Фазил Юлдаш - Алпамыш
Алпамыш, слова Култая выслушав, так ему ответил:
— Тайну вам открою, дед Култай-ворчун:Не для баловства явился я в табун:Нужен неотложно мне один скакун!Вы не беспокойтесь: я годами юн,Но не страшен мне силач-батыр чужой, —Наделен и сам я силою большой!Есть в стране калмыцкой девушка одна, —Очень калмыками там угнетена!Преданный твой сын, мой добрый дед Култай,Выехать собрался в тот калмыцкий край,Привезти свою подругу Барчин-ай.Окажи мне помощь — скакуна мне дай!Я освобожу свою Барчин-аим,Расспрошу родню, как там живется им, —Может быть, вернуться думают к своим.Помоги мне, дед, поехать в ту страну!Калмыкам-врагам я головы сверну,Дяди-бия дочь от них освобожу,Всем откочевавшим помощь окажу,И тогда вернусь к родному рубежу.Вот зачем я здесь у табуна брожу,У тебя, Култай, коня себе прошу…Знаю, дед Култай, что любишь ты меня:Не гони меня — и подбери коня.Ждать ни одного теперь не смею дня.Счастью моему не будь помехой, дед!Буду я тебе всегда утехой, дед!Не для озорства, не ради смеха, дед, —Милую спасать мне надо ехать, дед!
Култай на это говорит ему такое слово:
— Что же ты, стервец, опять сюда пришел?Или деда речь ты мирной шуткой счел?Что ты здесь оставил, чтоб ты смерть нашел!Иль шайтан тебя с пути прямого свел?Иль совет в пути коварный получил?Или палкой я тебя не доучил?.. —Так на Алпамыша дед Култай орет,В руки палку он тяжелую берет,Замахнулся. — Ну, проваливай, урод! —Алпамыш стоит, песку набравши в рот, —Он оцепенел, а дед идет вперед,Подошел — и палкой, не шутя, хватил,Три-четыре раза палкой угостил.Бека Алпамыша дед поколотил, —Палкою батыра к жизни возвратил,Бека не на шутку этим рассердил.Алпамыш поклажу наземь положил,Деда вновь к себе поближе подпустил,За кушак его как следует схватил.Дед Култай от страха всех лишился чувств,В ребрах у Култая раздается хруст.Осень подошла — цветник увядший пуст, —И ворона сядет на розовый куст.Палка совершила, видно, чудеса!За кушак Култая Алпамыш взялся —Поднял, раскачал — и бросил в небеса.За его полетом Алпамыш следит.Дед игральной бабкой с неба вниз летит,И с небес батыру юному кричит:— Э, сынок, смотри, как бы Култай, твой дед, —Быть ему живым-здоровым до ста лет, —На куски разбившись, не наделал бед:Без меня коням твоим присмотра нет!Сделать, что прикажешь, я даю обет.Лучшего коня поймаю в табуне, —Только б на куски не расшибиться мне!..—С неба долетали вопли старика.Вытянулась вверх батырская рука,За кушак поймал Култая Алпамыш,Подхватил — и наземь положил его,Грудь ему коленом придавил слегка:
— Ну-ка, дедушка, поймайте-ка мне коня, — сказал Алпамыш.
— Погоди, сынок, поймаю, — отвечает Култай, — только не сейчас.
— Нет, сейчас же поймай!
— Как же я тебе коня поймаю, если встать не могу? — рассердился Култай. Отпустил его Алпамыш, — Култай крикнул: — Курхайт! — Тут лошади со всех девяноста пастбищ, все, сколько их было, побежали на его зов, собрались перед ним. Култай дал Хакимбеку укрук, — сказал: — Сам лови, какого хочешь.
Взял Хакимбек укрук, решил закинуть его на шею буланого коня или на гнедого коня с пегими ногами, или на крупного быстроного коня-шапака. Забросил он укрук, опустился укрук на шею одного чубарого коня с длинной, шелковистой гривой. Оказался конь не таким, о каком душа его мечтала, не пришелся он Алпамышу по вкусу, — отпустил он этого коня, думая про него: «Чересчур уж нежен конь этот, — невынослив окажется в походе».
Закинул он снова укрук — снова попался тот же конь, снова отпустил его Алпамыш, говоря:
— Э, навлечешь ты беду на меня, околеешь в походе, опорочишь меня, на несчастье мое попадаешься ты мне!
В третий раз закинул укрук Алпамыш, в третий раз поймал он все того же шелкогривого чубарого конька.
— Видно, это и есть судьба моя! — сказал Алпамыш. Подтянул он коня к себе, надел ему на шею свой кушак, подвел его к месту, где седло и упряжь лежали — и осматривать его стал, гадая, каким же окажется этот сужденный ему конь.
Подходит к нему в это время Калдыргач-аим со своими девушками, — посмотрела на брата, поняла сразу, что недоволен он конем своим, что опечален потому Алпамыш.
Взяла она из рук его поводья, погладила коня по крупу, осмотрелась по сторонам, — сказала:
— Не печалься, не думай, что это плохой конь. Человек, севший на этого коня, увидит многие страны, достигнет цели своей.
Подбодрила она этими словами брата, поздравила его, так говоря:
— Конь серо-чубар, — каков уж есть, — таков.
Но не сыщешь в мире лучших скакунков. Говорю тебе, — он счастье седоков:
На таком коне сразишь любых врагов.В сбруе, под седлом нарядней аргамак.Ты к луке подвесишь золотой садак, —Ветром конь помчится в бой и на улак,И к миндалеокой ты примчишься так.Поздравляю, братец, — клад — не аргамак!Скакуна такого будешь ты любить.Только сядь, — он сам свою покажет прыть.Он тебе врагов поможет перебить,Вызволить Барчин — и с ней счастливым быть.Будешь за коня судьбу благодарить.Поздравляю, братец, — клад — не аргамак!Ласковой рукой по лбу его погладь.Собирайся в путь. Пора коня седлать!Ты о Байчибаре худо не суди,Выплесни сомнений горечь из груди,Счет его достоинств конских — впереди.По свету на нем сначала поброди, —Лучшего тулпара поищи — найди, —Не найдешь — и сердца зря не береди!Конь благословен, — с ним неудач не жди,Службу он тебе сослужит, — погоди.Только сам смотри — коня не повреди!Все твои желанья выполнит он, брат!Говорю тебе: не конь, а сущий, клад!Истинный тулпар, он истинно крылат, —Самой быстрой птице не лететь с ним в ряд.Верь, никто конем подобным не богат.По пескам пустынь, по кручам горных грядМожет он скакать шесть месяцев подряд.А что он чубар и неказист на взгляд,В этом, ака-джан, твой конь не виноват!..Ака-джан, послушай слово Калдыргач:Крепкокостен конь, вынослив и горяч.Конь иной красив, а слабосильней кляч,Этот конь — тулпар, — из-за него не плачь.Ты, мой ака-джан, недалеко глядишь,Если Байчибара своего хулишь:Этою лошадкой мир ты удивишь,Славу всех батыров ты на нем затмишь.Если с ним свою судьбу соединишь,Первых силачей калмыцких посрамишь, —Дяди-бия дочь от них освободишь.Как ты недогадлив, брат мой Алпамыш!
Так говоря, Калдыргач между тем сама оседлала коня и брату его передала с такими словами:[14]
— Отбывшие в край далекий и чужойТерпят униженья, терпят гнет большой.Мужество проявит ныне брат мой бек,О родне скорбя геройскою душой…Бисмилла! — сказала Калдыргач, и вмигНа коня она набросила терлик.Был парчевым нежный, нижний тот потник.— Бисмилла! — сказала брату Калдыргач. —Смотрят смельчаки в трубу — и видят даль.Выкует клинок для воина коваль.Даль близка тому, кому любимых жаль.Бисмилла, мой брат, будь славен и велик! —Тут она коня чиргой покрыла вмиг,—Золотом был заткан верхний тот потник.На чиргу наложен был джахалдырык, —Из телячьей кожи был джахалдырык.— Бисмилла! — сказала брату Калдыргач…—Грамотей читает «зеру-забару»,Тянется рука ученого к перу,Плотника рука привычна к топору,Бисмилла! — сказала брату Калдыргач.На спину коню чубарому леглоС золотой лукой высокое седло.— Вдаль, за Алатаг народ наш занесло.Как им на чужбине жить ни тяжело,Тайн не разгласили, калмыкам назло! —Так сказав, спустила с двух сторон онаЗолоточервонной ковки стремена…— Кружатся извечно года времена,Отойдет зима — три месяца весна.Человека нет несносней болтуна, —Речь, хоть неумна, зато всегда шумна.Как батман, язык у болтуна тяжел…— Бисмилла! — сказала брату Калдыргач.—Мягкую подушку вынув из узла.Бархатной она, зеленою была,С красной бахромой подушка для седла.— Похвала невежды — мудрому хула,Но и мудрый славит храбрецов дела!.. —И подпругу взяв, проворна и ловка,Калдыргач стянула конские бока.Шелк сученый сверху, съисподи — мягка, —Именно такой подпруга та была.Калдыргач сказала брату: — Бисмилла!«Чу!» — произнесешь, подернешь удила, —Взвившись в небеса, расправит конь крыла,Быстролетных птиц обгонит в облаках!..—Из цветных ремней с набором медных бляхСбруей чагатайской обрядив коня,— Бисмилла! — сказала брату Калдыргач,Голову пред ним почтительно склоня.На коня подхвостник Калдыргач кладет, —Он из носорожьей кожи сделан был.На коня нагрудник вешает она, —Каждая из блях — за пиалу сойдет!Долго ль ей взнуздать уздечкой скакуна?Конь ее руками снаряжен сполна,Калдыргач глядит, — сама удивлена,Гладит Байчибара, нежности полна.Удила грызет нетерпеливый конь,Землю роет, пляшет, машет гривой конь, —Он оседлан, взнуздан, снаряжен в поход.Брату Калдыргач рубаху подает.— Надевай, Хаким! — Хаким подумал: «Вот!Девушки, однако, озорной народ!»Он вздохнул, своей судьбою огорчась,В шелковую ту рубаху облачась.Боевой чапан надел Хаким тотчас,Препоясался пунцовым кушаком,Голову покрыл булатным шишаком…
Был у Алпамыша бронзовый лук весом в четырнадцать батманов, оставленный ему в наследство дедом его Алпинбием. Подумал Алпамыш: «А вдруг во вражьей стране состоится день состязания в стрельбе из лука, — не может человек знать, что в походе его ждет, — надо и лук этот захватить». Положил он лук на седло, Калдыргач помогла ему на коня сесть, все его снаряжение снова проверила, пожелала ему доброго пути и такое слово сказала:
