Сборник - Памятники Византийской литературы IX-XV веков
Так вот, поскольку Киприан оказался сильнее и руки мстителя, тяготеющей над нами, и наших палачей, а мы все знаем, что все, освещаемое солнцем, на тебя уповает и подлежит твоей лишь власти, то я послал тебе Киприана вместе с некоей девицей Юстиной. Либо ты заставишь их отказаться от мерзкого богопочитания, либо поступишь с ними так, как угодно великому Зевсу и всем остальным богам. Что же касается непослушания этих людей, то постепенно оно обнаружится в их поступках».
30. И вот царь, прочитав это письмо, подивился и, прежде чем самому испытать мучеников, уже был побежден твердостью и величием их души. Когда же он решил, что эти люди достаточно подвергались уже орудиям пытки и что налагать на них еще более тяжкие наказания не только жестоко, но даже излишне (ведь царь понял, что чем тягостнее наказание, тем больше святые его презирают), то, поделившись этой мыслью с друзьями, которые одобрили ее, положил такой конец прибывшим; он сказал: «Киприан и Юстина, оскорбляющие богов и не соглашающиеся переменить свой образ мыслей ни под пытками, ни при добрых обещаниях! Да примут они смерть от меча!»
31. Выслушав это, святые не впали в уныние, не произнесли ни одного недоброго слова, не подали никаких других признаков малодушия; они были скорее радостны, лица их светились огромным душевным удовлетворением, когда вели их на смерть к реке Галлу; много сбежалось народу посмотреть на такое зрелище, — ведь слух о них распространился далеко и быстро созвал всех, — так прославились эти люди.
32. И вот, потребовав немного времени на моление и получив его, они попросили у Христа мира для всех и процветания церкви; при этом великий Киприан, даже собираясь умереть, не забыл сохранить мудрость и величие духа своего, но, опасаясь женской слабости, попросил тех, кому было поручено убить их, прежде умертвить Юстину. Когда это свершилось и она приняла блаженный конец, то и Киприан, воздав богу большую благодарность за то, что именно так бог призвал его к себе, чего он ждал с радостным нетерпением, сам тотчас, нимало не огорчаясь, расстается с жизнью через меч и возносится на небо.
33. Так лежали тела святых, и никто не осмеливался убрать их из–за крайней жестокости язычников и их склонности налагать наказания. И удивительно, что когда судьба святых мучеников уже свершилась, некий человек, по имени Феоктист, проходя мимо и увидев, как волокли тело святого, произнес лишь такие слова:
— Этот святой муж несправедливо был предан презренной смерти!
И вопреки ожиданию Феоктиста его тотчас принудили принять мученичество, ибо едва он произнес эти слова, как Фелций, помощник судьи, которому царь повелел охранять тела святых, соскочил с коня и повел Феоктиста на смерть, такую же, какую приняли те мученики за Христа.
Прошло немного времени, а останки святых все еще лежали, и кое–кто из христиан, предпринявших путешествие из Рима в заморские страны, увидали тело святого и тотчас узнали его. Но они не смогли отвлечь внимания стражи, которая оставалась здесь, поскольку ей было поручено охранять останки святых, — чтобы их никто не похитил, — пока они не станут добычей птиц и зверей. Но сами стражники не очень ревностно несли свою службу, — ведь их тоже побеждает сон. Люди эти подобрали драгоценное сокровище и приплыли в Рим. Принесли они вместе с собою и воспоминания о подвижнической жизни мучеников. Эти воспоминания обратили к святой вере одну весьма знатную женщину, по имени Матрона, а по родовому имени Руфина, возводившую род свой к Клавдию. Это она с почетом возложила тела мучеников в самую высокочтимую гробницу в городе, удостоив их высочайших почестей, ради исцеления живущих не только в Риме, но повсюду, куда всякий день достигает оно во славу бога–отца и владыкц нашего Иисуса Христа, которому слава во веки веков. Аминь.
ЖИТИЕ ЕВГЕНИЯ И ДОЧЕРИ ЕГО МАРИИ [151]
1. Жил в Вифинии [152] один человек, по имени Евгений. Была у него жена и родила она единственную дочку, которую назвали Мария. Когда мать умерла, отец воспитал свое дитя в большом усердии к учению и в благочестии.
Когда же девочка подросла, отец сказал: «Дочь моя, все, чем я владею, я отдаю тебе, а сам иду в монастырь спасать душу». Дочь ответила: «Ты хочешь, отец, спасти свою душу, а мою погубить. Разве ты не знаешь, что говорит господь?» «Добрый пастырь жизнь свою полагает за паству»; и еще: «Спасающий душу — обретает ее» [153].
Услыхав это, и увидев, что она опечалена и плачет, отец говорит: «Но чем же, дитя мое, могу я тебе помочь? Ведь я хочу идти в монастырь — как ты сможешь остаться при мне? Ведь из–за вас, женщин, беснуется дьявол и смущает рабов божьих». А она ему в ответ: «Нет, отец, я не пойду так, как ты думаешь; я остригу себе волосы, надену мужское платье и тогда только последую за тобой».
2. И вот отец раздал все имущество бедным; затем он остриг у дочери волосы, надел на нее мужскую одежду, назвал ее Марином и сказал ей: «Смотри, дитя, блюди себя в чистоте: ведь ты пойдешь по самому пламени. Будь безупречной перед Христом, чтобы нам исполнить наш обет». Потом вместе с дочерью Евгений отправился в обитель.
День за днем девушка преуспевала в добродетели и подвигах. У всей братии считалось, что это евнух, потому что у нее не было бороды, а голос был тонкий; иные же полагали, что это — от большого воздержания, потому что принимала пищу она через два дня.
Но пришло время отцу ее умереть, и тогда она еще с большим рвением предалась подвигам послушания, так, что сама получила от бога дар изгонять демонов: если она прикасалась к больному, он тотчас же выздоравливал.
Община эта вместе с Марином насчитывала сорок благочестивых мужей. Каждый месяц четверо из братии посылались в подвластные монастырю области, потому что монастырь заботился о других отшельниках. На середине пути был постоялый двор, где, утомленные долгой дорогой, отдыхали монахи, и те, которые шли из монастыря, и те, которые возвращались. Хозяин принимал каждого особо и хорошо заботился о них.
3. Однажды настоятель позвал к себе авву Марина и сказал ему: «Брат, мне известно, что своим образом жизни, своим ревностным послушанием ты превосходишь всех остальных. Так иди же, послужи монастырю, а то братья печалятся, что ты не идешь; ведь за эти дела милосердый господь воздаст тебе еще больше». И Марин, услыхав это, припал к ногам настоятеля и сказал: «Благослови отче, и я пойду, куда только прикажешь!»
Итак, наступил день, когда авва Марин с тремя братьями отправились исполнять службу. Пока они отдыхали на постоялом дворе, какой–то воин обесчестил дочь хозяина и она зачала от него. А воин сказал ей: «Если отец твой об этом узнает, скажи ему, что тот молодой и красивый монах, которого зовут Марин, спал с тобою». Так испортив девушку, воин ушел. Через некоторое время отец узнал об этом и спросил у дочери: «От кого у тебя это?» И она свалила вину на Марина.
4. Взяв с собой дочь, хозяин постоялого двора приходит в монастырь, с криками и причитаниями: «Где этот обманщик, который называет себя христианином?» Идет ему навстречу апокрисиарий [154] и спрашивает: «Что ты кричишь, друг?» А тот отвечает: «В недобрый час я встретился с вами. И чтобы никогда больше не видать мне ни монахов, ни кого–либо им подобного!» В таком роде он говорил и настоятелю: «Была у меня дочка — дитя мое единственное, на которую я надеялся, что она успокоит мою старость, а Марин, которого вы называете христианином, видишь, что мне сделал!» Говорит ему настоятель: «Брат мой, чем же помочь тебе, если Марина сейчас здесь нет? Но как только он исполнит службу и вернется, мне остается только выгнать его из монастыря».
Лишь только авва Марин вернулся с остальными тремя братьями, как настоятель сказал ему: «Так вот каков твой образ жизни и послушание! Ведь отдыхая на постоялом дворе, ты обесчестил дочь хозяина. А он пришел сюда и сделал нас посмешищем для мирян!» Услыхав это, Марин пал ниц и сказал: «Прости меня, отче, ради господа, что поддался я слабости человеческой». И разгневанный настоятель тотчас же прогнал его из монастыря.
5. Выйдя из обители, Марин сел неподалеку и, оставшись под открытым небом, стал мужественно переносить стужу и зной. А идущие в монастырь и выходящие оттуда спрашивали его: «Чего ради сидишь ты здесь?» И Марин отвечал им: «Я предался разврату, и за это изгнали меня из монастыря». Когда же дочери хозяина пришло время родить, родила она мальчика, а отец ее, взяв ребенка, пошел в монастырь. Он нашел Марина сидящим у монастырских ворот, бросил ему младенца и сказал: «Негодное чадо ты произвел, ну и возьми его!» И сейчас же ушел.
Тогда Марин взял ребенка на руки и прижал к себе со словами: «Вот что получил я за грехи мои! Но зачем же этому несчастному младенцу погибать вместе со мной?» И вот начал он ходить по окрестным селениям, брал у пастухов молоко и заботился о мальчике, словно родной отец. Недостаточно было Марину этих хлопот — с плачем и криками младенец пачкал еще его одежды.
