Антология - Вечный слушатель. Семь столетий европейской поэзии в переводах Евгения Витковского

ВЕЧНЫЙ СЛУШАТЕЛЬ

Семь столетий европейской поэзии в переводах Евгения Витковского

«Вечный слушатель»

по имени Е. В.

Название этой книги созревало тридцать лет: не то, чтобы я перебирал варианты, просто однажды, очень поздно по времени, оно пришло и встало на место. Это и есть мое отношение к поэтическому переводу, даром что на самом деле — полстроки из любимого мною (хотя довольно прочно забытого в Германии) Хорста Ланге, из стихотворения «Комариная песнь». Тридцать лет я работаю в поэтическом переводе вполне профессионально; хотя самый первый из попавших в печать переводов (баллада Кольриджа «Мучительные сны») в эту книгу не включен, но лишь потому, что мне перестал быть интересен оригинал. Зато Рильке, которого я переводил в 1970–1971 году, тут есть, так что «тридцать лет» — отнюдь не фигура речи, а чистая правда. К тому же самый поздний из помещенных сюда переводов («Песнь Давиду» Кристофера Смарта) сделан в 2001 году, так что тридцать лет набирается без натяжки.

Всю жизнь я переводил, стараясь доставить удовольствие: в первую очередь себе, во вторую — друзьям, в третью — читателям, которых не знаю, не могу знать, никогда не увижу, не поговорю с ними (о чем очень сожалею). По большей части я старался переводить с тех языков, которые хоть минимально знаю (это значит — способен прочесть на данном языке страниц 10 прозы и почти все понять). Бывало, работу заказывали: случались радости, больше огорчений. В последние годы мне уже просто предлагали «сделать такого-то поэта», а выбирать могу сам. Так было со злосчастной антологией поэзии Люксембурга: я последовательно отказался от двух поэтов, а на третьем — это был Поль Хенкес — меня так «забрало», что я прямо из библиотеки позвонил в издательство: все, беру, скажите, сколько можно сделать строк.

Вот и вся история моего творческого метода. Переводя, всегда делаю себе сам подстрочник (исключение — переводы со шведского и датского, тут я не рискую, подстрочник мне делали в издательстве, но смотрел-то я все равно в оригинал). Составляя книгу, я ограничился европейской поэзией, лишь в приложении помещая перевод поэмы Д. Й. Оппермана, южноафриканского белого поэта, ибо не выучить африкаанс, зная голландский, было бы глупо; переводя буров многими километрами, в одного поэта я по-настоящему влюбился. Собственно, мои переводы из поэзии США или Новой Зеландии мало что к «Вечному слушателю» добавили бы.

Справка обо мне есть в (пока что) главной моей книге — «Строфы века — 2», кому интересно, может эту книгу найти, а прочие (кому неинтересно) все равно читать меня не будут.

Считаю нужным добавить, что учителей у меня было двое: Аркадий Штейнберг (1907–1984) и Сергей Петров (1911–1988). Сергей Шервинский (1892–1991) научил меня чисто «слуховому» восприятию поэзии: глазами читаю лишь по необходимости, стихи больше люблю читать вслух и слушать.

Вообще-то ученики у меня тоже есть, и некоторые обижаются, если я забываю их так назвать. Но перечислять не буду: человек сам должен признать учителя — учителем, и об этом говорить. Сергей Петров и знать не знал, что я себя числю его учеником. Но кокетничать не буду: очень многим мне приходилось объяснять разницу между точной и неточной рифмой, убеждать, что в сонете — 14 строк и т. д. Мой семинар в Доме литераторов в Москве давно не работает. Но ученики меня не бросают. Я им за это благодарен.

Ну, а «Вечный слушатель» — просто накопившиеся за тридцать лет стихи в моем переводе, притом те, которые мне не опротивели. Не скрываю, что люблю гуляк семнадцатого века и «герметических» поэтов двадцатого, что люблю кристально ясного Джона Китса и полудиалектного Теодора Крамера — и вообще люблю иногда заниматься переводом. Ни в чем от оригинального творчества его для себя не отличая.

Читатель! Будь доверчив!

Из поэтов Англии

Карл (Шарль) Орлеанский

(1391–1465)

Баллада 59

Я одинок — затем, что одинок;Я одинок — зашла моя денница.Я одинок — сочувствия не в прок;Я одинок — любовь мне только снится.Я одинок — с кем скорбью поделиться?Я одинок — но тщетно смерть зову.Я одинок — мне не о чем молиться,Я одинок — я попусту живу.

Я одинок — сколь жребий мой жесток!Я одинок — где горестям граница?Я одинок — кому пошлешь упрек?Я одинок — полна моя слезница.Я одинок — мне не к чему стремиться!Я одинок — стенаний не прерву!Я одинок — вся жизнь моя — темница.Я одинок — я попусту живу.

Я одинок — таков мой горький рок;Я одинок — дочитана страница;Я одинок — печален сей зарок,Я одинок — ничем не исцелиться,Я одинок — о где моя гробница?Я одинок — я дочитал главу.Я одинок — я сплю, но мне не спится.Я одинок — я попусту живу.

Я одинок: как долго медлит жница!Я одинок во сне и наяву:Я одинок: а жизнь все длится, длится.Я одинок — я попусту живу.

Баллада 63

О сколь же ты безжалостна, невзгодаТоскливых дней и тягостных ночей!Беда пришла ко мне в начале года,Утратил я звезду моих очей.Но смею ли о ней помыслить ныне?Смерть предъявила на нее права,И дольний мир подобен стал пустыне:Бог взял ее — вот лучшие слова.

Но коль из горькой доли нет исхода,То можно ль не вести о ней речей,Пристойно мне, с восхода до восхода,Молить среди каждений и свечей:Прими, Господь, ее в Своей твердыне,Ей позабыть притом позволь сперваВсе, ставшееся с ней в земном притине.Бог взял ее — вот лучшие слова.

Ей не нужны ни мадригал, ни ода,Не стоит звать подруг или врачей.Печалование такого родаПуть жизни да не омрачит ничей!Нет в мире большей для меня святыни:То счастье, что забрезжило едва,Истаяло, и нет его в помине.Бог взял ее — вот лучшие слова.

Нет утешенья горестной судьбине,Тем паче — обретенной на чужбине.Боль от потери ныне такова,Что мига смерти жду, как благостыни.Бог взял ее — вот лучшие слова.

Баллада 69

Когда-то были у меня друзья,Любовь была во всем моя подмога;Божка любви азартно славил я,В прологе — не провидел эпилога.Однако к горестям вела дорога,И ныне скорбь меня взяла в тиски,Ушел покой из моего чертога:Разбито все, — кто склеит черепки?

Мне грезы не даруют забытья,Не радуют меня красоты слога;Прекрасна жизнь — однако не моя;Исчез огонь — осталась боль ожога.Печально подведение итога:Я жил, лелея радости ростки;Но сколь же ныне я наказан строго!Разбито все, — кто склеит черепки?

Ужель не даст мне вечный судияДля новой благодарности предлога?Сколь тягостна сия епитимья:Все, что провижу — горько и убого;Во всем — один обман, одна тревога, —Пусть возносить мольбы — не по-мужски,Но я молюсь у смертного порога;Разбито все, — кто склеит черепки?

Любовь, даруй мне счастья хоть немного,Да будут дни печалей далеки!Я справедливости прошу у Бога:Разбито все, — кто склеит черепки?

Кристофер Смарт

(1722–1770)

Песнь Давиду

О венценосный кифаред,Которым Царь Царей воспетИ светлый лик Господен,Чей музыкальный тон растетИз низких, глубочайших нот —И в них столь превосходен;

Хвалитель моря и земли,Чтоб херувимы весть неслиВсе радостней, все шире;С горы Сион блюдешь года:Чтоб длились дни до Дня СудаПри пляске и псалтири.

Слуга Небесному Царю,На чье служенье алтарюПростерта длань Господня,Когда ты петь меня призвал,Тогда прими венок похвал,Сплетаемый сегодня.

Ты горд, и тверд, и яснолик,Незыблем, благостен, велик,Ты доблесть, ты отрада!Ты источаешь благодать,И, коль награды можно ждать,Ты — лучшая награда!

Когда из рога СамуилТебя елеем освятил,Господню волю выдав —Рукоплескала Божья рать:Нельзя бы лучшего избрать,Чем младший внук Овидов.

Ты, храбрость чья столь дорога,Кто богомерзкого врагаПоверг в пылу сраженья,Ты, мудрость воинская чьяДля боя выбрать из ручьяИзмыслила — каменья!

О, ты величествен и прям,Ты заложил великий храм(В душе ангелоравный)Чтоб Господу хвалу вознесть,Чтоб восхвалить благую весть,Восплакать о бесславной.

Ты — благость: равных не найдуВ твоем, в Иудином роду:Ты, сострадать умеяСаула сон оберегалВ пещере средь ен-гаддских скал;Ты отпустил Семея.

Ты — доброта, коль добротуИскать в молитве и в посту,В спокойствии и в мире,Легко менять копье на мечИ восхищение извлечьИз танца и псалтири.

Ты — гордость выспренняя, чейСтоль юн и ясен блеск речей,Всевышнего хвалящих,Восторга горнего экстаз,Блистание и слов, и фраз,И ликований вящих.

Ты — цель, к которой дух вознестьПристало, дней трудившись шесть:А в день седьмой, субботний,Тобою осиянна, пустьБожественная станет грустьСветлей и беззаботней.

Ты — безмятежности венец:Следя за стрижкою овец,Ты шум Кедрона слышал,Алкая знанья и труда,Чтоб холить райский сад, когдаГосподь Свой гнев утишил.

Ты — мощный ворог СатаныИ Сил его, что плененыВелением ГосподнимТебя они страшаться зреть,Ты — аки лев, аки медведьИсчадьям преисподним.

Ты — постоянство, ты — обет;От юных до преклонных летТебя любили святоНа протяженье жизни всейИ Сива, и МемфивосфейКак Ионафан когда-то.

Ты — слава, дивный образец:Юнец, мудрец, боец и жрец,Пример иным владыкам, —Одетый в латы иль в ефод,Великолепен круглый годИ светозарен ликом.

Ты — мудрость: искупивший грех,Ты снова встал превыше всех,Хоть был хулимым громко;Путей Израилевых свет,Во всех речах твоих — заветИ мудрость для потомка.

Да, муза пела для него,Творя покоя торжество,Душе даруя благо,Какого не давали ниЮнцу — Мелхола в оны дни,Ни старцу — Ависага.

Он Божью славу возгласил:Первоисточник высших сил,От чьей благой заботыЗависит каждый шаг и вздохИ наступающих эпохПадения и взлеты.

Звучала ангелам хвала,Чьи благовестья без числаПриемлет высь небесна,Где Михаил необорим,Где серафим, где херувимС подружием совместно.

Но и людей он воспевал:Достоин Божий лик похвалИ в отраженье тоже,Пусть полнят земли и моря,С геройством истинным творяПроизволенья Божьи.

Случалось воспевать емуИ свет, и трепетную тьму,Равнины, горы, реки,И мудрость, что во глубинеНа самом сокровенном днеБлаженствует вовеки.

Хвала — цветам и древесам,Чей сок — лекарственный бальзам,И чист, и благодатен;Пред чудом сим склонись челом,Пусть благодарственный псаломПростору станет внятен.

Всем птицам — коим несть числа,Чьи клювы, а равно крылаШумят легко и бойко,Кто песней нам ласкает слух.Или смешит нас — как петух,Как ворон или сойка.

Всем рыбам моря и реки,Стремящим к илу плавники,Туда, где мрак глубокий,И тем, что вверх по руслам рекПрочь из пучин берут разбег,Когда приходят сроки.

Хвала старанию бобров,И тиграм, к солнцу из дубровИскать идущим неги;Крольчихе, выводящей чадСвоих на луг, уча крольчатТравы щипать побеги.

Не восхвалить возможно лиКаменья, детища земли,Венец даров прещедрых —Как яспис, нужный ремеслу,Так и топаз, который мглуРассеивает в недрах.

Сколь нежен был его порыв,Когда, колени преклонив,Тянул он к арфе руки, —И, звуки дивные творя,Он укрощал в душе царяНеистовые муки.

Молчали даже силы зла:Столь музыка его былаСтрашна для злых и гордых,Она смиряла таковых,Упорствуя то в громовых,То в благостных аккордах.

Он мыслью возлетал в простор;Мелхола, опуская взор,Таила стыд невестин,Шептала: «Сколь он яр в бою,Он душу покорил мою:Нам общий трон уместен!»

Предивных семь столпов воздвигГосподь, чей замысел великИ воплощен навекиВо СЛОВЕ, ибо неспростаОт персти взяв, Господь ХРИСТАЯвил во человеке.

Причин причина — альфа: в нейНачало просиявших дней,Его закон высокий;Он волей Божией таков:Отсюда испокон вековБерутся все истоки.

Над гаммою — небесный свод,Где войско ангелов живет,Он светится сапфирно,И по нему, дрожа слегка,За стаей стая, облакаПлывут легко и мирно.

А символ эты — твердый строй,Вздвигаемый земной коройВослед бессчетным веснам.В нем украшенья без числаТворимы чудом ремесла:Мотыгой, кельней, кросном.

Знак теты также предстоитТворцу законов для орбит,Небесных схем и правил:Дал солнцу — пламенный шафран,Луне — серебряный туман,И двигаться заставил.

Суть йоты вмещена в псаломО плавно движущих крылом,Пересекая воздух,Рассказ о днях творенья для,Как стол и кров дала земляНа ней живущим в гнездах.

Вот — сигма указует наОтшельников и племена:И вот — над ними главныйВенец творенья, человек;Всевышний Сам его нарек,Дал символ веры явный.

Омега! Славен знак такой,Величествен его покой,Когда размыслить надоО мощи благостных Небес,Воздвигнувших противовесПрезренным козням ада.

Давид, Господень ученик!Ты в Божьи умыслы проникВ тебе — награда мира,Гимн благодарствия судьбе!Напоминают о тебеЛев, и пчела, и лира!

Лишь Тот, в Ком зла вовеки нет,Кто по природе чужд сует,Из горнего чертога,Отверзши тайные врата,В юдоль земли послал Христа:Да узрят люди — Бога.

Йегова молвил: Моисей,О том, что есмь — поведай сейЗемле: да внемлет ныне!Не нарушая немоты,Земля ответствовала: ТыЕси, мой Господине!

Ты каждому назначил впрокСудьбу его, талант и срок;Во помраченье некомБезумцем брата не зови;В молитве, в кротости, в любви —Спасенье человекам.

Для нас иной дороги нет:Благополучия обетЗаложен в Божьем слове;Берясь за плуг — хвали вола,И пусть не меньшая хвалаДостанется корове.

С наимудрейшими людьмиГосподню заповедь прими,Что нам дана залогом:«Не я велю, но ты вели!» —Возможно позабыть ужлиО сем, реченном Богом?

Рассудку страсти подчини,Молитвой преисполни дни,Не умствованьем праздным, —В отчаяние не впадай,И сладострастию не дайСгубить тебя соблазном.

Взяв бочки крепкие, смелейВ них вина вызревшие лей;Ты, дух, одетый перстью,Лишь должные твори дела:С волом не запрягай ослаИ лен не путай с шерстью.

Господню десятину чти,Кружного не ищи пути,Участлив будь к недугам,Нетребователен — к судьбе:За это и судьба тебеОтмерит по заслугам.

Клеветника за дверь гони,Приять хвалу повремени,Исток ищи упрямо:В тебе, наперекор годам,Пусть Новый вырастет АдамИз Ветхого Адама.

Сочувствуй славе и любви,Мудрейшего — благослови,Найди в соседстве — братство,Иди стяжанию вразрез,Проси совета у Небес,И не проси богатства.

И днесь, Давид, всех выше будьСредь утвердивших Божий путьИ чтящих волю Божью,Тем выше слов твоих цена,Что речь людей извращенаТщеславием и ложью.

Славь — ибо всякая малаЗа Божью благость похвала,Не мни сей труд тяжелым,Зане душа есть Божий дарИ недостойна мелких сварПеред Его престолом.

Для ПРЕКЛОНЕНЬЯ — собиратьУместно ангельскую рать,Ты, псалмопевче, равенС наималейшим среди них:Затем, что всем — один ЖенихЯвлен, миродержавен.

Для ПРЕКЛОНЕНЬЯ — смена лет,Они приходят, след во след,Растет порядок в мире,Сменяем первоцвет — травой,Чтоб умножался блеск живойВ шлифованном порфире.

Для ПРЕКЛОНЕНЬЯ ввысь и вдальЦветами тянется миндаль,Ликуя в каждой фибре;И колокольцы льнут к земле,И драгоценные крылеБросает ввысь колибри.

Для ПРЕКЛОНЕНИЯ смолаТечет у кедра вдоль ствола,Даря жукам услады,Иной, одетый в чешую,Рад жажду утолить свою,Припав к сосцу наяды.

Для ПРЕКЛОНЕНЬЯ в час единСо снежным барсом желвь долинСпешат на борт ковчегаИ там проводят много днейА волны плещут все смирней,Не достигая брега.

Меж пальм — Израиль; он собралВо пригоршню янтарь, коралл,Любуясь блеском алым, —А ветерок над головойДля ПРЕКЛОНЕНИЯ листвойШуршит, как опахалом.

Красотами — как небосвод,Так и стремнины дольних водНаделены богато;Дань ПРЕКЛОНЕНЬЯ такова,Что карп и мелкая плотва —Суть серебро и злато.

Для ПРЕКЛОНЕНЬЯ — роскошь лозИ полный молоком кокосОбрящет странник каждый,К его устам припасть спешатИ апельсин, и виноград —Во утоленье жажды.

Для ПРЕКЛОНЕНИЯ — снопыПред Божьи упадут стопыВ служении высоком,Созреют яблоки сперва,Но дивный персик и айваРавно нальются соком.

Для ПРЕКЛОНЕНЬЯ — заодноИ сарачинское пшеноДает прирост великий, —Там удивительны сады,Где и гранатные плоды,И заросли гвоздики.

Роскошествует лавр листвой,Но и подснежник стебель свойК светилу нежно тянет;Для ПРЕКЛОНЕНИЯ в садуБлистает мирт на холоду, —Взгляни — теплее станет.

Фазан обличием — гордец,А в горностае — образецОбидчивой натуры,Для ПРЕКЛОНЕНЬЯ — соболь весьСияет, предъявляет спесьСвоей бесценной шкуры.

Терновник, падуб, тис — листвуПеременили к Рождеству;И на исходе годаВся тварь в лесах сыта весьма;Для ПРЕКЛОНЕНЬЯ закромаЗаполнила природа.

Для ПРЕКЛОНЕНИЯ умов —Сложил Давид слова псалмовГосподне славя царство,Людская плоть и дух людскойУмеют в них найти покой,Приять их, как лекарство.

Для ПРЕКЛОНЕНИЯ снегирьРулады шлет в лесную ширь,Сплетает песню споро,И трелью громкою всегдаЗарянка лихо от гнездаПрогнать умеет вора.

Для ПРЕКЛОНЕНЬЯ — небесаОвна являют, Розу, ПсаИ строй планет единый,С восторгом озирая высь,Ты Божью лику поклонисьВ черве, что взят из глины.

Для ПРЕКЛОНЕНЬЯ льнут ветраКо струнам арфы, чья играВ себе несет услады, —Внимай! Чуть слышен Божий глас,Но стихнет море в тот же час,Иссякнут водопады.

Для ПРЕКЛОНЕНЬЯ Бог нам далСтиракс, и мускус, и сандал —И смирны запах знойный;Но дух молитвы, дух святойИсполнен большей чистотой,Чем аромат бензойный.

И апельсин, и ананасРастут, чтоб радовали насИ нежный сок, и цедра,Для ПРЕКЛОНЕНЬЯ меж людьмиЖеланным числится вельмиТо, что дано столь щедро.

Для ПРЕКЛОНЕНИЯ — водаВ ключах и в родниках всегдаЖеланна и прохладна,Ее взыскует плоть — дабыДаримой в Господе судьбыСопричаститься жадно.

Для ПРЕКЛОНЕНЬЯ — воробьяИ ласточку влечет сияОлива под жилище;И человеков, и скотовРавно приемлет ДОМ ХРИСТОВ —И нет приюта чище.

Сколь сладок росный маргарит,В Ермонских липах он горит,Благой и беззащитный,И крин, раскрытый на заре,И запах свеч, что в алтареПредчувствует хвалитны.

Кормилица сколь хорошаВ миг пробужденья малышаИль думы о младенце;Сколь чуден ликом музыкант,Скользящий мыслью средь гирляндИзысканных каденций.

Сколь чист пронизанный тепломВлюбленной горлинки псалом:Легко и величаво,Он возлетает в эмпирей:Да возгремит Царю ЦарейНеслыханная слава.

Сколь мощен конь, идя в намет,Сколь мощен коршуна полет,Но есть мощнее птица —О страусе высоком речь;Мощней всех в море — рыба-меч,Попробуй с ней сразиться.

В пустыне знойной мощен лев —Кто восхотел бы, осмелев.Сердить сего владыку?В просторах мощно гриф парит.В пучинах океана — китЯвляет мощь велику.

Но мощью наибольшей полнСреди земель, ветров и волнТот, кто мольбу возносит,Изгнав из разума разброд:Кто в дверь стучится, тот войдет,И обретет, кто просит.

Роскошен парусный фрегат,Равно — роскошен строй солдатИ шлемы, и кирасы, —Роскошен дикий водопад,Ухоженный роскошен садИ все его прикрасы.

Роскошен месяц в облаках,И во супружеских рукахНевесты стан прелестный;Роскошен храм, когда народИз оного молитвы шлетПод небеса небесны.

Но роскошь лучшая земли —Зреть, как благие королиСклонились в Божьем страхе:Зане уведал государь:Ничтожна иль всесильна тварь,Она — лишь прах во прахе.

Вдовицы лепта — дорога,Но Богу и богач слуга,Сойдут для десятиныСтоль восхищающие глазСмарагд, и жемчуг, и алмазИ жаркие рубины.

Раскаянье ведет к слезам,Они — целительный бальзам,Какого нет дороже;И драгоценные цветыПевцам Израилевым ТыНиспосылаешь, Боже.

Но есть ценнейшее средь благ:Судьба, в которой каждый шагВелик и бескорыстен —Давидов жребий, ибо впредьВ нем люди могут лицезретьСуть истины из истин.

Сколь славен солнечный восход,Сколь славен звездный небосвод,Сколь славен хвост кометы:Сколь славен мощный зов трубы,Сколь славен грозный перст судьбы,Сколь славен гимн пропетый.

Сколь славен северный сполох,Сколь славен богомольный вздох,Сколь славен глас громовый,Сколь славен подвиг средь пустынь.Сколь славен радостный аминь,Сколь славен шип терновый.

Но сколь же славен блеск венцаКоторый Сыну от ОтцаДостался непреложно;Ты — колос веры и зерно,В котором все завершено,Что должно и возможно.

Джон Китс