Искра божья - Глазырина Елена
— Да и чёрт с ним! — зло бросил Джулиано, добивая очередного лезущего на рожон ландскнехта. — Не всё ли тебе равно, Иуда? Не ты ли сам допустил эту резню в Конте!
Викарий досадливо поморщился и на мгновение замолчал, пытаясь осмыслить услышанное и подыскивая ответ.
— Так было надо, — наконец сказал он, — я всё объясню, только не здесь и не сейчас. Идём, у нас мало времени!
— Хорошо, но если ты обманешь меня, я тебя убью! — прорычал Джулиано, отмахиваясь от наседающего врага.
Лукка криво усмехнулся.
— Попробуй, — негромко пробормотал он себе под нос, увлекая Джулиано в опасное хитросплетение столичных улочек.
Короткими перебежками братья пробирались по кипящему кровавым безумием Конту. Таясь в тенях арок, порталов и переулков, де Грассо старались не попадаться на глаза крупным ватагам наёмников. Они избегали многочисленных людских свалок на городских пьяццо и форумах, обходили дома торговых гильдий, роскошные палаццо знати и духовенства. Лукка вёл Джулиано по бедным кварталам параллельно Тибру. Из-за скудности добычи головорезы здесь почти не встречались.
Это обстоятельство, однако, не могло уберечь Джулиано и викария от перепуганных жителей Конта, беспорядочно мечущихся между домами. Трижды братьев чуть не затоптали бегущие в панике контийцы, пытающиеся найти спасение на последних отчаливающих от берега лодках и баржах.
Мост через реку рядом с пылающим джудитским гетто был запружен людьми. Братья остановились, чтобы перевести дух перед рывком на другую сторону. Джулиано опёрся о поваленную мраморную колонну.
— Далеко ещё? — с трудом выдавил он, едва разлепив сухие губы.
— Нам нужно попасть в Папский город, — ответил Лукка, пристально всматриваясь в мельтешение факелов и светильников на противоположном берегу Тибра.
— Не нам одним, — заметил Джулиано, кивая на бегущих мимо перепуганных людей, волочивших на спинах тюки с добром.
— Хотят найти защиту у помазанника божьего, — сообщил Лукка, потирая ямочку на подбородке, — нам бы тоже не мешало ускорить шаг. И так слишком много времени на тебя потратил. Рискую испортить всё дело.
Джулиано неприязненно шмыгнул носом, но возражать не стал.
И снова был бег в холодной ночи, дикое мелькание стали, детский плач и скрежет зубовный. Спотыкаясь о брошенные тачки, груды строительного камня и досок, люди неслись вперёд по длинному проспекту к широкой площади с неоконченной колоннадой, спеша укрыться в величественных стенах собора Святого Петра.
Овальная площадь перед недостроенным храмом озарялась десятком горящих костров. За ними маячили четыре ряда суровых папских гвардейцев, закованных в стальные кирасы, наплечники, шлемы и перчатки. Последний Легион ощетинился протазанами, пиками и мечами, готовясь принять неравный бой.
Лукка и Джулиано легко проскользнули за их спины вместе с иссякающим потоком беженцев.
— Кажется, успели, — сказал Лукка, переводя дыхание и оглядываясь назад, — Папа ещё здесь, молится у мощей святого Петра. Всё ещё надеется на чудо, не верит, что добрые истиане — пусть даже часть из них еретики — посмеют зайти так далеко.
Горячий воздух, идущий от костров, трепал алые плюмажи перьев на блестевших в ночи морионах, развевал пурпурные плащи легионеров. Отблески золотого пламени плясали на гладких панцирях и стали клинков, озаряли мрачные напряжённые лица солдат. Кто-то из офицеров ударил в гулкую кирасу тяжёлым кованным кулаком, и по площади прокатился многоголосый клич легионеров:
— Умрём, но устоим!
— УМ-ОМ! О! УС-О-ИМ!!! — откликнулось эхо.
— Я должен остаться на площади и помочь гвардейцам! — Джулиано остановился, уперев руки в бока.
— А ну-ка объясни, кому и что ты там должен? — поинтересовался Лукка, кривя в недоброй ухмылке широкий рот.
Джулиано откашлялся, прочищая горло:
— Если я сейчас скроюсь и не стану защищать невинных, как потом мне смотреть им в глаза?
Лукка презрительно хмыкнул.
— Ты глупый сопливый идеалист, Ультимо! — сказал он негромко. — Если ты останешься на площади, то через час станешь покойником. Но, к счастью, я обещал нашей матушке позаботиться о моём непутёвом братце.
Джулиано недобро сощурился и занял угрожающую стойку, отгородившись от Лукки неповоротливым трофейным палашом. Викарий устало потёр слезящийся от едкого дыма глаз искалеченной рукой, а потом резко, без предупреждения вскинул ногу и ударил Джулиано носком сапога по кисти. Не ожидавший такого поворота событий юноша упустил тяжёлый клинок и затряс отбитой конечностью, с ненавистью глядя на брата. Палаш, блеснув рыбкой, исчез в строительной яме, где-то между грудами подготовленного для укладки кирпича.
— Рассказывай всё, или я никуда с тобой не пойду, — яростно прорычал молодой де Грассо.
— Уверен, что сейчас самое подходящее время для откровений? — спросил Лукка, пропуская бегущую мимо женщину в клетчатой шали.
— Ещё как!
Лука с досады скрипнул зубами.
— Хорошо, слушай. Мой патрон уже давно ищет Искру божью. Чаще всего в народе так называют ценный дар, талант, который выделяет человека из толпы, делает его особенным, позволяет запечатлеть своё имя в веках. Но кое-кто считает, что Искра — точнее, некий её материальный эквивалент — дарует истинное бессмертие, вечную жизнь, — викарий кардинала Франциска непроизвольно потёр умирающую кисть, — здоровье, богатство и всё причитающееся.
В соседнем переулке раскатисто загрохотало. Бегущие через площадь люди припустили к собору так, словно на их след напала сама Дьяболла. Джулиано нервно моргнул, но продолжил слушать брата.
— Я охочусь за Искрой или, если хочешь, философским камнем уже много лет. Опуская подробности, скажу, что поиски привели меня к двум логическим умозаключениям. Первое: с большой вероятностью понтифик Иоанн и Марк Арсино не понаслышке знают об Искре. Второе: просто так секретом никто не поделится. Только события чрезвычайной важности заставят посвящённых выложить козыри на стол. А посему в данную минуту мне следовало бы в оба глаза смотреть за Папой, а не взывать к твоему благоразумию.
Крики и яростный лязг клинков выкатились на площадь.
— Ты хочешь сказать, что всё это безумие, — Джулиано широким жестом махнул назад, в сторону накатывающей на площадь лавины наёмников, — устроено только ради проверки твоих невнятных измышлений?
— Нет, — Лукка нахмурился, — всё несколько сложнее. Изначально замысел вырисовывался иначе… Де Вико всё испортил. Да ещё этот придурок Донато перетрусил и…
— Ты знал о планах заговорщиков! Ты сам снюхался с де Вико! Ты мог всё изменить! — кипя от бешенства, воскликнул Джулиано. — Ради чего погибли невинные люди?!
Лукка в замешательстве уставился брата. Он даже не подозревал о том, насколько хорошо Джулиано осведомлён о его участии в происходящем. Старший де Грассо задумчиво провёл ладонью по щеке, будто стирая брызги чужой слюны.
— Что сделано, то сделано, — тихо сказал он, — подчас войны начинались и по более нелепым поводам.
— Надо было давно всё рассказать герцогу или Папе, — Джулиано отвернулся от брата и спрыгнул в яму, ища своё оружие, — а теперь что?
— Теперь нам осталось продержаться до утра, тогда мышеловка захлопнется, — уверенно заявил викарий, — мы приготовили сюрприз заговорщикам. Войска союзников уже на подступах к столице. И еретики, и враги Истардии будут наказаны разом.
— Вот, значит, как всё просто, всё продумано. Всё учтено. И жизни людские списаны, как неизбежная жертва в угоду высшим интересам. Да-а, — Джулиано устало и невесело рассмеялся, выбираясь из ямы с подобранным палашом в руках, — чёрт с тобой! Всё равно теперь уже ничего не изменить. Идём караулить его святейшество.
Под величественными мраморными сводами храма Святого Петра разливалось ангельское пение. Небольшой детский хор выводил божественные литании рядом с алтарём перед молящимся на коленях Папой. Запах ладана, воска и страха клубился над головами тысяч верующих, горячо шепчущих страстные воззвания к преданному и распятому богу.
