Кельнская королевская хроника - Автор Неизвестен
Наконец христиане, позабыв благодеяние Бога и чудо, которое тот явил им, праздностью своих предводителей и ропотом подчиненных возбудили против себя гнев Всевышнего. Как и должно быть в результате общей вины, в день Усекновения главы святого Иоанна Крестителя (29 августа) случилось так, что христиане на кораблях и по суше повели конное и пешее войско против лагеря вавилонян, несмотря на то, что для обороны собственного лагеря осталось не так уж много людей, и наступающее войско двигалось между морем[928] и рекой, где нельзя было найти пресной воды. Рыцари Госпиталя святого Иоанна так и не дождались, чтобы легат апостольского престола и патриарх, держащий под своим покровительством Крест, удовлетворили их настойчивые просьбы позволить им хотя бы сделать привал. Так как очень сильно палило солнце и пехотинцы были утомлены тяжестью доспехов, от огромного напряжения и жажды они обратились в бегство, попали под ноги лошадей рыцарей и задохнулись, даже когда не причинив ранений их опрокинули на землю. А сарацины, сворачивая палатки и делая вид, что готовятся к бегству, как только увидели замешательство христиан, тотчас развернулись в боевой порядок и очень большое число христиан убили и взяли в плен. При этом они увели избранного епископа Бове[929] со своим братом[930], камергера французского короля[931] со своим сыном, брата епископа Андрея[932] с Иоанном Акрийским, благородного и очень храброго человека, Генриха Ульмского и многих других. В плен попали тридцать три тамплиера, а маршал Госпиталя святого Иоанна и другие братья этого дома были сразу же убиты. Наконец, преследователи вернулись, чтобы собрать военные трофеи и увести пленных, после чего они доставили султану пятьсот голов христиан. Скорбь и уныние охватило верующих, но Бог вскоре превратил их слезы в радость, а их скорбь — в веселье. Султан прислал к ним одного из пленных и предложил через него провести переговоры о мире или о перемирии, что было использовано для спокойного восстановления рва и других укреплений.
Сильно изнуренный долгой осадой, мечом, голодом и чумой, город между тем возлагал свою надежду только на мир, который султан обещал его жителям. В городе свирепствовал такой сильный голод, что не было даже самой скудной пищи. Из-за мучительного голода жители были поражены различными болезнями, и среди прочих страданий, которые они терпели, рассказывали также, что по ночам они будто бы были поражены слепотой, и, открыв глаза, совершенно ничего не видели. Также у тех, кто в войске сарацин осаждал нас снаружи, начали уменьшаться запасы хлеба и фуража. Нил, который после праздника святого Иоанна Крестителя (24 июня) почти до Воздвижения Креста (14 сентября) обычно разливался и орошал египетские земли, в этом году не поднялся, как всегда, до отметки, обозначенной египтянами, и очень большую часть земель оставил сухой, не позволив ни вспахать ее, ни засеять. По этой причине, опасаясь подорожания и массового голода, а также желая оставить за собой Дамиетту, султан со своим братом Корадином предложил христианам мир на таких условиях: он передает им святой Крест, захваченный при победе Саладина, вместе со Святым городом и всеми пленными, которых можно было найти живыми в государствах Вавилона и Дамаска, также возместит стоимость восстановления стен Иерусалима и, кроме того, полностью вернет земли Иерусалимского королевства, кроме Крака[933] и Монреаля[934], за оставление их у себя он предложил выплачивать дань столько времени, сколько будет продолжаться перемирие. Оба этих места находились в Аравии[935] и имели семь очень сильных укреплений, через которые обычно проходили сарацинские купцы и паломники, направляющиеся в Мекку и возвращающиеся оттуда. Тот, кто удерживает их, может в любой момент нанести серьезнейший ущерб Иерусалиму вместе с его пашнями и виноградниками. Верующие, в конце концов согласились с тем, что сначала надо захватить город, несмотря на то, что их основной целью является операция по освобождению Святой земли, и такое мнение было у всех крестоносцев[936].
Тем временем, султан послал большое число пехотинцев через болотистую местность в город. Двумстам сорока из них удалось пробиться в воскресение после праздника Всех святых (3 ноября), когда христиане спали, но в конце концов, из-за криков караульных они были обнаружены, убиты или взяты в плен.
И вот, Дамиетта 5 ноября была взята. Так как ее не передали по договору и не было ни сражения, ни сопровождающего беспорядок разбоя, то эту победу совершенно очевидно можно приписать только Сыну Божьему. Как только[937] христиане вошли в город, они обнаружили там более трех тысяч умерших, которые подобно собакам лежали на улицах непогребенные, а все оставшиеся в живых были обессилены. Небольшое число христиан, как мы полагаем, по соглашению с несколькими жителями среди ночи сумели войти в город, а легат через своих доверенных лиц завладел башнями и взял в плен очень большое число неверных. Остальные, взобравшиеся на наиболее укрепленные башни, сидели на них до наступления рассвета, и когда наступило утро 5
