Антология - Вечный слушатель. Семь столетий европейской поэзии в переводах Евгения Витковского
«О сердце, что нам кровь, которой изошел…»
О сердце, что нам кровь, которой изошелВесь мир, что нам пожар и неуемный стон,Всесокрушающий, рыдающий шеол,И над руинами свистящий аквилон,
И мщение? — Ничто… Однако, если вновьВозжаждем? Сгинь тогда, мир алчный и гнилой,Цари, купцы, суды, история — долой!Мы — вправе! Золото, огонь и — и кровь! И кровь!
Стань мщенья символом, террора и пальбы,Мой разум! Зубы сжав, постичь: назначен часРеспубликам земли. Властители, рабы,Народы, цезари — проваливайте с глаз!
Кто вихрь огней разжечь решился бы, когдаНе мы, романтики, не братский наш союз?Смелее к нам, друзья, входите же во вкус:Дорогу — пламени, долой ярмо труда!
Европа, Азия, Америка — к чертям!Наш вал докатится до самых дальних стран,И сел, и городов! — Нас предадут смертям,Вулканы выгорят, иссохнет океан…
Решайтесь же, друзья! Сердца возвеселя,Сомкнувшись с черными, с чужими — братья, в бой!Но горе! Чувствую, как дряхлая земля,Полна угрозою, плывет сама собой.
Ну, что же! Я — с землею навсегда.
Речка Черный Смород
Речка Черный Смород движется без целиПо долинам странным,Ангелам над нею сладко петь доселе,Любо каркать вранам,И над берегами шевелимы елиВетром непрестанным.
Движется речушка, но хранит заветОтзвучавшего вчера:Замковые башни, парки прежних лет —Здесь порою до утраРыцарей бродячих слышен страстный бред, —Но целительны ветра!
В скрипе елей путник своему испугуОбъясненье сыщет вмиг.Враны, птахи Божьи, вы на всю округуБоевой пошлите клик —И недоброхота, мужичка-хитрюгу,Прочь гоните напрямик!
Добрые мысли утром
О, лето! Пятый час утра.У сна любви пределов нет,Но в воздухе хранит рассветВсе, что сбылось вчера.
Но там, задолго до порыПровидя солнце Гесперид,Приобретают столярыРабочий вид.
В пустыне мшистой — сон, покой,Но гул проходит по лесам,В угоду жизни городской,Плафонным небесам.
Рассветный не губи настрой,Рать вавилонского царя!Венера, любящих укрой,Пока горит заря!
Царица пастушат!Дай столярам вина ушат,Пусть им полюбится покой,А в полдень — их тела омой волной морской!
Поль Валери
(1871–1945)
Заря
Неуютство и невзгода,Мной владевшие в ночи,Исчезают в миг восхода:О Заря, смелее мчи!Я оковы сна разрушу,Окрылю доверьем душу,Вот — молитва в ранний час:Должно бережно и чуткоСделать первый шаг рассудка,Отряхнув песок от глаз.
Славно! Из глубин дремотыУлыбнитесь, близнецы:Вы, сравнений обороты,Вы, словесные концы.С осторожностью предельнойНаблюдаю вылет пчельныйЗа медвяною росой, —И опять, как зачастую,На ступеньку золотуюСтановлюсь ногой босой.
Что за ласка зареваяНад холмами ткет венцы!Мысли тянутся, зевая,Пробудясь не без ленцы,Зубья щупают спросонокЧерепаховых гребенок,Уясняя, как впервой:Что бы это означало?Голос пробуют, сначалаПрочищая таковой.
Иль еще нужна побудка?Не довольно бы ужеВам, любовницам рассудка,Прохлаждаться неглиже?Слышу речи куртизанок:— В Ты, премудрый, спозаранокК нам с укором не спеши;Ты допросом нас не мучай,Ткали мы всю ночь паучийПолог сна твоей души!
Не твое ли сердце радоБудет, лишь в глубины глянь:Мы не меньше мириадаСолнц вплели в ночную ткань:На пустых, на бесполезныхПодсознанья гулких безднахМы затеяли игру,Чтоб зажечься грезе новойНад утком и над основой,Да притом поспеть к утру…
Не прельщусь коварной тканью,И ее нещадно рву:В дебрях чувств тропа сознаньюПусть найдется наяву!Быть!.. Вселенским слухом внемлю!Мир приемлю и объемлю,Воплотись теперь, мечта!Я прислушиваюсь к дрожи,И она вот-вот, похоже,Прянет словом на уста.
Я за все и сам в ответе,Вот он, чистый вертоград!Столько образов на свете,Сколько мой вбирает взгляд.Звуки льются отовсюду,Каждый лист — сродни сосуду,И чиста его вода…Все живет, цветя и нравясь,И любая просит завязьПодождать ее плода.
Нет, не стану ждать отмщенья —Беспощадного шипа!Идеальность похищенья —Слишком узкая тропа.Оборот событий странен:Тот, кто мир похитит, — ранен,Впрочем, не без волшебства;Кем подобный опыт нажит —Кровью собственной докажет,Что сумел вступить в права.
Наконец подъемлю вежды,Чтоб увидеть гладь пруда,Где явление НадеждыПенная сулит вода:Ослепительны и наги —Шея, грудь встают из влаги;Впрочем, все слова скупы…Лишь, внезапно обнаружась,Глубины бездонной ужасХолодит ее стопы.
К Платану
Ты клонишься, Платан, блистая наготой,Стоишь, как скиф-подросток;Ты просветленно — чист, но в землю врос пятой.И плен объятий жесток.
Озвученная сень влечется к забытью,К покою горней сини;Праматерь черная томит стопу твоюВ живородящей глине.
Ветрам не обласкать блуждающего лба;Земля дарует влагу.Но тень твоя, Платан, уж такова судьба,Не сделает ни шагу!
К сияющему лбу стремится тайный сокИз глубины раздола;Взрастай, о чистота, но ни на волосокТы не сойдешь с прикола!
В единую семью подпочвенной змеиВступи, как струйка в море;Здесь пиния и клен — сородичи твои,Дубы и осокори,
Одеты в поножи, в ворсистую кору,Они растут из дерна,Цветы и семена роняя на ветруБезмолвно и покорно.
Вот — в буковых стволах четверка юных девСтоит, высокоросла,К закрытым небесам, в порыве плыть, воздевБессильных веток весла.
Они — разделены, они — всегда одни,Как все живое, тленны,В отчаяньи двоят и тянут вширь ониСеребряные члены.
Восходит вздох любви по вечерам когдаК чертогу Афродиты —Невинная таит смятение стыда,Горящие ланиты.
Она потрясена — не в силах поборотьС грядущим ясной связиТого, что ей твердит сегодняшняя плотьО завтрашнем экстазе.
Но ты, златые чьи ладони в вышинеЛюдских нежней и краше,Являешь нам листвой те лики, что во снеМученья множат наши, —
О, сделай арфою ветвей обширный станДля северных воскрылий,Встреть синеву зимы, о золотой Платан,Отзвучьем сухожилий,
Осмелься восстонать!.. О, ствол да будет твойЗакручен и раскручен,И клик ветрам в ответ, исплеснутый листвой,Не будет пусть беззвучен!
Бичуй себя! Кора твоя совлеченаДа будет с нетерпеньем,Оспорь безжалостность, с которой пламенаПрикованы к поленьям!
Ответом будет гимн, чтоб в небеса всплылаНебывших чаек стая,Чтоб чистота души вструилась вглубь ствола,О пламени мечтая!
Я сам избрал тебя, — ты, и никто другой,Сгибаешься все нижеВ болтанке килевой огромною дугой —Платан, заговори же!
Позволь мне, страсть к тебе с дриадами деля,Упиться телом чистым,Тому подобно, как сливают шенкеляКоня с кавалеристом!
О, — нет — Платан в ответ качает головой,К посулам равнодушный:Ему в привычку быть погоды буревойИгрушкою послушной!
Песнь колонн
