Ярга. Сказ о Жар-птице, девице и Сером Волке - Елена Михалёва
Если бы не весёлое позвякивание сбруи и тяжесть доспехов на плечах, она бы точно решила, что всё это не взаправду.
Иван снарядил её знатно, не поскупился. Золочёная кольчуга из лучшей стали была чуточку великовата, а нагрудник неуютно сдавливал девичьи перси[3], но прочие части наряда оказались на диво хороши. Прежде Ярге не доводилось носить столь удобных сапог, не говоря уже о штанах. Она и представить себе не могла, что мужская одежда окажется настолько странной и одновременно ладной, и всё же ей то и дело мнилось, что она позабыла надеть юбку, благо алый плащ велиградского витязя всё сзади прикрывал. Девушка надеялась, что в скором времени обвыкнется с непривычным облачением.
Русо-золотую косищу она спрятала под золочёный шлем-маковку, от которого к плечам спускались звенья тонкой кольчуги. Тяжесть давила на голову, но царевич Иван настоял, чтобы она обязательно носила шелом, дабы укрывать чело от разящей стрелы и прочих напастей. Ярга была уверена, что шлем от стрелы не спасёт, если лучник прицелится точнёхонько в глаз, но спорить с «женихом» не стала: он витязь, ему виднее.
Несмотря на бархатную подкладку, шлем давил своей тяжестью, а ещё голова начала потеть. Постоянно хотелось залезть и почесаться, но Ярга терпела.
Со всем она смирилась, кроме оружия.
Иван выдал ей целый арсенал: короткий меч, кинжалы, засапожные ножи, гибкий лук и стрелы. Даже порывался дать кистень, но что от него проку? Ярга и с прочим не представляла, как обходиться, но с покорностью приняла всё: вдруг денег, которые Иван ей отсыпал в кошель, не хватит и придётся что-то продавать.
Яргу посетила крамольная мысль, едва она достаточно отъехала от рыбацкой хижины. Что, если убраться от Велиграда как можно дальше на восток и там всё продать? Взять новое имя, купить домик и надел земли и зажить в спокойствии, работая только на себя. Конь уже есть. Вряд ли Крин знает, что такое плуг, но ничего, приучится. Нет, коня придётся продать в первую очередь, а ещё лучше – сменять на другого в середине пути, чтобы по нему её не смогли узнать.
Ярга тряхнула головой.
Так нельзя, она ведь дала слово Ивану, что возвратится с Жар-птицей. Тогда они поженятся и заживут счастливо, потому что царевич сделается наследником всего Велиградского царства. Зачем ей какой-то домик с наделом? Это всё её сиротский умишко никак не осмелится мечтать о чём-то большом.
Мысленно ругая себя за глупость, Ярга не заметила, как добралась до развилки.
Царевич Иван предупреждал её о том, что на самой границе между землями Велиграда и Благоды стоит каменный столб, от него отходят три дороги, из которых две фальшивы, а одна ведёт к соседям. Никто не знал, откуда взялся этот столб и зачем кому-то понадобилось морочить голову путникам. Но Иван сказал, что надпись имеет пакостное свойство меняться раз в несколько дней, и всегда надо выбирать не самое плохое, но и не самое хорошее, а нечто среднее, тогда и хлопот не будет. Царевич уверял, что множество раз проезжал путеводный камень без затруднений.
Ярга остановила коня, заставив его топтаться на месте.
Путеводный столб оказался громадной серой каменюкой, поросшей мхом и рыжим лишайником. Он возвышался на добрых два человеческих роста.
Ярга медленно заскользила по нему взглядом вверх.
Вышло бы забавно, если бы на его макушке сидел чёрный ворон с красными глазами и зловеще каркал, нагоняя страху, но там не было ничего, кроме облезлого мха. А чуть ниже проступали серебристые плохо различимые буквы.
– Прямо пойдёшь – счастье найдёшь, – с трудом прочитала по слогам Ярга, краснея от своей малограмотности, будто Крин мог её за то осудить. – Налево пойдёшь – коня потеряешь. Направо пойдёшь – свою погибель найдёшь.
Она со вздохом утёрла пот со лба, перевела дух, после чего наклонилась к лошадиной холке и погладила горячую шею животного.
– Слышал? Этот булыжник грозится тебя погубить.
Крин недовольно задёргал ушами, будто понимал, что она сказала. Ярга задумчиво пожевала губу.
– И всё же Иван велел выбирать нечто посередине. – Девушка тихо застонала. – С погибелью понятно: в здравом уме туда никто не сунется, но чем ему вариант со счастьем не угодил?
Ярга внимательно окинула взором три дороги – все выглядели до невозможности одинаково. Она прищурила один глаз, потом другой в надежде, что дороги попросту чудесным образом сольются в единую, но ничего подобного не произошло.
– Прости, друг мой сердечный, – наконец пробормотала Ярга, поворачивая коня на левый тракт, – будем надеяться, что всё это лишь глупая шутка. Потому что твой благородный хозяин ничего не сказал мне про достоверность начертанного на камне.
Крин зафыркал, но всё же двинулся вперёд так же бодро, как прежде, покорный судьбе либо, напротив, чихавший на всякое её мистическое проявление с высоты своего лошадиного роста.
Ярга поправила шелом и опасливо оглянулась через плечо. То ли они спускались в низину, то ли камень начал медленно уходить под землю. Он утопал всё ниже, ближе к можжевеловым кустам.
Над головой с карканьем пронеслась ворона. Не зловещий чёрный ворон, а обычная серая каркуша, каких над огородами вьются целые стаи, и всё же девушке сделалось не по себе от звуков скрипучего вороньего крика. Ярга проводила птицу взглядом, а после снова оглянулась. Камня не было. Да и дорога выглядела как-то иначе: вместо сухого разъезженного тракта – подёрнутая клевером полоса.
– Род всемогущий, защити, – боязливо пробормотала она. – Назад, что ли, повернуть?
Ярга потянула было за удила, чтобы развернуть Крина, но конь заартачился, забил копытом, протестуя: мол, выбрала путь, вот его и придерживайся, ни на кого не пеняй.
– И угораздило же меня, – вздохнула девушка, смиряясь. – Вот тебе и съездила за Жар-птицей. А ещё ведь велиградскую землю покинуть не успела…
Ей хотелось сетовать и дальше, но страх перед неизведанным заставил умолкнуть. С каждым шагом дорога забирала всё левее и теперь тянулась вплотную к границе Дремучего леса, так близко, что рукой можно коснуться кривых стволов. За ними скрывалась сырая тёмная мгла. Непроглядной пеленой она укрывала утробу леса от любопытных глаз. Туман выползал тонкими струйками и сочился прямо на дорогу, словно бы солнечный свет был ему нипочём. Конские копыта взбивали этот туман.
Сначала Крин шёл бодро, но
