Томас Мэлори - Смерть Артура

– Ну, рыцарь, это сделано на славу! А теперь готовьтесь помериться силой со мною.

– Сэр, я готов, – отвечал рыцарь.

Он взял копье потяжелее и ринулся, против сэра Тристрама. И по воле счастливого случая и по силе своей великой выбил этот рыцарь сэра Тристрама из седла и поверг его наземь. Устыдился сэр Тристрам жестоко, выпростал поспешно ноги из стремян, перетянул щит наперед и обнажил меч, и рыцарской честью потребовал сэр Тристрам у того рыцаря, чтобы он тоже спешился и с ним сразился.

– Охотно, – отвечал рыцарь.

Вот он спешился, отвел коня, перетянул щит свой через плечо и вытащил меч из ножен, и начался между ними бой, и длился он без малого два часа. Наконец говорит сэр Тристрам:

– Любезный рыцарь, попридержи свой меч на краткий срок и скажи мне, откуда ты родом и как твое имя.

– Что до этого, – отвечал рыцарь, – то моя воля: хочу – отвечу, а нет – промолчу. Но если вы назовете свое имя, может быть, тогда и я назову вам свое.

– Что ж, любезный рыцарь, – сказал он. – Мое имя – сэр Тристрам Лионский.

– Сэр, а мое имя – сэр Ламорак Уэльский.

– А, сэр Ламорак! – вскричал сэр Тристрам. – В добрый час мы встретились! Вспомни-ка, как ты хотел мне повредить, пославши рог ко двору короля Марка, чтобы погубить или опозорить госпожу мою королеву Изольду Прекрасную. И оттого знай, – сказал сэр Тристрам, – что прежде, чем мы расстанемся, один из нас сегодня умрет!

– Сэр, – сказал сэр Ламорак, – а ведь когда мы с вами были вместе на острове Серваже, вы обещали мне дружбу.

Но сэр Тристрам не пожелал более терпеть промедления и снова бросился с мечом на сэра Ламорака, и так рубились они долго, покуда оба не остались совсем без сил. И тогда сказал сэр Тристрам сэру Ламораку:

– Во всю мою жизнь не встречал я рыцаря, чтобы рубился столь могуче и неутомимо и не терял дыхания. И оттого, – сказал сэр Тристрам, – сожаления было бы достойно, если бы один из нас потерпел здесь урон.

– Сэр, – отвечал сэр Ламорак, – слава вашего имени столь велика, что я готов признать за вами честь победы, и потому я согласен вам сдаться.

И он взялся за острие своего меча, чтобы вручить его сэру Тристраму.

– Нет, – сказал сэр Тристрам, – этому не бывать. Ведь я отлично знаю, что вы предлагаете мне свой меч не от страха и боязни передо мною, но по рыцарскому своему вежеству.

И с тем сэр Тристрам протянул ему свой меч и сказал так:

– Сэр Ламорак, будучи побежден вами в поединке, я сдаюсь вам как мужу доблестнейшему и благороднейшему, какого я только встречал!

– Нет, – отвечал сэр Ламорак, – я явлю вам великодушие: пусть мы оба дадим клятву отныне никогда больше не биться друг против друга.

И с тем сэр Тристрам и сэр Ламорак поклялись, что никогда больше не выступят один против другого, ни в беде, ни в удаче.

А тем временем ехал мимо сэр Паломид, добрый рыцарь. Он преследовал Зверя Рыкающего, что с виду был головой – как змей, телом – как леопард, лядвеями – как лев и голенями – как олень. А из чрева у него исходил рев, точно сорок псов гончих заключены были в нем, и этот рев исходил от него, где бы зверь ни очутился. За этим зверем сэр Паломид гонялся всю жизнь, ибо таков был назначенный ему рыцарский подвиг. Так гнался он за зверем, и зверь промчался мимо сэра Тристрама, а чуть погодя явился туда и сэр Паломид. И коротко излагая, сэр Паломид поверг наземь сэра Тристрама и сэра Ламорака одним копьем, а затем ускакал вдогонку за Зверем Рыкающим, который назывался Бет Глатиссант, двое же рыцарей остались там в превеликом гневе, что сэр Паломид не стал с ними биться в пешем бою. Людям же честным должно понимать, что не создан на свете такой человек, кто во всякое время побеждает, но иной раз удача ему изменит, а иной раз и слабейший рыцарь возьмет верх над тем, который сильнее.

После того сэр Тристрам и сэр Ламорак уложили на щит сэра Кэхидина, подняли его между собой и отнесли к жилищу лесника. Там они его поручили его заботам и пробыли с ним три дня.

А потом сели они двое на коней и на перепутье распрощались. И сказал сэр Тристрам сэру Ламораку:

– Прошу вас, если случится вам встретиться с сэром Паломидом, передайте ему, что он найдет меня у того самого ручья, где мы встретились на этот раз, и там я, сэр Тристрам, ему покажу, кто из нас лучший рыцарь.

И с тем они расстались и поскакали каждый своей дорогой. Сэр Тристрам поехал назад к сэру Кэхидину, а сэр Ламорак скакал долго, покуда не выехал к часовне, и у этой часовни он пустил своего коня пастись.

Вдруг является туда сэр Мелегант, сын короля Багдемагуса, и он тоже пустил там коня своего пастись, не заметив присутствия сэра Ламорака. И принялся этот рыцарь сэр Мелегант вслух стонать и оплакивать свою любовь к королеве Гвиневере, и любовные жалобы его были прегорестны. Все это слышал сэр Ламорак. Утром он снова сел на коня и поскакал дальше лесом и видит: в чаще лесной стоят два рыцаря верхами.

– Любезные рыцари! – говорит сэр Ламорак. – Что за причина вам тут стоять и ждать? Может быть, вы странствующие рыцари и ищете случая сразиться? Так знайте, я генов к вашим услугам!

– Нет, сэр рыцарь, – они отвечали. – Мы затаились здесь не затем, чтобы сразиться с вами, но чтобы подкараулить одного рыцаря, который убил нашего брата.

– Кто же таков он, этот рыцарь, – спросил сэр Ламорак, – которого вы поджидаете?

– Сэр, – они отвечали, – это сэр Ланселот, которого мы убьем, если он здесь проедет.

– Вы взяли на себя нелегкую задачу, – сказал сэр Ламорак, – ведь сэр Ланселот прославленный доблестный рыцарь.

– Что до этого, сэр, то мы не боимся, ибо, кого из нас двоих ни возьми, любой ему под стать.

– Не верю, – сказал сэр Ламорак, – ибо за всю мою жизнь не слыхал я о таком рыцаре, которого не превосходил бы силою сэр Ланселот.

И как раз пока они так беседовали, заметил вдруг сэр Ламорак, скачет издали прямо на них сэр Ланселот. Пустился сэр Ламорак ему навстречу, приветствовал сэра Ланселота, а он – его, и спросил его тогда сэр Ламорак, не может ли он ему чем услужить в этих краях.

– Нет, благодарю, – отвечал сэр Ланселот, – пока что мне ни в чем нет нужды.

И на том они расстались. Сэр Ламорак возвратился туда, где оставались те двое рыцарей, и видит, что они притаились за кустами.

– Позор вам! – сказал сэр Ламорак. – Трусливые предатели! Стыд и жалость, что такие, как вы, получили посвящение в высокий Рыцарский Орден!

И сэр Ламорак оставил их и поскакал прочь и в недолгом времени вновь повстречался с сэром Мелегантом. И спросил у него Ламорак, отчего он так любит королеву Гвиневеру.

– Ибо я был неподалеку от вас и слышал ваши любовные жалобы у часовни.

– Ах вот как! – сказал сэр Мелегант. – Я от своих слов не отступлюсь. Я люблю королеву Гвиневеру!

– Ну и что из того?

– А то, что я готов доказать и подтвердить против всякого, что она прекраснейшая в мире дама, всех превосходящая своей красотой.

– Что до этого, – сказал сэр Ламорак, – то я не согласен, ибо не она, а королева Моргауза Оркнейская, мать сэра Гавейна, – прекраснейшая из дам, живущих на свете.

– Нет, это неправда, – отвечал сэр Мелегант, – и я докажу это с оружием в руках.

– Вот как? – сказал сэр Ламорак. – А я и за меньшее готов с вами драться.

И они отъехали друг от друга в сильном гневе, а потом ринулись один на другого, сшиблись с разгону, точно гром грянул, и с такой силой друг друга поразили, что под обоими кони осели на крупы. Тут быстро выпростали они ноги из стремян, заслонились щитами, обнажили мечи и набросились друг на друга, словно бешеные вепри, и так рубились долгое время. Ибо сэр Мелегант был добрый боец и сила его была велика, но сэр Ламорак превосходил его мощью и теснил его шаг за шагом. И оба они уже были жестоко изранены.

Но случилось так, что, пока они там рубились, ехали мимо сэр Ланселот и сэр Блеоберис, и сэр Ланселот поставил между ними своего коня и спрашивает, что за причина им так яростно биться друг с другом, ведь они оба рыцари короля Артура.

– Сэр, – говорит сэр Мелегант, – я открою вам причину, по какой мы сражаемся. Я восхвалял мою даму, королеву Гвиневеру, и говорил, что она – прекраснейшая дама на свете, а сэр Ламорак с этим не согласился и сказал, что всех прекраснее королева Моргауза Оркнейская и гораздо превосходит ее красотой.

– А! – сказал сэр Ланселот, – зачем же ты, сэр Ламорак, так говоришь? Негоже тебе оспаривать превосходство госпожи твоей, которой ты обязан службой, как и все мы.

И с тем спешился сэр Ланселот и сказал:

– Коли так, готовься к бою, ибо я сейчас докажу тебе, что королева Гвиневера – прекраснейшая дама в мире и превосходит всех также и своей добротой.

– Сэр, – отвечал сэр Ламорак, – не по душе мне биться с вами из-за этого спора, – ведь каждый почитает свою даму прекраснейшей, и, хоть я всех выше восхваляю ту даму, которую я люблю, вам не должно на меня за это гневаться. Госпожа наша королева Гвиневера в ваших глазах прекраснее всех, но знайте, что в моих глазах всех прекраснее королева Моргауза Оркнейская. Так и всякий рыцарь свою даму почитает прекраснейшей. И знайте, сэр, что изо всех рыцарей на свете я всего менее желал бы иметь моим противником вас, да еще разве сэра Тристрама, но если вы непременно на том стоите, чтобы со мной биться, я готов держаться против вас, сколько мне под силу.