Шарль Сорель - Правдивое комическое жизнеописание Франсиона

— Любезный пастушок, вы, по-видимому, вздумали позабавиться и хотите в подтверждение своих слов доказать мне, что в качестве безукоризненного поклонника не уступите никому из городских.

— Я делаю это вовсе не для препровождения времени, как вы думаете, — отвечал он, — а потому, что вынужден к тому необходимостью.

— Дозвольте не поверить, — отозвалась Джоконда.

— Между тем не подлежит никакому сомнению, что ваши прелести обладают исключительным могуществом, способным подвигнуть меня и не на такие поступки, — возразил Франсион. — Я бы весьма досадовал, если б какая-нибудь иная причина, кроме прекраснейшей на свете и состоящей в том, чтоб покориться вашим чарам, внушила мне смелость совершить то, что я совершил. Бесспорно, низкое мое звание сильно мешает мне снискать вашу благосклонность. Вот почему я приложу все силы, дабы исправить этот недостаток сугубыми стараниями, с помощью коих надеюсь одержать над вами победу.

Джоконда улыбнулась, как бы в насмешку над его речами, и, переведя разговор на другой предмет, спросила, где он воспитывался в юности. Франсиону не хотелось сразу дать ей ответ, не обсудив перед тем зрело некоторых пунктов, а потому он сказал, что готов подробно поведать ей обо всем, если она потрудится прийти на другой день в то же место и в тот же час.

Тем временем она не поленилась навести о нем всевозможные справки. Ей сказали, каким уважением он пользуется во всей округе, и почти убедили ее, что он приобрел свои совершенства при помощи магии. На другой день они сошлись в условленном месте. Джоконда напомнила Франсиону об его обещании, каковое он исполнил, сказав ей следующее:

— Если б даже вы не попросили меня поведать вам, кто я, мне все равно пришлось бы это сделать, дабы вы уважили чувства, которые я к вам питаю. А посему объявляю вам, что я — дворянин, принадлежащий к одному из знатнейших французских родов, и что, увидав вас несколько времени тому назад в городе, где вы изволите жить, я был побежден вашими чарами и решил нарядиться в крестьянское платье, дабы по вашем приезде сюда проникнуть к вам, не возбуждая ничьих подозрений.

После этих лживых слов, коими он старался усилить ее расположение, ему удалось привести ее в восторг всяческими доказательствами своей пылкой страсти. Не сомневаясь более в знатном происхождении Франсиона, она не стала притворяться, что его старания останутся без должной награды. Он был так чистоплотен, несмотря на скверную свою одежонку, что всегда выглядел прилично, а потому Джоконда прониклась к нему почти такими же чувствами, как если б он был одет по-придворному.

Обменявшись взаимными заверениями в любви, они принялись рассуждать о разных разностях. Джоконда поведала Франсиону о том, как ее хотели убедить, будто он занимается черной магией. Не желая обращаться с ней, как с простолюдинками, он объяснил ей большинство обстоятельств, вызвавших в народе такие толки. Его забавный рассказ доставил ей немалое удовольствие.

Когда наступил час разлуки, то, перед тем как расстаться, они обсудили способ, к коему надлежало им прибегнуть, чтоб видеться впредь, ибо Джоконда не могла часто выходить из дому ради Франсиона так, чтоб этого в конце концов не заметили и не заподозрили их отношений. А посему надумала она притвориться больной, дабы, воспользовавшись этим, впустить к себе своего возлюбленного, который, согласно народной молве, умел лечить от всякого рода болезней. Остановившись на этом, они распрощались, и каждый отправился к себе.

Джоконда принялась в тот же день за осуществление своего намерения, пожаловавшись матери на сильные рези. Ее нежат, ее холят и укладывают в постель. Если б лекари жили не так далеко, их не преминули бы тотчас же вызвать. Прежде чем она успела обмолвиться о Франсионе, подвернулся мызник, посоветовавший послать за пастухом, дабы он прописал больной какое-нибудь снадобье. Отец отвечал, что не желает доверяться подобным шарлатанам.

— Чего вы боитесь? — сказал мызник. — Почему бы вашей дочери не исцелиться, как и всем, кого он пользовал? Поверьте мне, это — сущий дьявол; не знаю, право, чего только он не умеет. Он ученее нашего священника и заткнет его за пояс, как хочет.

Отец Джоконды, поверив тому, что говорили ему еще многие другие лица о знаниях пастуха, согласился за ним послать. Взглянув на больную и пощупав ей пульс, Франсион вынул из кармана склянку с каким-то маслом, каковое приказал подогреть, а затем обмакнул в него лоскуток и понес к своей возлюбленной, дабы положила она его на живот. Момент оказался для него благоприятный, ибо не случилось в то время быть ни» кому подле постели, так что, притворившись, будто помогает больной прикладывать лекарство, он позволил себе приласкать ее перси. Желая, чтоб его сочли еще большим знатоком в этих делах, Джоконда сказала несколько спустя своей матери, что чувствует себя гораздо лучше и хотела бы развлечься. Затем, обращаясь к Франсиону, она промолвила:

— Ах, пастух, меня уверяли, что вы умеете играть на лютне: могу ли я рассчитывать на то, что вы ради меня исполните несколько мотивов?

— Ваша власть надо мной безгранична, — ответствовал Франсион, — и хотя я знаю, что неспособен доставить вам удовольствие своей лютней, однако же не премину сыграть, дабы не впасть в ослушание.

Франсион хотел было сам сходить за лютней, но хозяева этого не допустили и послали к нему на дом слугу, чтоб тот ее принес. Когда он заиграл на своем инструменте, то все пришли в восторг от его искусства, а особливо Джоконда. Эти нежные родители ни о чем так не пеклись, как о здоровье и удовольствии дочери, а потому, видя, что она наслаждается музыкой пастуха, позволили ему прийти на другой день, чтоб ее развлекать. Они даже оставили их наедине, а сами занялись хозяйством, и тут Франсион доказал своей даме, как сильно он ее любит. Она была им так очарована, что обещала удовольствовать его желания.

Им предоставлялось достаточно возможностей усладить себя любовью в полях, но Джоконда в тот же вечер вернулась с родителями в город, и казалось, что все противодействует влюбленным, ибо дом был обнесен со всех сторон высокими стенами, а двери всегда на запоре. Джоконда написала Франсиону о том, в какой строгой тюрьме она находится, но заверила его тем не менее, что если он каким-нибудь способом ухитрится тайно проникнуть к ней вместе с крестьянами из их деревни, то она окажет ему самый лучший прием, на какой он может рассчитывать. Франсион ломает себе голову над тем, как поступить, и наконец прибегает к хитрой выдумке. Один возчик должен был спустя несколько дней отвезти купцу сено; наш пастух решил спрятаться в телеге и сообщил о своем намерении Джоконде. Возчик этот был разумом простоват и несмышлен, а потому Франсиону не стоило большого труда уговорить его на что угодно.

— Любезный друг, — сказал он ему, — ты знаешь, как я любопытен; мне расписали всяческие красоты того дома, где живет твой хозяин в городе. Я очень хотел бы на него взглянуть, но никаким образом не могу доставить себе этого удовольствия, а потому мне нужна твоя помощь: отвези-ка меня туда.

— Охотно, — отвечал возчик, дружески к нему расположенный, ибо Франсион нередко его поил. — Поезжайте со мной, когда я туда отправлюсь; не думаю, чтоб вам не разрешили войти; ведь вас там хорошо знают.

— Слишком хорошо; вот почему мне невозможно поступить так, как ты предлагаешь. Я хочу проникнуть туда не замеченный никем, чтобы узнать расположение всего жилища и начертить его рисунок для некоей цели; твоему хозяину незачем знать об этом. А потому я предполагаю спрятаться в сене, которое ты повезешь: это лучший способ исполнить мое намерение.

— Отличная выдумка, — заявил возчик, — и не от меня будет зависеть, если вы ею не воспользуетесь. К тому же назад я повезу кадки для сбора винограда: вы сможете в них спрятаться.

— Превосходно, — отвечал Франсион, — лишь бы ты сдержал свое обещание.

Возчик заверил его в своей преданности и, когда наступил урочный час, чтоб везти сено, велел ему быть наготове. Франсион, препоручив свое стадо другому и надев лучшее платье, какое у него было, отправился в пустынное место на дороге, где ему удалось спрятаться в возке так, что никто этого не заметил. Под вечер он прибыл в дом Джоконды; возчик, выгрузив телегу самолично, снова скрыл Франсиона в сарае, где сложил сено, Что было большой дерзостью со стороны того и другого, ибо если бы их поймали, то заподозрили бы в покушении на кражу и учинили бы над ними суд быстрый и справедливый. Но что поделаешь: Франсиону хотелось испытать, как далеко зайдут по отношению к нему милости Фортуны.

Тем временем Джоконда пребывала в великом беспокойстве, не зная, приехал он или нет, и не имея никакой возможности получить о нем вести, ибо спросить у возчика она не хотела, боясь возбудить подозрение, а к тому же вообще сомневалась, решится ли Франсион спрятаться в сене без ее согласия. Наконец, когда все разошлись, отправилась она в то место, где он находился, предполагая, что ему больше негде было скрыться. Он уже выполз из своего тайника на разведку, когда она вошла к нему в сарай без свечи и узнала его. Незачем спрашивать, приветствовали ли они друг друга поцелуями: объятия их длились более получаса, в продолжение коего неописуемая радость отняла у них дар слова. Пробудившись от экстаза, они задумались над тем, где им провести ночь. Джоконда считала неблагоразумным вести Франсиона в свою горницу из опасения, как бы не услыхали их шагов на лестнице и не приключилось бы какого-нибудь несчастья. А посему остались они там, где были, и Франсион постлал большой чепрак на кучу сена, дабы его возлюбленная, ложась, не перепачкалась бы в нечистотах. Легко поверить, что они испытали не меньше наслаждений, чем если б возлежали на пышной постели. Во время одного из перемирий, заключенного ими для передышки от любовных битв, Франсион рассказал, на какую уловку поддел возчика, который отправился спать в другое место, полагая, что его спутник проводит ночь на дворе в разглядывании здания при свете звезд. В свою очередь, Джоконда сообщила, что, не желая спать, как обычно, в одной горнице с матерью, она притворилась, будто там слишком жарко, дабы ей разрешили переночевать в каморке, выходившей на лестницу, откуда можно было пройти в сарай, не пересекая двора. Затем, помышляя о будущем, они прикинули несколько способов встречаться в дальнейшем, ибо души любовников тароваты на разные выдумки, клонящиеся к продлению Их удовольствий. В конце концов остановились они на одной и положили привести ее в исполнение, а заключалась она в том, чтоб Франсион постарался поступить в услужение к купцу, который, зная его способности, предпочтет всякому другому такого сидельца, как он. Джоконда согласилась на это, в ожидании пока Франсион решится открыть настоящее свое звание; сам же он хотя и смотрел на новую свою должность, как на временную, однако же был не прочь уйти из деревни, ибо ему уже прискучило жить среди неотесанных мужиков. Он поведал своей возлюбленной, что нуждается в деньгах, и она отдала все свои сбережения, будучи не в силах в чем-либо ему отказать. Они изведали все услады, какие можно вообразить, когда полоска света, предвестница дня, подала им сигнал к отступлению. Но в то самое время, как они прощались, раздался сильный стук в ворота, и проснувшийся слуга тотчас же вышел, чтоб отпереть. Какой-то вооруженный человек обратился к нему надменным тоном.