Матео Алеман - Гусман де Альфараче. Часть первая

Я узнал, сколько раз и каким манером следует откусить от хлеба, который тебе подали; как надо его облобызать и спрятать, какую мину при этом состроить и на сколько тонов повысить голос; в какое время в какие дома являться; где можно идти прямо в хозяйскую опочивальню, а где нельзя переступать порога; к кому можно приставать часто, а у кого просить не больше одного раза. Дабы я ознакомился со всеми правилами и впредь не давал повода для нареканий, он вручил мне грамоту с Уставом нищенства, который гласил следующее.

Каждой нации свойственна в попрошайничестве особая метода, коей она отличается и распознается среди других. Так, немцы побираются, бродя гурьбой и распевая, французы бормочут молитвы, фламандцы низко кланяются, цыгане нагло пристают, португальцы жалостно плачут, тосканцы ораторствуют, кастильцы же дерзко вымогают, за что их повсюду ненавидят, бранят и гонят прочь. Посему повелеваем этим последним вести себя чинно и не безобразничать, а всем прочим — соблюдать правила сего устава.

Item, возбраняется нищим одной из вышеупомянутых наций объединяться с нищими другой нации, а увечным и страдающим от язв — вступать в союз или содружество со слепцами, площадными проповедниками, уличными шарлатанами, бродячими музыкантами, поэтами, ниже с бывшими пленниками, хоть бы вызволила их из турецкой неволи сама матерь божья, ниже со старыми солдатами, вернувшимися с каторги, ниже с моряками, потерпевшими кораблекрушение, ибо хотя у всех них ремесло общее, но способы просить и причитать различны. Всем означенным лицам надлежит подчиняться своим особым Уставам.

Item, в каждой стране нищие должны иметь свои таверны и погребки, где бы постоянно восседали с посохами в руках трое или четверо старейшин. Последним вменяется в обязанность обсуждать все случаи и происшествия и выносить суждения, а на досуге играть в рентой[180] и повествовать о деяниях своих либо чужих, о подвигах предков и о сражениях, в коих они не участвовали.

Всякому нищему положено иметь при себе палку или дубинку (желательно окованную железом), чтобы в случае драки было чем защищаться; нарушители поплатятся своей шкурой.

Воспрещается надевать платье новое или слегка поношенное, дабы не вводить других в соблазн. Все должны ходить в рваном и залатанном. Исключение: платье, полученное в виде милостыни, разрешается носить один день с тем, чтобы назавтра же сбыть.

Места и участки закрепляются по праву давности, а не по степени влиятельности, и никому не дозволено захватывать и присваивать права других.

Увечным или страдающим от язв дозволяется ходить вдвоем и, называя себя братьями, просить попеременно, причем запевает тот, у кого голос выше, а другой начинает с того места, где первый кончил. Держаться им надлежит в паре, но идти по противоположным сторонам улицы, выставляя напоказ свои увечья, а барыши делить пополам. Нарушитель будет лишен нашей милости.

Воспрещается иметь при себе какое-либо оборонительное или наступательное оружие, кроме ножа, а также носить перчатки, туфли, очки или панталоны с пряжками. Нарушители лишаются всех светских владений.

Дозволяется повязывать голову грязной тряпицей и носить при себе ножницы, нож, шило, нитки, наперсток, иглу, деревянную плошку, тыквенную флягу, торбу, котомку или суму, но никак не мешки или корзины.

Всякому положено иметь кошелек и денежницу, а милостыню собирать в шляпу. Запрещаем зашивать монеты в складках плаща, накидки или куртки. Нарушители поплатятся за глупость тем, что сбережения их будут обнаружены и похищены.

Воспрещается разглашать наши уловки и открывать их чужакам, в Братство не посвященным; тому же, кто измыслит новую хитрость, надлежит сообщить о ней братии, дабы все нищие о ней знали и ведали, ибо сии блага — общее достояние и среди своих запрета на их распространение быть не должно. Изобретателю в поощрение даруем привилегию — в течение одного года единолично пожинать плоды трудов своих, и под страхом нашего гнева запрещаем без его согласия применять и использовать его новшество.

Каждый член Братства обязан указывать прочим дома, где подают милостыню, особливо дома игорные и места свиданий кавалеров с дамами, ибо там всего верней и надежней можно поживиться.

Возбраняется держать у себя дома охотничьих собак, борзых или легавых, но разрешается иметь шавку и водить ее с собой на шнурке или цепочке, к поясу прикрепленной.

Владельцам собак, обученных плясать и прыгать сквозь обруч, запрещается попрошайничать, стоя на церковных папертях, у часовен или в местах продажи индульгенций. Они обязаны просить подаяние на ходу. Нарушитель объявляется смутьяном и бунтовщиком.

Нищим запрещается покупать на рынке рыбу или мясо, кроме как в крайней необходимости или по предписанию лекаря, а также не дозволяется петь, играть на гитаре и плясать, дабы неподобным поведением не вводить в соблазн честную братию.

Дозволяем и разрешаем водить с собой взятых внаем детей числом до четырех соответственного возраста, а именно — не старше пяти лет, из каковых детей двое могут быть близнецами. Ежели ведет их женщина, то одного ребенка ей надлежит держать у груди, ежели мужчина, то на руках, а прочих вести за руку и никак не иначе.

Повелеваем всем, у кого есть дети, вышколить их, как добрых гончих, и, не спуская с глаз, выходить с ними на промысел по церквам, чтобы просили они для хворых родителей, которые-де не встают с постели. Таково да будет их занятие до шестилетнего возраста, а как станут старше, предписываем отпускать их на охоту в одиночку, дабы промышляли себе пропитание и в положенные часы возвращались домой с добычей.

Запрещается нищим посылать и отдавать своих детей в услужение, обучать их ремеслу или пристраивать у хозяев, где работают много, а получают мало, иначе дети и вовсе забудут то, чего достигли их родители и пращуры.

После семи часов утра зимой и после пяти летом запрещается валяться в постели или сидеть дома; все обязаны на рассвете или за полчаса до него выходить на работу и возвращаться домой за полчаса до темноты, после чего надлежит запирать дверь во всякое время года, за исключением особо оговоренных случаев, на которые дано наше разрешение.

Дозволяем с утра перекусить всухомятку, когда уже удалось что-либо промыслить, но никак не ранее; в противном случае завтрак — лишь потеря времени и денег и приводит к умалению основного капитала. При этом надобно следить, чтобы изо рта не пахло пищей, и не ходить по улицам и домам, сражая встречных чесноком — в лоб, пореем — наотмашь и вином — наповал. Нарушители будут признаны непригодными к делу и лишены прав.

Возбраняется плутовать, воровать, пособлять взломщикам и укрывателям краденого, а также обирать детей и совершать иные подобные мерзости под страхом исключения из нашего Братства и Ордена с преданием светскому суду.

Повелеваем детей, достигших двенадцати лет, основательно и усердно наставлять в нашем искусстве в течение трех лет, после чего они, изучив Устав, становятся полноправными членами Братства (прежде для сего требовалось еще два года службы подручными у рыбаков) и могут пользоваться всеми вольностями и льготами, Нами дарованными, дабы отныне и впредь служить и повиноваться Нам, соблюдая Устав под страхом означенных в нем наказаний.

ГЛАВА III

о наставлениях, которые Гусман де Альфараче выслушал от опытного старца, и о том, как он занимался нищенством

Кроме сего Устава, у нищих были и соблюдались многие иные, о коих тут не место говорить, учрежденные славнейшими тунеядцами Италии, причем каждый законодатель вносил то, что в его времена почиталось необходимым: ни дать ни взять Новый Свод законов Кастилии. В мою пору красой Братства был некий Альберто по прозванию Мисер Брюхан[181].

В Риме он слыл нашим генералиссимусом. По осанке, манерам и достохвальным правилам он и впрямь заслуживал венца империи, намного превзойдя своих предшественников. Его можно было бы назвать всехристианнейшим князем лодырей и архипобирушей. В один присест он съедал требуху, голяшки и кровяную колбасу от двух баранов, целый говяжий зарез, десять фунтов хлеба, не говоря уж о такой мелочи, как закуска и десерт, и выпивал две асумбры вина. Он один собирал милостыни больше, чем полдюжины самых ловких молодцов из нашей братии, и сразу съедал все, что подавали, ничего не оставляя на продажу, а собранные деньги пропивал. Долгов же у него было столько, что нам, верным его вассалам, доводилось выручать его по мере сил. Ходил он всегда с непокрытой головой, бритый, грязный, полунагой, не носил ни пояса, ни чулок, а кожа у него лоснилась, будто намазанная салом.

Этот Брюхан повелел, чтобы у всякого нищего были деревянная плошка и фляга с вином, спрятанные от любопытных глаз; чтобы никто не смел носить при себе кувшин с водой или кружку, а пил бы воду прямо из котла, лохани, кадки или иного подобного сосуда, погружая туда голову, как скотина; чтобы тот, кто не пропустил стаканчик за салатом, не смел прикасаться к вину ни за обедом, ни за ужином; чтобы никто не покупал и не потреблял конфет, варенья и прочих сластей; чтобы во все кушанья добавлялись перец и соль — при изготовлении либо во время еды; чтобы нищие спали, не раздеваясь, на полу, без подушки и лежа на спине; чтобы тот, кто собрал на дневное пропитание, остальную часть дня не трудился и не попрошайничал.