отростков. Рогом сим он победит и рассеет все козни злодеев».
Об амбре известно, что она – помет трехногого осла. В мифологии маздеизма это благодетельное животное – один из помощников Ахура Мазды (Ормузда), Владыки Жизни, Света и Истины.
Отпрыск Левиафана
В «Золотой легенде», собрании житий святых, составленных в тринадцатом веке доминиканским монахом Иаковом Ворагинским, которое в Средние века читали и перечитывали, а ныне почти забыли, мы находим немало курьезных сведений. Книга многократно издавалась и переводилась, в том числе на английский, – перевод Уильяма Кекстона[98]. Чосеров «Второй рассказ монахини» имеет источником и основан на «Legenda aurea»[99]. Произведение Иакова также вдохновило Лонгфелло, который заимствовал название из «Золотой легенды» для одной из книг своей трилогии «Христос».
Приведем переведенный со средневековой латыни Иакова следующий пассаж из главы о св. Марте (CY [1000]):
«Жил в то время в лесу близ Роны, между Арлем и Авиньоном, дракон, полузверь-полурыба, крупнее быка и в длину больше лошади. Зубы у него были как мечи и острые, как рога, он лежал, притаясь, в реке и убивал всех путников и топил ладьи. Переселился он, однако, туда из моря Галатии в Малой Азии и был порожден Левиафаном, свирепейшим из водяных змеев, и Диким Ослом, который водится на тех берегах…»
Пантера
В средневековых бестиариях слово «пантера» обозначает животное, весьма отличающееся от плотоядного млекопитающего современной зоологии. Аристотель упомянул, что запах пантеры привлекает других животных. Римский писатель Элиан, прозванный Медоязычным за великолепное владение греческим языком, который он предпочитал латинскому, утверждал, что запах этот приятен также людям (некоторые считают, что Элиан спутал пантеру с мускусной кошкой). Плиний наделяет пантеру большим кольцевидным пятном на хребте, которое уменьшается и увеличивается вместе с луной. К этим чудесным свойствам прибавилось то обстоятельство, что в переводе Библии на греческий (Септуагинте) слово «пантера» употреблялось в одном стихе (Ос 5: 14), который может рассматриваться как пророчески относящийся к Иисусу[100].
В англосаксонском бестиарии «Эксетерской книги»[101] пантера – животное кроткое, любящее уединение, обладающее мелодичным голосом и благовонным дыханием (напоминающим душистый перец), живет оно в горах, в укромных местах. Единственный враг пантеры – это дракон, с ним она постоянно воюет. Досыта наевшись, она спит, и «на третий день, когда проснется, из ее пасти исходит мелодичное, сладостное, звучное пенье, и вместе с его звуками распространяется ее приятно пахнущее дыхание, более благовонное, чем аромат цветущих трав и деревьев». Толпы людей и животных собираются к ее логову с полей, из замков и из городов, привлеченные ароматом и музыкой ее голоса. Дракон – это древний враг, Дьявол; пробуждение пантеры – воскресение Господа; толпы – общины верующих; а пантера – Иисус Христос.
Чтобы
