Александр Дюма - Исаак Лакедем
Когда Иисус Навин в трехдневной битве при Гаваоне разбил пять царей и солнце замедлило свой бег, дабы позволить ему довершить победу, один из поверженных монархов отступил на вершину горы и укрепился там. Звали его Адонисек, а гору — Сион. Племя, подвластное ему, называлось иевусеями, потомками Иевусея, третьего сына Ханаанова.
Избранный господом народ, вынужденный бороться со всеми соседями, воевать с ними до полного уничтожения, нуждался в месте для города, укрепленном самой природой — со рвами, насыпями и неприступными стенами. Образ мира мог открыться лишь на возвышенном месте. Послушайте Тацита — он в полном согласии с Моисеем оправдывает Давида:
«Иерусалим был расположен в труднодоступном месте и укреплен насыпями и крепостными сооружениями, достаточными, чтобы защитить его, даже если бы он находился среди ровного поля.
Основатели Иерусалима, когда еще только закладывали его, понимали, что различия между иудеями и окружающими народами не раз будут приводить к войнам, и потому приняли все меры, дабы город мог выдержать любую самую долгую осаду».
Давид вполне оценил преимущества расположения вражеского лагеря, а Адонисек был уверен в своей безопасности.
— Идите, идите сюда! — кричал он с высоты укреплений, обращаясь к Давиду и его войску. — Мы пошлем против вас только слепых и хромых: этого будет достаточно, чтобы вас победить!
Что же ответил Давид? Он указал на крепость рукой и объявил:
— Кто прежде всех взберется на эту стену, тот будет моим военачальником, первым после меня!
На этот призыв откликнулись тридцать сильных мужей Израилевых и бросились на приступ; войско Давидово последовало за ними. Иоав, племянник царя, первым приставил лестницу, взобрался под градом стрел, бревен и камней, вскочил на стену и продержался на ней до тех пор, пока сотоварищи не пришли ему на помощь.
Крепость была взята, и правой рукой Давида стал Иоав, жестокий воин, который в лице Иевосфея изведет род Саула, умертвит Авенира и пронзит тремя стрелами сердце Авессалома, сына своего повелителя.
Что касается защитников Сиона, то всем известно, как цари Израилевы поступали со своими врагами (особенно после того как Саул был наказан за то, что помиловал амалекитян и их вождя). Мечи победителей не пощадили никого.
Победная песнь, сложенная Давидом, дает представление о том, сколь важна была эта победа:
«Восстают цари земли, и князья совещаются вместе против Господа и против помазанника его.
Они говорят: „Расторгнем узы израильтян и сотрем имя Израилево с земной тверди!“ Но Бог препоясывает меня силою и устрояет мне верный путь… Я преследую врагов моих и настигаю их, и не возвращаюсь, доколе не истреблю их. Поражаю их, и они не могут встать, падают под ноги мои… Я рассеиваю их, как прах пред лицем ветра, как уличную грязь попираю их… Иноплеменники ласкательствуют предо мною. Иноплеменники бледнеют и трепещут в укреплениях своих».
Так Давид овладел великолепным укрепленным местом, охраняемым тремя горами: Сионом, Акрой и Мориа, отроги которых служат естественными стенами. Здесь есть три огромных рва, вырытых рукой, сотрясающей миры: на востоке — глубокая долина Иосафата, по которой течет Кедрон; на юге — крутой склон Хинном, на западе — Долина мертвых. Лишь с севера новый город был открыт для нападения, и именно с севера, несмотря на тройной ряд стен, его брали приступом Навуходоносор, Александр Великий, Помпей, Тит и Готфрид Бульонский.
Посмотрим же, что творилось на свете в эпоху, когда Давид, едва успев вложить окровавленный меч в ножны, берет арфу, чтобы, возблагодарить Господа, давшего ему силу и военную удачу и его руками уготовившего Израилю великое будущее.
В Европе общество еще не сложилось; оно существовало только в патриархальных, теократических и жреческих цивилизациях Востока.
Индия уже впала в дряхлость, ее династии угасли, названия городов забыты, а их развалины затеряны; тысячи лет прошли с тех пор, как ее цивилизация возникла за Гималаями; первые властители, о которых она помнит, — Бардты, чей расцвет относится к первому столетию после потопа, Чандры, правившие за три тысячи лет до Рождества Христова, и Джадустеры, пришедшие через тысячу лет после них. С индийцами продолжали торговать, покупали их шелка и хлопчатые ткани, шерстяной пух и поделки из сандалового дерева, их камедь, лак, масло и слоновую кость, жемчуг, изумруды и алмазы, но их самих мир не знал.
Египет, дитя Эфиопии, унаследовавший ее славу подобно тому, как Греция затем овладевает египетским наследством; Египет, возникший из тины Нила, по берегам которого двадцать четыре династии и пять сотен властителей возвели Фивы, Элефантину, Мемфис, Гераклею, Диосполис; Египет, создавший Анубиса, Тифона и Осириса, богов с головами собаки, кошки и ястреба; Египет, родина огромных таинственных памятников, с его аллеями пилонов, лесами обелисков, полями пирамид и стадами сфинксов; Египет, из плена которого совсем недавно чудом вырвались евреи, а фараона которого Аменофиса с его мощным войском, посмевшего преследовать избранный Богом народ, поглотило Чермное море; Египет с его беспощадно-лазурным небом, на котором кроваво-красное солнце полыхает словно зев печи; Египет, где — страшно подумать! — мертвецы сохраняются нетленно с тех пор, как там есть мертвецы, где магические снадобья оспаривают у небытия его добычу; где каждое поколение, пройдя земной путь, укладывается высохшим призраком на двадцать поколений предшествующих ему мумий, — короче, Египет превратился в огромный подземный могильник, где зримо поселилась вечность и ничто, даже могильный червь, не тревожит смертного покоя.
На смену ему пришла и расцвела во всей мощи Ассирия. На севере Ассур, сын Сима, основал Ниневию; на юге Нимрод, внук Хама, выстроил Вавилон. И вот Ниневия, которую, дав ей свое имя, расширил и укрепил сын Бела, вытянулась на целое льё по левому берегу Тигра; Вавилон глядит в мир сотней бронзовых ворот, обременяя дворцами, укреплениями и висячими садами берега Евфрата. Оба города источают любовную негу под гигантскими пальмами, дающими тень благодатной стране, колыбели человечества. Они хранят ключи от азиатской торговли, стянув к себе все богатства мира. Товары из Индии и Египта стекаются к ним по великим рекам и верблюжьим тропам.
А Финикии от роду лишь несколько столетий. Ее неисчислимые обитатели хлопочут на узких отмелях, на берегах, поросших ливанским кедром, и на горе Арад, где возводят дома до семи этажей. Финикияне — нечистая раса, изгнанная из Индии при Таракийе и из Египта при Сезострисе. Господь, поразивший Содом и Гоморру, забыл о Сидоне и Тире. А ведь там кишат поколения племен смешанной крови; не ведающие семьи, не знающие ни своего отца, ни своего сына, они размножаются как попало, словно жуки и гады после грозовых дождей. Прижатые к Средиземному морю, они подчинили и поработили все его побережье: Сидон — став кузницей всех чудес и драгоценных безделок Азии, а Тир — распахав море тысячами судов.
Карфаген, их дитя, только-только основан; он выдвинулся на запад как передовой дозорный цивилизаций Востока. Но пока что город лишь торговый склад Сидона, меняльная лавка Тира; только через полтора века Дидона, спасаясь здесь от своего брата Пигмалиона, расширит городские владения и превратит Карфаген в будущего соперника Рима.
Афины, в прошлом маленькая египетская колония, только что покончили со своими царями — их чреду открыл Кекроп, а завершил Кодр, — и монархический период сменился аристократическим. Здесь уже сто лет городом управляют пожизненные архонты, возвысившие Афины до роли владычицы Греции. Но кому известна Греция? Ведь Гомер еще не родился!
Меж тем растет Альба: латинские цари день ото дня раздвигают ее границы. Но ей предстоит укрепляться еще три века, прежде чем она сможет основать первую колонию. Пока же ее стада мирно пасутся на семи холмах, где позже раскинется Рим.
Что же касается Испании, Франции, Германии либо России, то кроме непаханых равнин, пустынных скал и густых лесов, ничего примечательного не найдется в этих почти безлюдных местах, где раздолье только волкам, медведям и вепрям.
Европа к тому времени известна всего лишь как третья часть света.
Однако обратимся снова к священному городу.
После Давида, царя войны, приходит Соломон, царь мира. Его родитель все приготовил для долгого и спокойного правления: Давид смирил злобу враждебных народов и мятежных соплеменников. Он же построил Иерусалим, водрузив его как бы на треножник, одно из оснований которого — западное — упиралось в побережье Внутреннего моря, южное погружалось в Аравийский залив Индийского океана, тогда как северное, перешагивая через Евфрат и Тигр, тянулось к Каспию.
