Макунаима, герой, у которого нет характера - Мариу Раул Морайс ди Андради
Так и Макунаима не отвергает Южный Крест как таковой. Пусть там будет себе, пусть его видит, кто хочет. А для кого-то он всегда будет Отцом Мутуна, живым существом, что гуляет по бескрайнему полю небесному.
Теперь, наверное, нужно сказать пару слов о языке романа. В самой первой главе вы споткнетесь о непонятные слова. Не бойтесь их: настоящих «кочек», настоящей «зауми» в «Макунаиме» очень мало. Практически все заимствования из языков коренных народов (в основном из группы тупи-гуарани) и из африканских языков существуют на самом деле и имеют точное значение. И читателю не всегда нужно их понимать.
III
Макунаима – творец, создатель, возродитель. Он возвращает Бразилии то, что она когда-то вытеснила из своей исторической памяти. И иногда, чтобы вспомнить, достаточно перечислить названия. Макунаима «… уважал старших и прилежно посещал мурýа, порасэ, торэ, бакорорó, кукуйкóгуэ – вот эти все религиозные танцы и обряды племени». А потом «слетелись аратинги, зеленокрылые ара, воробьиные попугайчики, туины, амазоны, нандайи – всевозможные попугаи от каждого попугайского племени, чтобы приветствовать Макунаиму, нового Императора Девственного Леса».
А иногда и не затем, чтобы вспомнить, а чтобы запомнить: «…собралась куча народу: богачи, бедняки, адвокаты, официанты, каменщики, подмастерья, грабители, депутаты – весь этот народ; и уже начиналась молитва».
В конце книги будет небольшой словарик слов и имен, о которые действительно можно «споткнуться». Примерно так же, как если читать русский перевод «Жизни двенадцати цезарей» без комментариев или исторические романы Алексея Иванова: вроде всё кириллицей, но некоторые места, если на них остановиться, нужно перечесть по нескольку раз.
Дело в том, что «бразильский язык» Мариу ди Андради включает в себя все субстраты, все основные элементы того языка, на котором говорит Бразилия: от португальского до тупи-гуарани и африканского кимбунду – языка чернокожих, которых европейцы вывозили с берегов Дагомеи (современный Бенин) и других государств Западной Африки для продажи в рабство. (Заметим, что неспроста Макунаима – сын «чернокожего племени тапаньюмас».) Рассказчик истории Макунаимы использует его язык – «настоящий» язык Бразилии, со всеми его нестыковками и «ошибками носителя». Поэтому даже бразильцу, носителю бразильского варианта португальского языка, порой непросто понять все слова в романе. Ведь страна большая, и в каждом штате есть свои диалектные словечки, выражения и даже акценты.
В этом плане «Макунаиму» можно назвать «энциклопедией бразильской жизни». На протяжении романа мы не чувствуем себя в какой-то конкретной точке бразильской истории или культуры – всё это охватывает нас одновременно, мы живем внутри той Бразилии, которая была, есть и будет.
IV
Я упомянул литературный журнал. Он достоин отдельного рассказа. Издание, в котором было впервые опубликовано начало романа, называется Revista de Antropofagia – «Людоедский журнал», а если точнее – «Журнал антропофагии». Антропофагия – это творческое движение, созданное в 1928 году Освалдом ди Андради, Мариу ди Андради, Раулом Боппом и Тарсилой ду Амарал. Легенда гласит, что название было придумано, когда компания друзей поедала лягушачьи лапки в сан-паульском ресторане: шутник Освалд, вытягивая из соуса ногу земноводного, сказал: «Смотрите, а ведь она выглядит как человеческая!» Кто-то заметил, что некоторые населяющие Бразилию племена известны своими людоедскими традициями. Почему «антропофагия», а не «каннибализм»? Тут есть тонкое культурное различие: «каннибализмом» принято называть «бытовое» людоедство, а «антропофагией» – ритуальное. Например, у народа тупи было принято убивать пленников в честном поединке, чтобы потом поглотить его силу и доблесть. Поэтому, несмотря на всю противоречивость этой метафоры, неверно называть представителей этого движения «каннибалами» (как это делают некоторые переводчики на английский язык).
«Культурная антропофагия» основывалась на следующем принципе: «поглощать всё, но производить свое». В том же первом номере «Людоедского журнала» был опубликован «Манифест антропофагии» за авторством Освалда ди Андради. Манифест датирован так: «Пиратининга, год 374 от Пожирания епископа Сардиньи». Пиратининга – это старинное название местности неподалеку от Сан-Паулу, а епископ Пéру Сардинья – это католический священник, первый епископ Бразилии. В 1556 году корабль, на котором он плыл, потерпел кораблекрушение у берегов северо-западной Бразилии. На берегу выживших встретило воинственное племя каэтé. Все выжившие были убиты и съедены.
Звучит жестоко и кроваво; но, несмотря на это, «антропофагия» была исключительно мирным литературным движением. По сути, «людоедство» было просто обобщенной и эксплицитной отсылкой к коренному населению: «новые писатели» хотели «изобрести Бразилию заново», «открыть» ее, но уже изнутри. Именно поэтому главный герой романа Мариу ди Андради – представитель глубинной Бразилии, который совершает «катабасис-анабасис» в направлении «цивилизации», чтобы прикоснуться к ней и вернуться домой… Тем самым он практически повторяет путешествия многих бразильских модернистов – включая Освалда ди Андради. Многие художники и писатели Бразилии учились в Европе. Те, кто склонялись к классике, выбирали классических учителей. А те, что были посмелее, учились у немецких экспрессионистов (как Анита Малфатти), французских кубистов (как Тарсила ду Амарал) или даже закрепились в Европе, продолжая создавать там национальное искусство (как Винсенти ду Регу Монтейру, который обосновался в Париже).
Так что, как видно, часть бразильской литературы работала по принципу «культурного пищевода». Пропуская через себя неоспоримое влияние «цивилизации Старого Света», ряд авторов – и Мариу ди Андради в их числе – создавали актуальные и по сей день произведения, показывая самоидентификацию как процесс.
И в печальном финале путешествия Макунаимы, на самом деле, нет ничего страшного. Он показал нам, бразильцам (а вы, читатель, когда дойдете до финала, тоже проникнетесь «бразильскостью»), всем людям земли, что всё на свете – живое. Даже клещ, даже ядовитая лиана, полезная при ловле рыбы, «когда-то человеком были». И нельзя сказать, что его не стало. В мире Макунаимы – это видно по всему тексту – смерти больше нет.
V
Мáриу Раýл ди Морáйс Андрáди (Mário Raul de Morais Andrade) родился 9 октября 1893 года в Сан-Паулу. Этому городу – столице одноименного штата – он посвятил всю жизнь. В детстве Мариу научился мастерски играть на фортепиано, а в восемнадцать лет поступил в сан-паульскую консерваторию. Однако в 1913 году умер его младший брат Ренату, и Мариу больше не выступал с инструментом из-за тремора в руках. Через шесть лет, сразу после окончания консерватории, он опубликовал свой первый стихотворный сборник под псевдонимом Мариу Собрал (Mário Sobral), который озаглавил так: «В каждом стихотворении есть капля крови» («Há uma Gota de Sangue em Cada Poema», 1917).
Через пять лет, в 1922 году – году столетия бразильской независимости, был опубликован самый известный стихотворный сборник Мариу – «Безумствующая Паулисейя» («Pauliceia Desvairada»). Паулисéйя – воплощение
