Л. Переверзев - Голоса Америки. Из народного творчества США. Баллады, легенды, сказки, притчи, песни, стихи
Фермер пугается насмерть. Он готов на все, только бы спасти стадо, однако его одолевает сомнение.
— Нет, ни про што не попасть мне прямиком в больных. А ну как заместо этого я попаду в здоровых? Нет, такое дело не одолеть никому! Разве што одному Майку Финку.
Тут Майк Финк скромно и вставляет:
— Майк Финк перед тобой, это я!
Уговорились так: фермер дает Майку одну здоровую овцу, чтобы он пристрелил пять больных. Потом их бросают в реку, и Майк, пожелав фермеру и его стаду всего наилучшего, плывет дальше.
Ну, само собой, когда баржа пошла вниз по реке и поравнялась с овцами, Майк их выловил, и в этот вечер его ребята попировали на славу.
Майк вечно искал, чем бы развлечься. Однажды они проплывали мимо другой баржи. Ее капитан лежал на палубе и крепко спал. Майк не преминул дотянуться до него веслом и пощекотать за ухом. Так началась очередная схватка, на какую Майк и напрашивался.
Однако таких шуток становилось слишком много, и в конце концов пришлось Майку столкнуться с законом. В Луизвиле, штат Кентукки, была назначена награда за его поимку. Что и говорить, в тюрьму Майку вовсе не хотелось, но в Луизвиле у него был знакомый констебль, хороший его приятель, и Майку показалось обидным, если тот не получит этой награды. И Маше уговорился с ним, что добровольно позволит себя отвести в суд. Конечно, сначала он получил от констебля заручку, что тот не посадит его в тюрьму. И еще одно. Нигде Майк не чувствовал себя как дома, только на своем суденышке. Пришлось ему уговориться со своим другом, что в суд он поедет только на своей барже.
День был назначен. Констебль арестовал Майка, и Майк сел на свою баржу и поехал в суд. А устроил он это вот как: подставил под баржу открытую платформу, пристегнул к ней упряжку мулов, и мулы потащили ее вверх в гору. Когда прибыли в суд, судья тут же завел на него дело, и констебль получил обещанную награду. А потом он заявил, что свидетелей против Майка он представить не может. И пришлось судье Майка отпустить. Однако в зале суда находилось слишком много зрителей, которые не сумели оценить юмор Майка. И они стали требовать у судьи, чтобы тот все равно отправил его в тюрьму.
Тогда Майк крикнул своим краснорубашечникам:
— За багры, ребята! Отчаливай!
И они выпрыгнули один за другим в окно. А потом поднялись на борт баржи, отвязали волов и, упираясь в землю баграми, скатились на колесах вниз прямо в реку. Оттуда Майк помахал Луизвилю платочком.
С тех пор на всей границе никто не мог взять верх над Майком Финком. Но в одно воскресное утро он потерпел поражение, и от кого — от простого быка. Баржа Майка пришвартовалась к берегу, и он направился вверх по притоку в поисках места, где бы выкупаться. Не успел он сбросить одежду и окунуться, как вдруг откуда ни возьмись перед ним вырос здоровенный бык.
На этот раз Майку почему‑то не хотелось лезть в драку. И когда бык двинулся на него, Майк отскочил в сторону. Бык попробовал было сунуться за ним в воду, но тут же вернулся на берег злее прежнего. Майк подхватил свою красную рубаху и стал натягивать на себя. Однако напрасно. Пробегая мимо, бык раз! — и зацепился за рубаху рогами. И приготовился к новому нападению. Но тут уж Майк понял, что надо куда‑нибудь поскорей спрятаться, чтобы бык его не достал. Он ухватился за бычий хвост и повис на нем.
Так он и болтался туда–сюда, словно выстиранное белье на веревке в ветреную погоду. Бык носился с ним по всему выгону, пока Майк окончательно не выдохся. Заметив свисающий над головой толстый сук дерева, Майк нгг ходу вцепился в него и был спасен. По крайней мере, так он считал поначалу. Но, когда он полез выше, он угодил прямо в осиное гнездо. Уфф, хоть и высоко, а пришлось прыгать. И надо же, Майк шлепнулся точнехонько быку на спину.
Бык взвился, точно юго–западный циклон, и прямым ходом понесся на изгородь. Добежав до конца, он остановился как вкопанный. А Майк остановиться не мог и перелетел через изгородь. Приземлился он не где‑нибудь, а именно в церковном саду, да еще в воскресенье, когда люди выходили после службы из церкви.
Уже после Майк клялся и божился, что, не случись этого в воскресенье утром, он непременно вернулся бы и задал жару нахальному быку. А тогда он почувствовал себя очень неловко, очутившись возле церкви, одетый совсем не по–воскресному. И правда, на нем, как вы помните, была одна красная рубаха, и все. Поэтому он задал стрекача к реке, где стояла его баржа, пока прихожане не успели разглядеть его хорошенько.
Со всеми этими историями о драках и р работе на реке вы еще подумаете, что Майк забросил свое любимое ружье Всех Застрелю? Ничего подобного, Майк никогда с ним не расставался, даже на борту своего судна. А для практики он простреливал дырочки в оловянных кружках, которые ставил на голову своим гребцам.
И хорошо, что практиковался, потому что однажды он случайно столкнулся с шайкой пиратов, засевших в местечке, называемом Пещера–в–скалах. Майку было известно, что страна кишмя кишит пиратами, но на реке их застала такая страшная буря, что пришлось пристать к берегу. Пираты всегда выставляли своих дозорных, чтобы знать заранее, какая баржа с каким грузом идет вниз по реке, и поэтому появление Майка не было для них неожиданностью.
Короче говоря, Майк вместе со своим Всех Застрелю избавил эти места от большой партии пиратов. И все-таки, кроме него, в Пещеру–в–скалах никто не смел заходить до тех самых пор, пока среди лодочников не появился молодой Эб Линкольн, водивший по реке баржу с ценным грузом. Да, да, тот самый Авраам Линкольн, который стал потом президентом и добился уничтожения рабства в Америке.
Долго на Миссисипи и Огайо гремела слава Майка Финка, полуконя, полукрокодила, пока сам он не заметил, что времена переменились. Дома на берегу теперь теснились так близко один к другому, что между ними оставалось свободного пространства не больше нескольких миль. И сама река не казалась уже границей. Цивилизация наступала, и он чувствовал себя от этого неуютно и одиноко.
А потом случилось нечто такое, перед чем устоять уже было и вовсе нельзя. На реке появились баржи, которые шли вверх и вниз по реке с помощью пара — паровой машины. И нужда в полукрокодилах и полуконях отпала. При виде парохода Майк приходил все в большую ярость. А как он свистел! Точно хотел сказать: «Прочь с дороги, лодочники!»
Но не таким был человеком Майк, чтобы уступить кому‑нибудь. Однажды на Миссисипи повстречались пароход, шедший вверх по реке, и баржа Майка, плывшая вниз. Кто‑то один должен был уступить дорогу, иначе столкновения было не избежать.
Рулевой спрашивает Майка, что делать.
— Я сам поведу баржу! — кричит Майк и становится к румпелю. — Эй вы там, на пароходе, перед вами первый хвастун и крикун с великой Миссисипи! — орет Майк. — Герой — хвост трубой! Ку–ку–у! Дикий скакун и косоглазый крокодил. Половинка на половинку! И еще немножко от красной кусаки–черепахи. А остальное из сухих сучков и колючек. Эй вы там, разводите пары, не бегите, попробуйте на зубок, какой я крепкий орешек. Ну же, не пытайте мое терпение! У меня уже чешутся руки. Ку‑ка-ре–ку–у!
Рулевой видит, что громадина пароход уже вырос над самой их баржей, и снова спрашивает Майка, что же делать.
— Потопить его! — кричит Майк, бросая свирепые и мрачные взгляды на пароход.
Наконец лоцман на пароходе замечает Майка и дает сигнал за сигналом, чтобы предупредить об опасности. А Майк ему отвечает своим громоподобным голосом, чтобы тот убирался, пока цел.
Потом раздается страшный удар и треск ломающегося дерева. Половина людей из команды Майка очутилась в воде, а его баржа тут же пошла ко дну, потому что груз на ней был слишком тяжел. Она везла свинцовые чушки, чтобы вылить из них пули. Когда баржа его затонула, Майк крикнул своим ребятам плыть на берег. Выйдя из воды, он отряхнулся, а потом опустился на землю и с негодованием поглядел на реку. Да, он проиграл. Ему даже не доставило радости наблюдать, с каким трудом поднимался вверх по реке пароход с огромной дырой, зияющей у него в боку.
Отсидевшись, Майк встал и заявил:
— Я ухожу с реки! Я всегда говорил, что уйду, если проиграю сражение. Я ухожу дальше на запад, теперь там граница. Там меньше людей и еще не изобрели всяких паров, дыма и лязгающих машин, которые не дают человеку жить спокойно. Пора нам уходить.
И, вскинув Всех Застрелю на плечо, Майк ушел на Миссури, где собрались главные скупщики пушнины, ушел прямо к ним. Там Майк и Всех Застрелю тоже быстро прославились, точно как было на Миссисипи и в Питтсбурге в те времена, когда они еще стояли на границе. И до сих пор никому не удалось его перегнать, перекричать, пересилить, перепрыгнуть, перехитрить и пере… — если бы только так можно было сказать — перестрелять. Никому из живущих на том и на этом берегу великой реки, с ее притоками от Питтсбурга до Нового Орлеана и снова до Сент–Луиса и дальше на запад. Ку–ку! Ку‑ка-ре–ку–у!
