Народное - Курдские сказки, легенды и предания
— Да благоустроится твой дом, да будет в здравии Ахмад-ага, он вам поможет. Хорошо, что ты хоть сама жива осталась.
Посадили слуги жену Сулейман-аги на коня и привезли в город. Рассказали Ахмад-are о несчастье, которое случилось с бедной женщиной.
— Ничего, ― успокоил Ахмад-ага гостей.
Приказал он своим людям поставить дом для Сулейман-аги, подарил ему коней, волов, овец, коров.
И зажил трусливый Сулейман богачом. Однажды жена говорит ему:
— Сулейман-ага, теперь ты каждый вечер должен навещать Ахмад-агу.
— Хорошо, ― согласился Сулеймаи.
Страх его прошел. Пришел он в диван Ахмад-аги, сел, а что говорить, не знает. Сидит себе.
— Сулейман-ara, ― обратился к нему Ахмад-ага, ― ты слышал, кто объявился в нашем городе?
— Нет, ― отвечает Сулеймав, ― а кто?
— В нашем городе объявился медведь. Вечером никто не смеет лампу зажечь, дверь открытой оставить, медведь вламывается в дом. Одна надежда на бога и на тебя, ты должен убить этого медведя.
Бедный Сулейман побледнел, задрожал и еле доплелся до дома.
— Кизе!397 ― закричал он жене с порога.
— Что? ― забеспокоилась она.
— Беда, бери скорей коврик, бежим.
— Да что случилось-то?
— Вай! Ага сказал, что в городе объявился медведь и я должен его убить. А как же я с ним справлюсь?
— Сядь и успокойся. Я сама решу, что делать.
— Кизе, только дверь не открывай, говорят, он на свет идет.
Оделась жена и отправилась к Ахмад-аге.
— Ахмад-ага, ― обратилась она к нему, ― да будет благословен твой дом, говорят, медведь объявился в городе. Верно это? Сулейман-ага вернулся домой в ярости, говорит, что ты велел медведя убить. Ему ничего не стоит с ним расправиться. Он просит тебя прислать ему хороший кол, цепь, клубок конских волосков398 и пучок иголок.
Получила женщина все, что ей требовалось. Кол она вбила около дома, цепь положила рядом, взяла в руки пучок иголок, зажгла свечу и села у порога. Вскоре услышала она рев медведя. Когда медведь подошел к дому, женщина бросила ему под ноги пучок иголок. Иглы вонзались в медвежьи лапы, он ревет, а идти не может. Тем временем женщина схватила цепь и накинула ее на медведя. Другой конец цепи она намотала на кол, а сама ушла спать. А Сулейман спит себе.
Утром женщина посмотрела на медведя на цепи и решила: «Пойду скажу аге, чтобы прислал слуг убить зверя. Сулейман проснется, увидит медведя, умрет от страха». Пришла она к Ахмад-аге и сказала:
— Сегодня ночью Сулейман-ага схватился с медведем. Иди посмотри, медведь привязан у дверей. Возьми с собой людей и убей его, пока Сулейман-ага не проснулся.
Слуги убили медведя, тушу куда-то унесли, и даже следа не осталось от страшного зверя. Жена разбудила мужа:
— Вставай скорей и ступай в диван к агe, чего ты валяешься до сих нор? Тебя ждут почести.
— Кизе, как же я пойду, медведь меня съест.
— Э, спохватился, медведя уже убили. Не бойся. Отправляйся к аге.
Что оставалось делать Сулейману? Поплелся он к аге. А там его усаживают на самое почетное место, угощают, расхваливают: ведь ночью он схватился с медведем, медведя привязал.
Может, день прошел, может, два, прослышал о Сулеймане пахлеван по имени Раш и решил помериться с ним силой, но с условием, что биться они будут без свидетелей. Кто одержит победу, тому и город достанется. Сообщили об этом Сулейману:
— Раш-пахлеван узнал, что ты медведя убил, и захотел помериться с тобой силой. После поединка город побежденного достанется победителю. Завтра он приедет сюда к нам.
Сулейман не сказал ни «да», ни «нет», от страха побледнел, затрясся так, что у него чуть желчный пузырь не лопнул. Еле-еле он добрался до дому и с порога закричал:
— Жена! Вставай, бери свой коврик, бежим!
— Что случилось? ― спрашивает жена.
— Кизе, я не знаю, как ты смогла привязать медведя, но теперь я из-за тебя должен воевать. Пахлеван придет сражаться и отсечет мне голову. Что мне теперь делать?
— Ложись спать, ― успокоила его жена, ― это не твое дело.
А сама отправилась к Ахмад-аге.
— Ахмад-ага, да благоустроит бог твой дом, и как только мой муж не убил того посланца, что передал слова пахлевана, в такой ярости он домой вернулся. «Не бывать Раш-пахлевану победителем!» ― сказал он. И еще велел прислать ему жеребца, тонкую веревку и копье.
Получила женщина все, что просила. Утром она схватила Сулеймана, насильно посадила на коня, связала ему руки веревками, копье привязала к его руке, самого привязала к седлу, взяла коня за уздечку и повела на поле битвы. Тут и Раш-пахлеван появился на кобыле. Женщина отпустила уздечку. Сулейман крепко привязан, не падает. Бедняга думает про себя: «Будь что будет, погибну так погибну».
А пахлеван тем временем старается повернуться к противнику, чтобы схватить его или ударить, но кобыла его все поворачивается к жеребцу задом, да простят меня присутствующие. Уж не знаю, как получилось, но копье Сулеймана врезалось пахлевану в висок, и тот упал. Жена увидела это, подбежала к мужу, схватила коня за уздечку, освободила Сулеймана от пут и вложила ему в руки поводья.
— Теперь езжай к дому Ахмад-аги, ― велела она ему.
Опять Сулеймана посадили на самое почетное место, накрыли столы в его честь.
Прошло несколько дней, весть о храбрости Сулеймана дошла до соседнего города. Правитель этого города решил идти на него войной.
Вечером Ахмад-aгa говорит ему:
— Сулейман-ага, соседний правитель хочет идти на нас войной. Ты должен собрать войско и выступить против него.
Задумался Суленман: «Господи, как быть? Медведя жена убила, я ничего и не знал. Как Раш-пахлевану копье в висок попало, не знаю. А теперь надо идти воевать».
Еле-еле доплелся он до дому, опять закричал с порога:
— Эй, жена, вставай, да чтоб сгорел твой дом, бери коврик, бежим!
— Что еще случилось? ― спрашивает жена.
— На войну велят идти.
— Э, дорогой, теперь я тебе не советчик. Иди воевать. Может, погибнешь, а может, и живой вернешься.
Утром Сулейман встал во главе войска, и двинулись они в поход. А сам он от страха слова вымолвить не может.
Вскоре путь им река преградила, берега ее камышом заросли, как на реке Кулибек399.
Вздохнул Сулейман:
— Ах, где те счастливые времена, когда мы рвали камыши и беззаботно валялись на них?
Захотелось ему, как прежде, нарвать камышей. Молча сошел он с коня, отбросил в сторону свою саблю и нарвал целую охапку камышей. Увидели это солдаты и тоже стали собирать камыши. Опомнился Сулейман, вздохнул тяжко: «Ах, теперь мне остается только утонуть в этой реке».
Руки его ослабели, охапка камышей упала в воду. Солдаты увидели это и тоже побросали свои камыши в воду. Получился мост, и войско благополучно перешло по мосту из камышей реку. Зашептались солдаты:
— Да будем мы все жертвой твоего ума! Ведь надо же додуматься ― мост из камышей сделать?
Перешло войско реку, а противник рядом стоит и выжидает. Стоят оба войска, а войну не начинают. Неизвестно, сколько прошло времени, но в один прекрасный день кончились у войска Сулеймана запасы еды. Один хлеб остался.
— Как быть, остался одни хлеб, что теперь делать? ― заволновались солдаты.
Наконец решили отнести Сулсйману последний кусок хлеба и узнать, как быть дальше.
— Сулейман-ага, остался лишь этот кусок хлеба, мы его принесли тебе. Что ты на это скажешь? Нам возвращаться или послать людей за хлебом?
Молча положил Сулейман хлеб на колени и вздохнул: «Теперь я, конечно, умру с голоду».
Тем временем бродячая собака схватила хлеб и убежала. Выхватил Сулейман саблю и погнался за ней по камышам, чтобы отнять хлеб.
Солдаты Сулеймана тоже схватились за оружие и набросились на противника; счастлив был тот, кто остался дома. Всех перебили. Потом стали искать Сулеймана, смотрят, а он все гоняется за собакой, рубит саблей камыши налево и направо.
— Вай, вот неугомонный, всех перебил, осталась одна вражья тварь, ― решили солдаты.
— Сулейман-ага, нам жаль твою саблю. Давай мы тебо поможем, ― сказали солдаты и убили собаку. Затем взяли Сулсймана под руки, посадили на коня и вернулись в город. С тех пор Ахмад-aгa еще больше возвысил Сулеймана.
Они пошли радоваться своему счастью, а я завершу здесь свой рассказ.
287. Шаро
Зап. в марте 1955 г. от Мамое Амо (см. № 97).
Жил-был юноша. Звали его Шаро. Жил он очень бедно. Однажды решил он пойти в город искать работу. Нанялся к одному aгe в слуги.
Как-то ага сказал Шаро:
— Шаро, я приглашен на свадьбу, ты же постереги дверь.
Шаро повиновался, хотя ему тоже хотелось пойти на свадьбу.
