Сказка сказок, или Забава для малых ребят - Джамбаттиста Базиле
Когда король Прета Секка[289] овдовел и остриг волосы в знак траура, вложил ему бес в черепушку взять вместо жены свою родную сестру. Призвал он ее к себе наедине и говорит: «Сестра моя, рассудительному человеку не годится упускать добро из дому; а кроме того, не знаешь, как может выйти, когда чужой человек в дому ногу поставит. Так что, хорошенько поразмыслив об этом деле, я надумал взять тебя в жены. Ты мне во всем близка по духу, и я знаю тебя всю, какова ты есть. Надеюсь, ты будешь только рада этому союзу бриллианта и золота, этому соглашению о монопольной торговле, этому объединению наших усилий, этому рецепту лекарственной смеси; и мы вместе, ты и я, заживем вполне счастливо».
Пента, услышав этот скачок на квинту, стала будто вне себя, и лицо ее потеряло один цвет и приобрело другой, ибо она никогда не могла подумать, что ее брат способен на такие выходки и что ему придет на ум одарить ее парой своих протухших яиц, притом что сам он явно нуждается в сотне свежих[290]. Долго оставаясь безгласной и думая, как она должна ответить на столь наглое и безрассудное требование, наконец она, разгрузив осла терпения, сказала:
— Если вы лишились рассудка, я еще не потеряла стыд. Дивлюсь вам, как вы такие слова изо рта выпустили. Ибо если это шутка, то ослиная, а если всерьез, то козлом воняет! Горе вашему языку, что повернулся высказать такую срамоту, и горе моим ушам, что ее слушают. Мне — стать вашей женой? Да в каком месте у вас мозги? С каких пор в нашем доме творятся козлиные дела? С каких пор от вашего котелка воняет гнилью? Что за скверные смеси? Мы с вами в лесу живем или вместе на лугу пасемся? Я вам сестра или головка копченого сыра? Поставьте голову на место, ради вашего же блага, и пусть больше ни одно подобное слово не выскользнет из ваших уст, а иначе сделаю такое, чему не поверите! Если только вы решитесь не считать меня более за сестру, я тоже перестану почитать вас тем, кем вы мне доводитесь!
С этими словами она убежала к себе в комнату, закрывшись изнутри, а незадачливый король остался с лицом того, кто получил по шарам киянкой, пристыженный, как мальчик, что разбил стакан, смущенный, как служанка, прячущая мясо от кошки. Пента не показывалась ему на глаза больше месяца; но потом, вновь вызванная для уплаты налога неистовому братнему желанию, захотела узнать, что именно в ней внушило ему такой каприз. Выйдя из комнаты, она обратилась к королю: «Брат мой, я всю себя оглядела и переглядела перед зеркалом вдоль и поперек, но не смогла найти в своей персоне ничего заслуживающего вашей любви; ибо не столь я аппетитный кусочек, чтобы соблазнять честной народ».
И король отвечал: «Моя Пента, ты прекрасна и совершенна с головы до пяток, но больше всего остального меня сводят с ума твои руки. О руки — вилки, вытягивающие кишки из кастрюли моей утробы! О руки — крюки, поднимающие ведро души из колодца этой жизни! О руки — тиски, сжимающие мой дух, пока Любовь дерет его своим напильником! О руки, прекрасные руки — половники, разливающие наслаждения, клещи, рвущие из сердца вожделения, лопаты, загребающие угли в печи, где кипит мое сердце!»
Он хотел продолжать, но Пента ответила: «Хорошо, я вас поняла. Подождите немного здесь, не сходя с места; сейчас я вернусь!» Войдя к себе в комнату, она велела позвать раба, у которого было маловато мозгов в голове, вручила ему острый ножище и добрые деньжищи и говорит: «Али, дорогой, отрезай моя оба рука: моя хотеть хороший штука секретный сделать, хотеть кожа белый-белый быть!»[291] Раб, думая, что делает госпоже приятное, в два маха отхватил ей начисто обе руки. Она велела положить их в фаянсовое блюдо и послала братцу, накрыв шелковой салфеткой, с пожеланием наслаждаться тем, чего он так вожделел, пребывать в добром здравии и иметь наследника трону.
Король, увидев себя посрамленным, вошел в такой гнев, что стал выкрикивать слова, которых не стерпит бумага. Затем повелел спешно изготовить гроб, хорошо его просмолить, затолкал туда сестру и приказал бросить в море. Подгоняемый волнами, гроб приплыл к некоему берегу, где рыбаки вытаскивали сети; увидев, они вытянули его и открыли и обнаружили здесь Пенту, еще более прекрасную, чем Луна, когда она кажется такой, будто провела Великий пост в Таранто[292]. И Мазьелло, что был у рыбаков за старшего, взял ее к себе в дом, поручив Нучче, своей жене, заботиться о ней. Но только он вышел из дому, как Нучча, полная подозрений и ревности, снова запихнула Пенту в гроб и бросила в море.
Гроб, бросаемый волнами, долго носило по морю туда и сюда, пока он не повстречался с кораблем, которым управлял король Терра Верде[293]; и он, заметив в волнах странный предмет, скомандовал убрать паруса и спустить на воду шлюпку. Гроб, поднятый на борт, тут же открыли, и, увидев несчастную девушку, король, нашедший в доме покойника живую красавицу, помыслил, что обрел великое сокровище, хоть и плакало его сердце оттого, что этот секретер драгоценностей Амура достался ему без ручек. Доставив Пенту в свое королевство, он вручил ее в качестве придворной девушки своей королеве. И Пента исполняла всевозможные поручения при помощи ног, вплоть до того, что вышивала, плела кружева, крахмалила воротнички и расчесывала королеве волосы, за что королева полюбила ее как родную дочь.
Но спустя несколько месяцев королеве пришел вызов явиться в банк Парки, чтобы уплатить долг Природе; и, подозвав короля, она сказала ему: «Уж недолго осталось душе моей ожидать минуты, когда развяжется брачный узел, связующий ее с телом; так что счастливо оставаться, дорогой муженек, пиши письма. Но если ты любишь меня и желаешь, чтобы я счастливой и спокойной перешла в иной мир,
