Томас Мэлори - Смерть Артура

И вот после этого юный Тристрам приехал к своему дяде, королю Марку Корнуэльскому, и как раз, когда он к нему входил, услышал он речи о том, что никто из рыцарей не соглашается выступить против сэра Мархальта.

– Сэр, – молвил Тристрам, – если вы возведете меня в Рыцарский Орден, я буду биться с сэром Мархальтом.

– Кто вы такой? – спросил король. – И откуда вы прибыли?

– Сэр, – отвечал Тристрам, – я прибыл от короля Мелиодаса, который некогда был женат на вашей сестре, и знайте, я и сам рождения благородного.

Поглядел король Марк на Тристрама, видит, годами он еще совсем юн, но собою очень ладен, крепок и высок. Любезный сэр, – сказал король, – как ваше имя и откуда вы родом?

– Сэр, мое имя – Тристрам, а родом я из страны Лион.

– Добро, – сказал король. – Если вы согласны на этот поединок, я посвящу вас в рыцари.

– Для того я и приехал к вам, – отвечал Тристрам, – и ни для какой другой причины.

И вот посвятил его король Марк в рыцари, и лишь только окончил посвящение, как сразу же послал к сэру Мархальту сказать, что сыскался юный рыцарь, готовый с ним биться до последнего.

– Так-то оно, может, и так, – сказал сэр Мархальт. – Да только передайте королю Марку, что я не со всяким стану биться, а лишь с рыцарем королевской крови, иначе сказать, лишь с сыном короля или королевы, рожденным от принца или принцессы.

Услышав это, послал король Марк за сэром Тристрамом Лионским и передал ему ответ сэра Мархальта Тогда сэр Тристрам и говорит:

– Раз уж на то пошло, пусть он знает; что я и с отцовской стороны, и с материнской родом не ниже его, ибо да будет вам теперь известно, сэр, я – сын короля Мелиодаса, рожденный вашей сестрой леди Елизаветой, что умерла в лесу, произведя меня на свет.

– Иисусе! – воскликнул король Марк. – Добро пожаловать к нам, любезный племянник!

И тогда со всею поспешностью снарядил король сэра Тристрама, дал ему коня, и сбрую, и доспехи, и оружие – все самое лучшее, что только могло быть куплено за серебро и золото. И снова послал король Марк к сэру Мархальту с известием, что с ним будет биться муж получше родом, чем он, «звать же его сэр Тристрам Лионский, рожденный от короля Мелиодаса сестрой короля Марка». И сэр Мархальт был доволен и рад, что ему предстоит поединок со столь высокородным рыцарем.

И вот с соизволения короля Марка они условились, что поединок произойдет на острове, неподалеку от того места, где стояли Мархальтовы корабли. Вот погрузили сэра Тристрама на судно, самого его, и его коня, и все снаряжение, потребное для боя ему и коню его, чтобы ни в чем не было ему недостатка. И когда король Марк и его корнуэльские бароны смотрели, как юный сэр Тристрам отплывает бесстрашно сражаться за Корнуэлл, не было там ни мужа честного, ни благородной дамы, которые бы не плакали при мысли, что столь юный рыцарь идет за них на смерть.

И вот, говоря коротко, высадился сэр Тристрам на острове, огляделся и увидел: у дальнего его конца стоят под берегом на якоре шесть кораблей, а в тени их, на берегу, дожидался благородный рыцарь сэр Мархальт Ирландский. И приказал тогда сэр Тристрам свести на берег своего коня. Оруженосец его Говернал надел на него, как надо, все доспехи, и сэр Тристрам сел на коня.

И, сидя на коне во всем облачении, со щитом, висящим через плечо, спрашивает сэр Тристрам Говернала:

– А где, же тот рыцарь, с которым мне надо биться?

– Сэр, – отвечал Говернал, – разве вы его не видите? Я полагал, что вы его уже заметили, ведь он дожидается верхом на коне в тени своего корабля с копьем в руке и со щитом на плече.

– Да, верно, – говорит сэр Тристрам. – Теперь я его вижу.

И приказал он Говерналу возвратиться на судно.

– И передайте мой поклон дяде моему, королю Марку, да, просите его, если погибну я в этом бою, пусть похоронит мое тело, как сочтет лучше. Что же до меня, пусть он знает, что я никогда не поддамся страху и не отступлю, а если я погибну, но не побегу, то не на мне будет вина в том, что им придется выплачивать ту дань. Если же я все-таки дрогну и побегу или же попрошу пощады, так и скажите моему дяде – пусть после смерти не дождаться мне христианских похорон. Ты же под страхом смерти, – так сказал сэр Тристрам Говерналу, – не смей приближаться к этому острову, покуда не увидишь, что я побежден и убит или же что я одолел того рыцаря.

С тем они расстались, горько плача.

А сэр Мархальт увидел сэра Тристрама и сказал так:

– Юный рыцарь сэр Тристрам, зачем ты здесь? Горько я сожалею о твоей храбрости, ибо да будет тебе известно, многие благородные рыцари выходили против меня, и с лучшими рыцарями этой страны я мерился силой, но даже и лучшие рыцари мира были мне не страшны. А потому мой совет тебе: возвращайся на свой корабль.

– О славный и испытанный рыцарь, – отвечал сэр Тристрам, – да будет ведомо тебе, что я не отступлю перед тобой в этом деле, ибо ради того, чтобы биться с тобою, был я посвящен в рыцари. Знай, что я сын короля, рожденный королевой, и по просьбе моего родича, а также по собственной моей воле я дал слово биться до последнего и освободить Корнуэлл от старой дани. И еще знай, о сэр Мархальт, ведь мне лишь храбрости придает то, что тебя почитают одним из самых знаменитых рыцарей мира. Эта слава твоя громкая лишь побуждает меня к бою, ибо никогда еще я не пробовал силы в поединке с настоящим, многоопытным рыцарем. Я только сегодня получил посвящение в Рыцарский Орден, и потому я весьма радуюсь, и это для меня величайшая честь – сразиться с таким рыцарем, как ты. Знай, сэр Мархальт, что я намерен добыть себе чести твоею кровью. Пусть я еще ни разу не отличился в бою – сегодня я надеюсь, по милости Божией, с честью выказать мою доблесть в сражении и навечно избавить земли Корнуэлла от всякой повинности перед Ирландией.

Выслушал сэр Мархальт все, что пожелал он сказать, а потом говорит в ответ:

– Любезный рыцарь, раз уж ты вознамерился завоевать себе чести в поединке со мною, то знай, что честью тебе уже будет, если ты выстоишь хотя бы три моих удара. Ибо да станет ведомо тебе: за мои подвиги, всем и всюду известные, сам король Артур возвел меня в рыцари Круглого Стола!

И вот выставили они копья, ринулись друг на друга и сшиблись с такой силою, что сбили один другого наземь, и коней вместе со всадниками. Но сэр Мархальт при этом нанес сэру Тристраму копьем в бок жестокую рану.

Выпростали они ноги из стремян, извлекли из ножен мечи и, выдвинув щиты перед собою, стали рубиться дико и неустрашимо. Долго они так рубились, покуда руки им не отказали и не стало больше у них сил взмахивать мечами, и тогда перестали они сечь сплеча, а принялись разить и колоть друг друга в грудь сквозь панцирь и в лицо сквозь забрало. Но видя, что и так ни тот, ни другой не могут взять верх, схватились они друг с другом врукопашную и, сцепившись, точно два матерых тура, стали валить один другого наземь.

Так, не расходясь, бились они и рубились полдня, и оба были уже столь жестоко изранены, что горячая кровь бежала по ногам их на землю. Но сэр Тристрам все ожесточался, а сэр Мархальт начал слабеть, тогда как у сэра Тристрама все прибывало силы и духа. И вот могучим ударом обрушил он свой меч на голову сэру Мархальту так, что прошел меч через гребень шлема и через стальной наглавник и рассек череп и так прочно застрял в кости, что трижды понадобилось сэру Тристраму потянуть к себе меч, прежде чем вырвал он его из головы врага. Сэр Мархальт покачнулся, упал на колени – обломок клинка так и остался у него в черепе. Потом выпрямился он во весь рост, отбросил меч и щит от себя прочь и обратился в бегство и бежал к своим кораблям.

Сэр же Тристрам подобрал тут же его щит и меч и так крикнул ему вослед, видя, что тот убегает:

– Куда же ты, сэр рыцарь Круглого Стола? Ты позоришь себя и род свой, ведь я же рыцарь совсем еще молодой и никогда прежде не бился в поединках. Я бы, чем бежать от тебя, предпочел быть изрубленным в куски! Но сэр Мархальт не ответил ни, слова и только прегорестно стенал на ходу. – Что ж, сэр рыцарь, – крикнул ему сэр Тристрам, – клянусь, твой меч и щит станут отныне моими. Я буду носить твой щит во всех моих странствиях, и на глазах у короля Артура, и в виду всех рыцарей Круглого Стола!

И отбыл сэр Мархальт со своею дружиной обратно в Ирландию. Как только явился он к королю, своему брату, его раны сразу же осмотрели и обмыли, и когда обмывали ему голову, то нашли в кости обломок Тристрамова меча, но никаким лекарским искусством не удалось тот осколок извлечь. Так он и умер от Тристрамова меча, а обломок стального лезвия королева, сестра его, навсегда у себя сохранила, ибо надеялась отомстить, если представится случай. Мы же теперь вновь обратимся к сэру Тристраму, который остался жестоко израненный и так сильно истек кровью, что вскоре уже не в силах был стоять на ногах. Когда же еще и холод пронизал его члены, он уже почти не в силах был шевельнуть ни рукой, ни ногой. Опустился он тихо на холмик и сидел, истекая кровью. Но в недолгом времени прибыл туда его слуга Говернал на своем судне, а там и король со многими баронами явились торжественно за сэром Тристрамом. Сойдя на берег, король Марк поднял сэра Тристрама на руки и вместе с сэром Динасом-Сенешалем довез его в замок Тинтагиль; и, когда обмыли и осмотрели со всем искусством его раны, уложил он его в свою постель. И при виде жестоких ран Тристрама плакал король от жалости, и с ним все его лорды. – Да поможет мне Бог, – молвил король Марк, – за все мои земли я не хочу, чтобы племянник мой умер. Так пролежал там сэр Тристрам больше месяца, но не мог он оправиться от смертельной раны, что нанес ему в начале боя сэр Мархальт своим копьем, ибо, как рассказывает Французская Книга, наконечник того копья был отравлен и сэру Тристраму не было спасения. Горевали король Марк и все его бароны, ибо не видели спасения для сэра Тристрама. Король повелел созвать всех знахарей и лекарей, и мужчин и женщин, какие только были в том краю, но не было из них ни одного, кто сулил бы ему выздоровление.