Сказка сказок, или Забава для малых ребят - Джамбаттиста Базиле
Но и опять, проходя мимо дома отца Фиалки и, как прежде, видя ее за работой, принц стал заводить старую музыку: «Здравствуй, здравствуй, Фиалка!» А она ему по-прежнему отвечала, как добрый дьякон священнику[186]: «Здравствуй, сын короля! Я умею побольше тебя».
И сестры, не в силах больше терпеть эту нахалку, сговорились между собой ее извести. Было в их доме наверху окошко, что выходило в сад одного орка, этим путем они и решили избавиться от нее[187]. И вот, уронив нарочно моток дорогих ниток, которыми шили занавес для королевы, стали голосить: «О горе нам, пропали мы совсем! Теперь не кончить нам работу в срок; разве только Фиалочка, самая маленькая, самая легкая, самая проворная, спустится по веревке в сад и достанет нам эти нитки пропащие!» И Фиалка, слыша эти причитания и не в силах видеть сестриц столь огорченными, сама вызвалась спуститься в сад. Они обвязали ее веревкой и, спустив вниз, сбросили веревку следом.
В эту самую минуту пришел орк поглядеть на свой сад — и, зазнобив ноги, поскольку в саду было сыро, пукнул с такой силой и с таким страшным шумом, что Фиалка от неожиданности испугалась и вскрикнула: «Ой, маменька, помоги мне!»
Орк обернулся и, увидев прекрасную девушку, вспомнил, как слышал от неких студентов, что в Испании лошади беременеют от ветра; и подумал, что это ветер от его пука осеменил одно из деревьев в саду, и вот из него вышло такое прелестное создание. Обняв ее с великой любовью, он сказал: «Дочурка, доченька моя, часть моего тела, дыханье души моей! И кто бы мог подумать, что случайное дуновенье могло дать форму столь прекрасному личику! Кто сказал бы когда, что воздействие холода способно породить такое пламя Амура!» С этими и другими словами, полными нежности и тепла, он отвел ее к трем феям, поручив им заботиться о ней и кормить самыми свежими фруктами из сада.
А принц, не видя своей Фиалки, не имея о ней никаких вестей, ни старых, ни новых, впал в такое отчаяние, что от плача на глазах у него вылезла грыжа, лицо посинело, как у мертвеца, губы стали как пепел, и не принимал он ни пищи, чтоб укрепить тело, ни сна, чтобы найти покой. Расспрашивая повсюду и обещая награды, он долго разыскивал ее по всей округе, пока наконец узнал, где она живет. И, позвав орка, сказал ему, что сильно заболел (как можно было понять и по его виду) и если орк окажет ему милость, пустив в свой сад на один день и одну ночь, и предоставит комнату для ночлега — этого будет ему достаточно для поправки здоровья.
Орк, будучи вассалом его отца, не мог отказать в такой небольшой услуге и рад был предложить, если будет мало одной, хоть все свои комнаты, а заодно и жизнь свою. Но принц, поблагодарив его, попросил только об одной комнате, которая, по счастливой случайности, оказалась рядом с комнатой самого орка, что спал на одном ложе с Фиалкой, храня ее как родную дочь.
И — когда Ночь вышла играть в «повесь-ка занавеску»[188] со звездами — принц, видя, что дверь в спальню орка открыта (так как было лето и место было безопасным, а орк любил свежий воздух), итак, видя это, принц тихо-тихо вошел и, дотронувшись до Фиалки, два раза ее ущипнул. И Фиалка, проснувшись, стала жаловаться: «Ой, тятенька, сколько блох!» Орк пустил девушку перейти на другую кровать, и принц в темноте продолжал щипать Фиалку, а она все так же вскрикивать. Орк давал ей то новый тюфяк, то свежую простыню, и вся ночь прошла в этой возне — пока Заря не принесла весть, что Солнце нашлось живым, и со всего неба стали убирать траурные завесы.
Как только день осветил комнаты, принц увидел девушку стоящей в дверях дома и сказал ей, как всегда: «Здравствуй, здравствуй, Фиалка!» И когда Фиалка отозвалась: «Здравствуй, сын короля! Я умею побольше тебя», принц тут же вставил: «Ой, тятенька, сколько блох!» Тут Фиалка поняла, что ночные укусы были забавой принца, и, отправившись к феям, рассказала им про эту выходку.
— Ах, если так, — сказали феи, — то мы с пиратами поступаем как с пиратами и со всеми негодяями обходимся по морскому закону. И если этот пес укусил тебя, мы с него спустим шкуру: он тебе сделал раз, а мы ему — полтора. Попроси у орка подарить тебе пару пантофлей[189] с колокольчиками и потом предоставь дело нам, а мы этому парню отплатим доброй монетой!
Фиалка, желая быть отмщенной, в тот же день выпросила у орка пантофли с колокольчиками. И — дождавшись, пока Небо, как генуэзская женщина, завесило лицо черной тафтой, — все вчетвером они отправились в дом, где спал принц, и тут феи вместе с Фиалкой сделались невидимками и вошли в комнату принца. Как только он смежил глаза, феи устроили жуткую суматоху, а Фиалка скакала по полу в пантофлях с колокольчиками, так что от топота, грохота и звона принц вскочил в холодном поту и в ужасе закричал: «Маменька, маменька, помоги мне!» Проделав так раза три или четыре, они убежали.
Принц, поутру приняв лимонного сока и отвар из семян от страха, вышел прогуляться по саду, не терпя ни минуты, чтобы скорее увидеть свою Фиалку, что теперь была у него в голове вместо всех мыслей. Увидев ее в дверях, принц сказал: «Здравствуй, здравствуй, Фиалка!» — а Фиалка в ответ: «Здравствуй, сын короля! Я умею побольше тебя». А принц свое: «Ой, тятенька, сколько блох!» — а она ему: «Маменька, маменька, помоги мне!»
Услыхав это, принц сказал: «Ох и побила ты меня, ох и потопила. Надо сдаваться, коль ты победила. И теперь, поистине познав, что ты умеешь больше меня, я без колебаний хочу взять тебя в жены». Призвали орка, и принц попросил у него Фиалку; но тот не хотел совать пятерню в чужую копну, узнав тем же утром, что Фиалка — дочь Коланьелло, а он обманулся задними глазами, подумав, что сие душистое виденье было зловонного зефира порожденье. Тут подали весть и отцу о доброй судьбе, уготованной его дочери; и с великим весельем совершили брачное торжество, подтвердив верность изречения:
красная девица в
