Автор неизвестен - Тысяча и одна ночь
И он выступил против своей сестры Мариам и понесся на нее, и Мариам встретила его и понеслась на него, и они начали сражаться сильным боем, сильнее, чем первый бой. И ее второй брат увидел, что он слаб для боя с нею, и захотел убежать и удрать, но не мог из-за ее сильной ярости, ибо всякий раз, как он хотел обратиться в бегство, Мариам приближалась к нему, и подъезжала вплотную, и теснила его. И потом она ударила Бартуса мечом по шее, и меч вышел, сверкая, у него из лопатки, и послала его вслед его брату, и проскакала по боевому полю, на месте боя и сражения, и крикнула: «Где витязи и храбрецы, где кривой и хромой витязь, обладатель искривленной веры?» И тогда царь, отец ее, закричал, с израненным сердцем и оком, слезами разъеденным: «Она убила моего среднего сына, клянусь Мессией и истинной верой!» И потом он кликнул своего меньшого сына и сказал ему: «О Фасьян, о прозванный Сельхас-Сыбьян, выходи, о дитя мое, на бой с твоей сестрой и отомсти за твоих братьев! Сшибись с нею, и счастье либо тебе, либо против тебя. И если ты ее одолеешь, убей ее наихудшим убиением».
И тут выступил против Мариам ее меньшой брат и понесся на нее, и Мариам пошла на него с превосходным искусством, и понеслась на него с прекрасным уменьем, смелостью, знанием боя и доблестью, и крикнула: «О проклятый, о враг Аллаха и враг мусульман, я отправлю тебя вслед твоим братьям, а плох приют нечестивых!» И затем она вытащила меч из ножен и ударила своего брата, перерубив ему шею и руки, и отправила его вслед братьям, и поспешил Аллах послать его душу в огонь (а скверное это обиталище!).
И когда патриции и витязи, которые поехали с отцом царевны, увидели, что три его сына убиты (а они были самые храбрые люди своего времени), в их сердце запал страх перед Ситт-Мариам, и ошеломила их боязнь, и они свесили головы к земле и убедились в своей смерти, уничтожении, унижении и гибели. И сгорели их сердца от гнева в пламени огня, и они повернули спину и положились на бегство. И когда увидел царь, что его сыновья убиты и войска побежали, взяло его недоумение и оторопь, и сгорело его сердце в пламени огня, и он сказал себе: «Поистине, Ситт-Мариам нас уничтожила, и если я подвергну себя опасности и выступлю к ней один, она, может быть, меня одолеет и покорит, и убьет меня гнуснейшим убийством, и изувечит самым скверным образом, как она убила своих братьев, ибо не осталось у нее на нас надежды, и нечего нам желать ее возвращения. И, по-моему, надлежит мне сберечь мою честь и вернуться в мой город».
И потом царь отпустил поводья коня и вернулся в свой город, и когда он оказался у себя во дворце, в его сердце вспыхнул огонь из-за убиения его трех сыновей, бегства его войска и позора его чести. И, не просидев получаса, он потребовал к себе вельмож правления и больших людей царства, и пожаловался им на то, что сделала с ним его дочь Мариам, которая убила своих братьев, и на горе и печаль, им перенесенную, и спросил у вельмож совета. И они все посоветовали ему написать письмо преемнику Аллаха на земле его, повелителю правоверных Харуну ар-Рашиду, и осведомить его об этом деле. И царь написал ар-Рашиду письмо такого содержания: «После привета повелителю правоверных: у нас есть дочь по имени Мариам-кушачница, и испортил ее против нас пленник из пленных мусульман по имени Hyp ад-Дин Али, сын купца Тадж ад-Дина, каирца, и похитил ее ночью, и вышел с нею в сторону своей земли. И я прошу милости владыки нашего, повелителя правоверных, чтобы он написал во все мусульманские земли приказ отыскать ее и прислать к нам с верным посланцем…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Когда же настала восемьсот девяносто третья ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что царь Афранджи написал халифу, повелителю правоверных Харуну ар-Рашиду, письмо, в котором умолял его, прося о своей дочери Мариам, и ходатайствовал о милости написать во все мусульманские страны приказ, чтобы Мариам разыскали и отослали с верным посланцем из слуг его величества, повелителя правоверных. И между прочим в письме заключалось: «А за помощь нам в этом деле мы назначим вам половину города Румы великой[173], чтобы вы строили там мечети для мусульман, и будет вам доставляться его подать».
И после того как царь написал это письмо, по совету знатных людей своего царства и вельмож правления, он свернул его и позвал везиря, который был назначен везирем вместо кривого везиря, и приказал ему запечатать письмо царской печатью, и вельможи правления тоже припечатали его, поставив на нем сначала подпись своей руки. А потом царь сказал своему везирю: «Если ты приведешь ее, тебе будет от меня надел двух эмиров, и я награжу тебя одеждой с двумя нашивками». И он отдал везирю письмо и приказал ему отправиться в город Багдад, Обитель Мира[174], и вручить письмо повелителю правоверных из рук в руки.
И везирь выехал с посланием и ехал, пересекая долины и степи, пока не достиг города Багдада. И, вступив в город, везирь провел там три дня, устраиваясь и отдыхая, а потом он спросил, где дворец повелителя правоверных Харуна ар-Рашида, и ему указали его. И, достигнув дворца, везирь попросил у повелителя правоверных разрешения войти, и халиф разрешил ему. И везирь вошел к ар-Рашиду и, поцеловав перед ним землю, подал ему письмо от царя Афранджи и с ним диковинные подарки и редкости, подходящие для повелителя правоверных. И когда халиф развернул письмо и прочитал его и понял его содержание, он тотчас же велел своим везирям написать письмо во все мусульманские страны, и они это сделали, и изъяснили в письмах облик Мариам и облик Hyp ад-Дина, и обозначили его имя и ее имя, и упомянули, что они беглецы, так что всякий, кто их обнаружит, пусть схватит их и отошлет к повелителю правоверных. И они предостерегли наместников, чтобы им не оказали в этом промедления, беспечности или небрежения. И затем письма запечатали и разослали с гонцами к наместникам, и те поспешили с исполнением приказа и принялись искать во всех городах тех, у кого был указанный облик.
Вот что было с этими правителями и их подчиненными. Что же касается Hyp ад-Дина каирского и Мариам-кушачницы, дочери царя Афранджи, то после бегства царя и его войска они в тот же час и минуту сели на коней и направились в страны Сирии, и охранил их Аллах, и они достигли города Дамаска. А объявления о розыске, которые разослал халиф, опередили их в Дамаске на один день, и эмир Дамаска узнал, что ему приказано схватить обоих беглецов, когда он их найдет, и доставить их к халифу.
И когда был день их прибытия в Дамаск, подошли к ним соглядатаи и спросили их, как их имена, и беглецы сказали правду и рассказали свою историю и все, что с ними случилось, и их узнали, и схватили, и взяли, и привели их к эмиру Дамаска, и тот отправил их к халифу в город Багдад, Обитель Мира.
И по прибытии туда попросили разрешения войти к повелителю правоверных Харуну ар-Рашиду, и тот позволил, и прибывшие вошли, и поцеловали землю меж его руками, и сказали: «О повелитель правоверных, эта девушка — Мариам-кушачница, дочь царя Афранджи, а это — Hyp ад-Дин, сын купца Тадж ад-Дина каирского, пленник, который испортил ее против воли ее отца, и украл ее из его страны и царства, и уехал с нею в Дамаск, Мы нашли их, когда они вступили в Дамаск, и спросили их, как их зовут, и они ответили нам правду, и тогда мы привели и доставили их к тебе».
И повелитель правоверных взглянул на Мариам и увидел, что она стройна ростом и станом, говорит ясной речью, красавица среди людей своего времени, единственная в свой век и столетие, и обладает сладостным языком, твердым духом и сильным сердцем. И когда Мариам подошла к халифу, она поцеловала землю перед ним и пожелала ему вечной славы и счастья и прекращения бед и напастей, И халифу понравилась красота ее стана, нежность ее речи и быстрота ее ответов, и он спросил ее: «Ты ли — Мариам-кушачница. дочь царя Афранджи?» И Мариам ответила: «Да, о повелитель правоверных и имам единобожников, охранитель в боях веры и сын дяди господина посланных». И тогда халиф обернулся и увидел, что Али Hyp ад-Дин — красивый юноша, прекрасно сложенный, подобный светящейся луне в ночь ее полноты, и спросил его: «Ты — Hyp ад-Дин, пленник, сын купца Тадж ад-Дина каирского?» И Hyp ад-Дин ответил: «Да, о повелитель правоверных и опора всех к нему направляющихся». — «Как ты похитил эту женщину из царства ее отца и убежал с oнею?» — спросил халиф, И Hyp ад-Дин принялся рассказывать ему обо всем, что с ним случилось, с начала до конца, и, когда он кончил свой рассказ, халиф удивился всему этому до крайней степени, и его охватил от удивления великий восторг, и он воскликнул: «Сколь много приходится терпеть мужам!..»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Когда же настала восемьсот девяносто четвертая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что когда халиф Харун ар-Рашид спросил Hyp ад-Дина о его истории и тот рассказал ему все, что с ним случилось, от начала до конца, халиф до крайности удивился этому и воскликнул: «Сколь много приходится терпеть мужам! — а потом обратился к Ситт-Мариам и сказал ей: — О Мариам, знай, что твой отец, царь Афранджи, написал нам о тебе. Что ты скажешь?» — «О преемник Аллаха на земле его, поддерживающий установления его пророка и предписания его! — ответила Мариам. — Да увековечит Аллах над тобою счастье и да защитит тебя от бед и напастей! Ты — преемник Аллаха на земле его! Я вступила в вашу веру, ибо она есть вера твердо стоящая, истинная, и оставила религию нечестивых, которые говорят ложь о Мессии, и стала верующей в Аллаха великодушного, и считаю правдой то, с чем пришел его милосердый посланник. Я поклоняюсь Аллаху (слава и величие ему!), объявляю его единым богом, падаю перед ним ниц, в смирении, и прославляю его, и я говорю, стоя перед халифом: «Свидетельствую, что нет бога, кроме Аллаха, и свидетельствую, что Мухаммед — посол Аллаха; послал он его с наставлением на правый путь и верою истинной, чтобы поставил он ее превыше всякой веры, хотя бы было это отвратительно многобожникам. И разве дозволено тебе, о повелитель правоверных, внять письму царя еретиков и отослать меня в страну нечестивых, которые предают товарищей владыке всезнающему, и возвеличивают крест, и поклоняются идолам, и веруют в божественность Исы, хотя он сотворен? И если ты сделаешь со мной это, о преемник Аллаха, я уцеплюсь за твою полу в день смотра перед Аллахом и пожалуюсь на тебя сыну твоего дяди, посланнику Аллаха[175] (да благословит его Аллах и да приветствует!), в тот день, когда не поможет ни имущество, ни сыновья никому, кроме тех, кто пришел к Аллаху с сердцем здравым».
