Данте Алигьери - Сочинения

Канцоны

62 (CIV)

Три дамы к сердцу подступили вместе,Расположась кругом,Затем что в нем самомЛюбви угодно было воцариться.

В них столько красоты и столько чести,Что бог любви при всемМогуществе своемНе сразу к ним решает обратиться.Усталые, страдальческие лица

Изгнанниц трех несчастных выдают,Которых там и тутОтвергли, а послушать их, — давно ли,Достойны лучшей доли,Красавицы повсюду были чтимы,

Не то что ныне. И, не пряча боли,Теперь людьми гонимы,Как будто к другу в дом они пришли:Кого искали — наконец нашли.К руке склонилась с видом чахлой розы

Та, что любовь коритЗа тысячи обид,И обнаженная рука — колоннаСтраданья, по которой льются слезы,Другою — лик сокрыт,

Что слез дождем омыт.Боса, но сколько гордости врожденной!И сквозь худой покров Амор смущенноУвидел то, о чем не говорят,И, жалостью объят,

Спросил с участьем, кто она такая.«Почти во всем чужая, —Она Амору молвила в унынье. —На родственную чуткость уповая,Сюда пришли мы ныне,

Ведь мне сестрою — матушка твоя.Я Справедливость. Справедливость я».Печалью красноречия живогоБесхитростный рассказВнимавшего потряс,

И он спросил о тех, что были с нею.У бедной слезы покатились сноваИз воспаленных глаз.«Ты хочешь лишний разУвидеть, что сдержаться не умею? —

И скорбно продолжала эпопею: —Тебе известно, что сначала НилКлючом прозрачным был,И там, где зелень уступила зною,Над девственной волною

Я родила ту, что со мною рядомПшеничной утирается косою.И дочь припала взглядомК воде и — красоте своей в ответ —Ту, что поодаль, родила на свет».

Амор дослушал не теряя нити,Рассказом потрясен,И вот сквозь слезы онЛюбезно дам приветствовал впервые,И стрел своих коснулся: «Посмотрите,

Бездействием уронОружью нанесен,Сверкавшему во времена былые.Умеренность, и Щедрость, и другиеРодные наши нищими бредут, —

Как не заплакать тут?Пусть правды от себя никто не прячет,И если смертный плачет,Так повернулись для него светила.А нам дано бессмертие, и, значит,

Как жизнь бы нас ни била,Мы выстоим, и вновь родится тот,Кто этим стрелам блеск былой вернет».И я, внимая слову утешенья,Хоть не ко мне оно,

А к трем обращеноИзгнанницам, горжусь моим изгнаньем.Пусть белыми по воле ПровиденьяЦветам не сужденоПребыть, но все равно,

Кто пал с достойными, того признаньемНе обойдут. И если б расстояньемЯ не был от красавицы моейОтторгнут и о нейНе тосковал, душе бы легче было.

Но огненная силаСломила плоть — недаром Смерть на стражеБыла, недаром к сердцу подступила.Будь я виновен даже,Недолго прожила моя вина,

Раскаяньем давно погребена.Да не притронется ничья рука,Моя канцона, к твоему наряду:Пускай доступным взглядуЛюбуются и в сладостную суть

Не тщатся заглянуть.Но если на пути твоем случитсяДруг добродетели, любезна будьИ, прежде чем открыться,Вся просветлей, — цветка цветущий вид

Желанье в пылком сердце породит.Канцона, птицей белой мчись на лов,Канцона, черными лети борзыми,Что путь под отчий кровОтрезали, лишив меня покоя.

Ни от кого скрывать не вздумай, кто я;Разумные уметь прощать должны:Прощенье — наилучший лавр войны.

63 (LXXXIII)

Когда меня Амор обрек печали,Придав опале,Едва ли был я в этом виноват:Нет, — жалостью объят,

Моленьям сердца страстнымОн моего внимать не мог, и вот,Забытый им, пою, как в грех мы впали,Не устояли,И стали все дурное невпопад

Обозначать подрядМы именем прекрасным.О грациозность! В ком она живет,Заслуживает тотПорфиры: свойство это

Есть верная приметаТого, что добродетель в нем царит,И защищать ее, любви лишенный,Решил я, убежденный —Ко мне владыка возблаговолит.

Одни спустить готовы все именье:Причина рвенья —Стремленье, умерев, найти приютТам, где лишь добрых чтут,Которых невозможно

Из мудрой памяти людей изгнать.Но показную щедрость ждет забвенье,Ведь береженье —Уменье мудрых; им же воздадутЗа их превратный суд

И суд людей, что ложноИх, мотов, щедрыми хотят считать.В распутстве пребывать —Ужели этим кто-нибудь прославится?Или стремленьем нравиться

Глупцу, пуская пыль в глаза ему?Судить по платью мудрый муж не будет,Ведь он о людях судитПо благородству сердца и уму.Другим — при их желанье отличиться —

Иное мнится:Добиться славы остряка не грехУ тех, кто, слыша смех,Догадки втуне строит,Над чем смеются, — слеп умом не зря.

И речь замысловато их струится,И взор искрится,И лица радостны — у них успех.И влюблены не в тех,В кого влюбиться стоит,

Они, фривольно каждый раз остряИ жаждой не горяСлужить, как рыцарю пристало, даме,Но алчными ворамиУтехи грубые стремясь урвать;

Не то чтоб дам померкло благородство,Нет, это все от скотства:Мужланов только со скотом равнять.Влиянье горних сфер на нас, бесспорно,Неблаготворно:

Упорно грациозность от людейТаит, но, предан ей,Я, даму всей душоюЧтя грациозную, не отступлюсь.Молчать о грациозности позорно,

Да и зазорноПокорно в стан идти ее врагов,И с помощью стиховЯ истину откроюО ней, не зная — многого ль добьюсь.

Я Богом поклянусьЛюбви могущественным, утверждая,Что, дел не совершаяБлагих, добиться славы мудрено.И если всяк со мною согласится —

Одно добро свершится,А вслед за ним, глядишь, еще одно.Не все заменит грациозность, ясно,Ведь не напрасно —Не властна там и там отчуждена,

Где не она нужна, —В тех, кто, души радетель,И мудр, и благонравие блюдет.Нет, грациозность в рыцаре прекрасна,Где сопричастна,

Согласна прочим свойствам. Не должнаБыть всем к лицу она,Не то что добродетель,Которая всех красит, всем идет.Веселый мысли ход

И с ним любовь и славные деянья —Вот это сочетаньеИ делает изящными людей;Тепло и свет вот так соединилоВ себе светило

И совершенство красоты своей.С великою планетой сходна тою,Что над землеюДневною путь от сна до сна вершит,Материю живит,

Что счастлива, вбираяВ себя посильно жизнь и благодать,Изящество презрительно порою —Перед толпоюС людскою внешностью: ведь внешний вид —

Листва, где плод сокрыт,Листве не отвечая.Нет, грациозность, небесам под стать,Стремится дароватьСердцам достойным жизнь, ее дарует

И в людях торжествует,Отмеченная вечной новизной.Лжерыцари, что злобны и спесивы,До одного враги выТой, кто сравнится с главною звездой!

Кто сам берет и о других радеет,Не оскудеет:Светлеет солнце, свет звезде даряИ у нее беря,И — о другом в заботе —

Доволен всяк. Вот рыцаря закон:Словам внимая, он собой владеет,Но, как умеет,Просеет их, свои слова творя,Изящные, не зря;

У мудрых он в почете,За легкость милую вознагражден,И равнодушен онК невеждам и невежам, и гордынеНи по какой причине

Не предается, но случись емуРешимость проявить — ее проявит,И всяк его прославит.Среди живых примеров нет тому!

64 (CVI)