Антология - Вечный слушатель. Семь столетий европейской поэзии в переводах Евгения Витковского
Ян Янсон Стартер
(1593–1626)
Солдатские любовные и пьянственные песни
Испанцы:Беса ме, беса, моя плутовка!Поберегись, красотка моя!Смелее в бой! ЭкипировкаГотова — от шомпола до ружья.В поход, в поход супротив мужичья!Фортуна вновь показала зад…Хоть гранде вино — горька судьбина,Но лос эспаньолес от страсти горят!
Итальянцы:О белла донна, моя дорожетта!Нет на свете равной тебе ни одной!Что вижу я? Ты еще одета?Займись-ка, прелесть, любовью со мной!Нужно развлечься перед войной!Бене винетто мы тоже не прочь!Соблюдем для приличий итальянский обычай —Призовем поселянок в эту славную ночь!
Французы:Бон выпивон! Шансон горланить!Наливай, мон шер, и пей до дна!Будем топать и хлопать, вопить и буянить!Вив ля гер! Наступает война!Эй, веселее! Еще вина!Пьем! На войне так уж как на войне!Мужичье отлупим, выпивки купим —Никто помешать не посмеет мне!
Англичане:Благородные инглиш джентльмены!Каждому — леди, энд вери вел!Ваши услуги весьма бесценныВ веденьи голландских военных дел!Берись за дело, коли умел, —Энд кис ее, кис — лови момент!Смелее тыкай тяжелой пикой!Не оставляй ржаветь инструмент!
Немцы:Моя сокровищ, давай не груститься!Война имеет начаться ведь!Шорт побери! Мушичье поучитьсяОт меня имеет порядок иметь!Долшен и деньги в карман звенеть!Я никогда не упустит мое!Выдершим стойко добрый попойка!За все имеет платить мушичье!
Нидерландцы:Вы, нидерландские матросы,Бойцы на земле и в стихии морской!Вам надоели пашни, покосы —Вы берете оружье крепкой рукой —Началась война, — кончен покой!Поскольку исхода мирного нет,Испанские орды получат твердыйИ недвусмысленный ответ!
Фризы:Проасти, невеста, проасти, милоашкоа,Жениться, увы, никак не моагу.Печальноа, грустноа, скорбноа, тяжкоа.А будешь плоакать — проасто сбегу.Милоашкоа, да где ж я воазьму деньгу?Воайна! Вербоавщики с разных стороан!Хвоативши лишку, бегу вприпрыжку —Мне оабещали тысячу кроан!
Латинисты:Вос, студиози, народ особый,Вы, что привыкли с давних порДеньгибус тратить не для учебы,А на танцыбус эт случайный амор,Продавайте книги, бросайте вздор,Чем по платеас шляться, вконец охмелев,Кончайте драки, ступайте, вояки,На мужикибус выместить гнев!
* * *«Эх, что там тысяча монет!..»
Эх, что там тысяча монет!Да что стихии!.. Что там!..Мою любовь уж столько летПою по старым нотам:Сирена сладкогласная,Лишь до дверей — согласнаяИ страстная,А дальше — нет как нет.
Вхожу покорнейшим слугой,Она твердит лукаво:«Ах, Яспер Янсен, дорогой!Я так ценю вас, право!Я за любовь признательна,Я с вами обязательноСтарательноСпляшу разок-другой!»
«Такой ответ приятен мне,Я рад столь щедрой встрече,Я в барыше — вдвойне, втройне,Но от подобной речи,Деталь простите гадкую,Я сласть ворую сладкуюУкрадкою,Увы, на стороне!»
Ушла, пощечину влепив:Чудесная развязка!Я буду скромен и учтив:Поджарилась колбаска!Являюсь, в ноги падаю:«Что ж, — молвит, — вас пощадоюПорадую:Но мне претит мотив!»
Я чую: по уши увяз —Ну, как тут сваришь пиво?«Во избежание проказУчтите: я ревнива!» —«Я полон рвенья чистого,Прямого, сноровистого:НеистовоБыть верен сей же час!»
Все было, в общем, решено,Однако потаскушкаСказала: «Все в порядке, ноЧто скажет мать-старушка,Сии прознав известия?»Не нанесу нечестияНевесте я!Но что-то жду давно!
Так год за годом, на измор.«Все ждете? Воля ваша.Не в настроеньи до сих порДражайшая мамаша.Ах, не играйте нытика,Потребна здесь политика:Терпите-ка!»И разный прочий вздор.
То порет чушь, то ерунду,То шепчется в сторонке.И за подобную-то мздуЯ нанят в компаньонки?И розами не мазано,И стыд блюсти приказано:Ну, раз онаНе хочет — прочь пойду.
Ухаживание за меннониткой
Приволокнулся я за юной меннониткой.Лишь первый поцелуй сумел сорвать я прытко,Она сказала мне: «То было или нет,Но удалиться прочь примите мой совет!
Ведь от иной сестры схватил бы оплеуху,Пожалуй, даже наш священный брат по духу!».Стеня, к ее ногам я попытался пасть,Я тщетно сообщал, что к ней питаю страсть.
Но холодна к мольбам она была, как рыба.Я рек: известны ль ей слова какие-либоВ Писаньи — кто клеймил влюбленных и когда?Я тут же принужден сгореть был со стыда.
Ярился Моисей, текли псалмы Давида,Из слов апостолов воздвиглась пирамида,Пророки древние смешались в суп густой…(Здесь вряд ли мог помочь и Валентин Святой.)
И глянуть на меня не думала, паршивка!Не то цветист камзол, не то пышна завивка.Просторны ли штаны, лазорев ли крахмал,Велик ли воротник — я думал — или мал,
Иль на моем плаще излишне много складок?Короче говоря, я грешен был и гадок.«До встречи», — я сказал, увидев наш контраст.«Ступайте, господин, ступайте! Бог подаст».
Я через краткий срок пришел для новой встречи,И платье изменив, в переделав речи.Я волосы прижал к вискам по волоскуИ выбрал воротник, похожий на доску.
Ни лишнего шнурка, ни золотой заплаты!Из уст моих текли священные цитаты!«Мир дому!» — возвестил я набожной сестре,Зеницы возводя, как надобно, горе.
Я обращался к ней «сестра», а не иначе,Покуда не берясь за сложные задачи.Откуда-то главу прочел ей наизусть(Пусть лишний раз речам святым внимает, пусть…)
И делу послужил напор богослужебный:В ее очах огонь затеплился целебный.«Клянусь, что будет так!» — вскричал, яря свой пыл,И сочный поцелуй по-фризски ей влепил.
Она зарделась (но, мне кажется, притворно),«Помилуйте, — рекла, — молва людская вздорна»,Но я поклялся ей, что тоже не дурак,И лучше станет нам, когда наступит мрак.
«Да, свечи потушить я требую сурово,Не то нарушите вы клятвенное слово!» —Она произнесла, — вот свечи я задул,Затем впотьмах с трудом нашел какой-то стул,
Привлек ее к себе, пристроился удобно,И прошептал: «Сие мгновенье бесподобно».«Воистину ли так? — промолвила она. —Я, право, признаюсь: я не была должна…
Но клятва… Ваших просьб могла бы я не слушать,Но клятву мы могли, к прискорбию, нарушить».«Так будет ли финал?» — я вопросил. «О да,Но не давайте клятв столь дерзких никогда!»
Константин Хёйгенс[7]
(1596–1687)
Король
Он — скопом весь народ с короной на челе;Властительный слуга; невольник в кабале;Кров, призванный служить защитою от града;Гроссбух, где счет идет — чего державе надо;Монета, коей мы творцы и кузнецы,Подорожавшая, быв сложена столбцы;Владыка в кандалах; проситель Христа ради;Раб собственных рабов; посылка при балладе;Земная молния, разящая подчасТех, кто не спрятался; грозы гремучий глас;Светило коему быть не должно подобныхВо избежание баталий межусобных;Меньшой среди людей — для Божьей доброты;Мишень для подлых стрел; объект для клеветы;Тот, кто блюдет страну; тот, кто ее бесславит;Мужчина из мужчин; созданье тех, кем правит.Народа воля в том, чтоб волен был корольИзволить повелеть: народ, внимать изволь;Ему не продохнуть средь суеты вельможной,Обмана тонкого и лести слишком сложной;Коль скоро истина, не обратившись в ложь,Дойдет до короля, презрев кордон вельмож —Спохватятся они: со скоростью лавиныНаврут с три короба, и выйдут неповинны.Не знает дружбы он: для равных вещь сия,В стране же — равных нет, а прочих стран князьяНедобродетельны, и попросту обуза —В них дружества искать, или хотя союза.Чтоб дядю ублажить — того посмей, расстрой! —Он заключает брак с двоюродной сестрой:Кобыла куплена, но всадник время тянет,И ногу в стремя ей совать вовек не станет.Его не выручит ни друг, ни фаворит —Что им отечество? Пускай огнем горит,Поболе бы урвать, король пока во славе,Какой бы с тем позор не выпадал державе;Лишь за кулисами у них иная роль:Притворно слезы лить над тем, как слаб король.Нет отдыха ему: рассвет чреват тревогой,Лишь поздно вечером, в плену заботы многой,Властитель опочит: с собой наединеОстаться может он, пожалуй, лишь во сне.От страха смерти — жизнь не делается краше,Мерещится ему отрава в каждой чашеИ в кушанье любом: ведь даже сын родной,Чтоб уморить его — не станет за ценой.Златой чертополох! Да будет людям вемо:Ты горше, чем сабур, ты тяжелей ярема!Удел опасен сей — и кто бы не зачах,Коль голову сберечь столь трудно на плечах?
Глупый придворный
