Фазил Юлдаш - Алпамыш
Верблюды, которых пасла Калдыргач, лежали себе на приозерной траве. Среди верблюдов, что в долю Алпамыша входили, был один старый нар черной масти. Алпамыша и он погибшим считал и, горюя по хозяину своему, в течение семи лет пролежал, не вставая с земли. Возвращение бека своего почуяв, заревел он вдруг во всю свою былую мощь, вскочил на ноги — на дорогу вышел.
На Калдыргач-аим, пасшей верблюдов, одежды приличной не было, в лохмотья одета она была, голое тело сквозь дыры виднелось. Побежала она за верблюдом, покрикивая:
— Стой!.. Земля уже вошла мне в пятки!.. Стой!..Где он, брат мой милый, где хозяин твой?Серебром сверкает ястреб молодой,Золотой нагрудник, ворот золотой.Все же не совсем ты бесхозяйный нар:Был бы жив-здоров растущий сиротойБедный мой племянник, брата сын —Ядгар, — Будет он твоим хозяином… Стой! Стой!Солнце мне мозги насквозь уж пропекло!От судьбы за что терплю такое зло?Ултантаз меня унизил тяжело.Стой!.. Земля уже вошла мне в пятки!.. Стой!..Муки неба грудь мою терзают… Ой,Уши и в степи имеет Ултанхан, —Кто-нибудь услышит стон печальный мой,Обернуться может худшею бедой!..Стой! Тебе кричу, хакимово добро,Брата моего любимого добро!Рушился Конграта царственный чинар!Стой! Куда спешишь, упрямый черный нар?Пролежал семь лет, беспомощен и стар,А теперь бежишь резвее, чем архар!..
«Стой!» крича верблюду, Калдыргач-аимПлачет, а сама едва бредет за ним.Видит — одинокий всадник на пути.Калдыргач боится близко подойти:Человек проезжий, человек чужой, —Девушке обиду может нанести.Думает: «Укрыться б лучше от него!» —Спряталась в чангал колючий от него…Подъезжает ближе Хакимбек-шункар, —Стал пред Алпамышем старый черный нар,Голову задрав, почтительно ревет.Своего верблюда витязь узнает, —Думает: «Мой старый черный нар живет!Как-то без меня живет родной народ?»Вздох печальный сердце Алпамыша рвет.А вокруг него верблюд семь раз подрядБодро пробегает — и глаза горят.Посмотрел Хаким, — подумал про себя:«Хоть и бессловесны твари, а гляди —И они любовь к хозяевам хранят!»Сердце у него расстроилось в груди.— Ну, мой нар, прощай, — теперь назад иди.Будь здоров и жив, меня в Конграте жди. —И назад побрел уныло черный нар,И к сестре подъехал Хакимбек-шункар.Он сказал: — Родное племя, мой народ!Чем ты стал за это время, мой народ!Ты снесешь ли горя бремя, мой народ?.. —И сестре своей вопрос он задает:— К слову моему внимательною будь, —На меня прошу я, девушка, взглянуть:Этот витязь-путник схож ли с кем-нибудь?Хочется мне, прежде чем продолжу путь,Черному верблюду голову свернуть.Вижу — в нем твоей растерянности суть.Если же владелец требовать бы сталЗа верблюда кун, я деньги б отсчитал!.. —А сестра его, что скрылась под чангал,Говорит: — Меня ты, путник, напугал, —Лучше бы загадок мне не задавал.Если ты верблюда черного убьешь,То и в грудь мою вонзишь ты острый нож.Черного верблюда, путник, пожалей, —Слез моих и крови даром не пролей:Чуть о том прослышит Ултанхан-злодей,Голову мою тотчас отрубит он,Сделает меня добычею ворон,Станет мой народ жесточе угнетен!..
Услыхав слова Калдыргач, сестры своей, Алпамыш, не открывая себя, сказал ей в ответ такое слово:
— Ты какого ока доброго зрачок?Чистых уст каких — правдивый язычок?Что забилась ты, бедняжка, под чангал?В племени конгратском чей ты есть росток?Солнечной весной в саду не вянет цвет.От достатка кто в такую рвань одет?Как тюрёю стать Ултан-паршивец мог?Или у тебя опоры в близких нет?..
Сестра Алпамыша, Калдыргач, такое слово ему сказала:
— Тот, в чьем оке я была зрачком, — далек,Чьим устам служила языком, — далек.Если поняла я темный твой намек,О беде, о нашей как узнать ты мог?Но, коль скоро сам ты правду разузнал,Так и быть — я тайны отомкну замок:Племенем своим конгратским я горжусь.Дома своего я тоже не стыжусь, —Шаху Байбури я дочкой прихожусь.За верблюжьим стадом по степи кружусь, —Разве в кармазу и шелк я наряжусь?Знала ль я, какая ждет меня судьба?Алпамыша-брата жду я, не дождусь.В странствие пустился он в далекий край.Подвигов, бывало, много совершал;Может быть, с врагами в стычке оплошал, —Слух дошел, что умер он в стране чужой;Слух еще дошел, — он якобы живой;Только от него пока от самогоНе было известья нам ни одного.Думаем, что он погиб, скорей всего.Если б жив-здоров он был и не погиб,Неужель враги пленить его могли б?Тысячу врагов один он устрашал!Если б даже в битве он и оплошалИ попал в зиндан, — давно бы убежал.Будь он жив, узнал бы и в чужом краю,Что у нас Ултан в Конграте ханом стал.Он бы нас своей опоры не лишал!Он бы убежал и прискакал давно!Видимо, прибыть ему не суждено,Видимо, с бедою горе заодно,Видимо, погиб он, брат мой, Алпамыш!Ты мои услышь печальные слова:Пес-Ултан дерзнул ступать по следу льва.Брата моего красавица-жена(Может быть — жена, скорей всего — вдова),И она Ултану подлому нужна:Свадьбу негодяй сыграть намерен с ней!Только у Барчин-сулу, сестры моей,Не сумел согласьем заручиться он.Плачет Ай-Барчин, осенних туч мрачней,И не ест, не пьет, не спит уж сколько дней!Ходят ежедневно, ей дары даря,От Ултана сваты — речи тратят зря:Дорогих его подарков не беря,Не дает Барчин согласья, говоря:«Жив мой Хакимбек, мой дорогой тюря!»Верит, что вернется муж ее, мой брат…
Алпамыш, обращаясь к сестре своей Калдыргач, такое слово сказал:
— Если хочешь знать, поверь словам моим:Не погиб твой брат, — он жив и невредим.Сколько лет в зиндане мы сидели с ним!Слово лжи не дам произнести устам, —Если говорю, то верь моим словам:Твой Хаким-ака еще томится там,—Скоро убежит он, на позор врагам.Он за все воздаст коварным калмыкам!Не грусти, не плачь — он скоро будет здесь, —Знай, Ултана также ждет батыра месть!
В ответ ему сестра так сказала:
— Если ты зовешься витязем, — смотри, —Зла не совершай, добро всегда твори.Будь здоров — и прежде срока не умри.Если ты мой брат, — со мною не хитри.Дальние пути, о боже, прокляни, —Сколько причинили горя нам они!От разрухи дом батыра сохрани,Власти самозванной да затмятся дни,Нам законного властителя верни,—Дома Байбури да не сотрется след!Уж не ты ли, путник, брат мой? — Говори —Если ты мой брат, со мною не хитри!Шуткой не сочти мной заданный вопрос,Сам спроси меня, как без тебя жилось.Да не сгубит розу пышную мороз!Тайную твою исполню я мечту:Ты оставил здесь сыночка-сироту,Если б на его взглянул ты красоту!Хочешь — за Ядгаром сбегаю в юрту?
Так сказала брату Калдыргач-аим.Сидя на коне, задумался Хаким:Если б он себя открыл перед сестрой,Сердце б разорвал признанием таким.Он подумал: «Правду лучше утаим!Искренностью ранней делу повредим».Говорит сестре он голосом глухим:— Братом ты меня не называй своим, —Бедненькая, скоро встретишься и с ним! —С этими словами повернув коня,Сокол в путь пустился, тайну сохраня.
«Уехал, что ли, путник?» — подумала Калдыргач-аим, не сразу из-под чангала выбравшись. Посмотрела — на расстоянии, глазу доступном, увидела: едет он, а конь, на котором верхом он сидел, похож на верхового коня брата ее, Алпамыша, — на Байчибара похож.
Узнав его, побежала Калдыргач вдогонку путнику, — убедилась, что действительно он — Алпамыш. Бежит она, такое слово говоря:
— Своего коня э, путник, не гони!Осади его, поводья натяни!Ты меня не видел, — на меня взгляни,—О судьбе моей, терпение храня,Расспроси получше!.. Придержи коня!..Если из краев калмыцких держишь путь,Страхи все забудь — и не таись ничуть!Или я глупа, иль это ты, мой брат!На Чибара только стоит мне взглянуть, —Или я слепа, иль это ты, мой брат!Мне подшитый ситцем твой чепрак знаком, —Потрудилась я над этим чепраком… —Птица кобчик любит сесть на горный склон.Как превратен свет, как бессердечен он!Что Барчин, бедняжке, испытать пришлось!Брата по его коню узнать пришлось! —И в слезах она бежит пешком за ним…
Чей-то зов как будто слышит Хакимбек, —Ехать стал немного тише Хакимбек;Обернулся — видит, — Калдыргач идет;Повод натянув, остановился — ждет,Думает: к добру ли встреча приведет?Мужество в себе вторично ль обретет?Жалости слеза глаза батыру жжет…Подбегает к брату Калдыргач-аим, —Конские поводья сразу же берет —И себе на шею, бедная, кладет,[43]Плачет и о стремя бьется головой:«Брат мой, ты вернулся!.. Брат мой, ты живой!..»Алпамыш, в седле сидящий, сам не свой,Размышляет: «Если ей откроюсь яИ скажу: „Я брат твой, ты — сестра моя“, —Ведь она ко мне прилепится тогда,Не отстанет ведь, не пустит никуда.Надо сделать сердце холоднее льда!..»Как подумал, так и поступает он, —У нее поводья вырывает он,Говоря: «Хоть нам чубарый конь — родня,Все ж ты возвела неправду на меня…»Дернул он поводья — тронул в путь коня…Горько зарыдала Калдыргач-аим:— Поступаешь так зачем, ака-Хаким?Пред родной сестрой прикинулся чужим!.. —И назад за черным наром, за своим,Бедная бредет — и стонет от тоски.И своей дорогой едет бек Хаким, —Сердце у батыра рвется на куски:«Бедная моя, несчастная сестра!» —Плачет он — вся грива у коня мокра.Содрогалось небо, слыша этот плач.Алпамыш пускает Байчибара вскачь, —Едет — подъезжает к пастбищу батыр…
На пастбище этом паслось несметное стадо. Алпамыш, к пастухам обращаясь, спросил, чьих баранов пасут они:
