Джованни Боккаччо - Декамерон
Воскресным утром лучи восходящего солнца уже озарили гребни самых высоких гор, уже исчезли ночные тени и все предметы стали явственно различимы, когда королева и ее подданные встали и, погуляв по росистой траве, в половине восьмого пошли в ближнюю церковку, дабы присутствовать при богослужении. Вернувшись, сели обедать, и обед прошел весело и оживленно, затем попели, потанцевали, а потом королева разрешила желающим пойти отдохнуть. После полудня все по велению королевы собрались у прелестного фонтана на предмет обычного собеседования, и, исполняя волю государыни, Нейфила начала так.
1
Вольфард берет у Гаспарруоло взаймы денег, предварительно уговорившись с его женой, что как раз за такую сумму он проведет с нею время; он вручает ей эти деньги, потом говорит в ее присутствии мужу, что вернул их жене, а жена это подтверждает
— Если уж так угодно богу, чтобы я первая начала сегодня рассказывать, то быть по сему. О штуках, которые женщины вытворяют с мужчинами, мы говорили много, я же хочу рассказать вам, любезные дамы, о штуке, которую вытворил мужчина с женщиной, причем, я не собираюсь его за это осуждать и вовсе не хочу сказать, что женщина этого не заслужила, — как раз наоборот: моя цель — одобрить мужчину, осудить женщину и доказать, что и мужчины умеют вытворять штуки с теми, кто им доверяется, ничуть не хуже, чем с ними самими вытворяют штуки те, кому доверяются они. Собственно говоря, то, о чем я собираюсь рассказать, следовало бы назвать не штукой, но заслуженным возмездием, ибо женщине надлежит быть особенно целомудренной, беречь свою честь, как жизнь, и пресекать малейшие на нее посягновения. Но мы, женщины, народ слабый, блюсти себя так, как это от нас требуется, мы не можем; со всем тем я утверждаю, что женщина, которая дает себя увлечь ради денег, заслуживает сожжения на костре, а та женщина, которую вводит в грех любовь, коей всемогущество нам хорошо известно, в глазах не слишком строгого судьи заслуживает снисхождения, как то несколько дней назад нам доказал Филострато на примере донны Филиппы из Прато.
Итак, жил некогда в Милане немец, наемный солдат по имени Вольфард, человек храбрый, в отличие от большинства немцев верой и правдой служивший тем, кто его нанимал. А так как Вольфард честнейшим образом расплачивался с долгами, то любой купец давал ему взаймы охотно и под небольшой процент. В Милане Вольфард полюбил красивую женщину, которую звали Амброджа, жену своего друга-приятеля, богатого купца по имени Гаспарруоло Кагастраччо. Проявлял он свои чувства к ней весьма осторожно, так что никто, в том числе муж, ни о чем не догадывался; наконец однажды он послал ей сказать, что умоляет ее ответить на его любовь, он же, мол, со своей стороны, готов исполнить все, чего она ни потребует. Долго они переливали из пустого в порожнее, наконец Амброджа дала ему знать, что исполнит то, чего от нее добивается Вольфард, если он выполнит следующие два условия: во-первых, он должен хранить это в строжайшей тайне; во-вторых, ей нужно для одной цели двести флоринов золотом, а он человек богатый, — дал бы он ей двести флоринов, за это она, мол, всегда потом будет к его услугам. До сих пор Вольфард считал ее женщиной порядочной, но тут он увидел, до чего она корыстолюбива, какая у нее низкая душонка, пламенная его страсть превратилась почти что в ненависть, и он, задумав сшутить с ней шутку, велел передать ей, что ради нее готов на все, что только в его силах, — пусть, мол, скажет, когда ему можно прийти, и он вручит нужную ей сумму, и никто-де про то не узнает, за исключением одного приятеля, которому он всецело доверяет и которого он во все свои дела посвящает. Дама, а лучше сказать — дрянная бабенка, обрадовалась и велела передать Вольфарду, что ее муж Гаспарруоло спустя несколько дней уедет по делам в Геную — тогда, мол, она его уведомит и пошлет за ним.
Выбрав подходящее время, Вольфард пошел к Гаспарруоло и сказал ему: «Мне для одного дела нужно двести флоринов золотом. Дай мне взаймы под обычный процент». Гаспарруоло охотно согласился и тут же отсчитал ему всю сумму.
Спустя несколько дней, как и говорила Амброджа, Гаспарруоло выехал в Геную, о чем она не замедлила сообщить Вольфарду; кроме того, она просила передать ему приглашение и просьбу принести двести флоринов. Вольфард взял с собой своего приятеля, пошел к поджидавшей его Амбродже и первым делом вручил ей в присутствии своего приятеля двести флоринов. «Вот вам деньги, сударыня, — сказал он. — Когда ваш супруг вернется, отдайте их ему».
Амброджа взяла деньги; она только не поняла, почему Вольфард так сказал; это он для того, решила она, чтобы приятель не подумал, что он ей платит. «Хорошо, передам, — сказала она, — я только пойду пересчитаю». Высыпав деньги на стол и, к великой своей радости, удостоверившись, что тут двести флоринов, она их спрятала. Затем вернулась к Вольфарду и провела его к себе в комнату. И не только в тот раз, но потом еще много раз — вплоть до возвращения мужа из Генуи — она своим телом расплачивалась с Вольфардом.
Как скоро Гаспарруоло возвратился из Генуи, Вольфард, выбрав такое время, когда и он и жена были дома, побежал к нему и в присутствии жены сказал: «Знаешь, Гаспарруоло, двести флоринов, коими ты меня ссудил, мне не понадобились — то дело, ради которого я их у тебя брал, у меня не выгорело. Я их сейчас же отдал твоей жене. По сему случаю уничтожь мое долговое обязательство».
Гаспарруоло спросил жену, получила ли она деньги. Жена, вспомнив, что получила она их при свидетеле, решила, что отрицать бесполезно. «Да, да, как же, получила, — подтвердила она, — я только забыла тебе об этом сказать».
«Все в порядке, Вольфард, — молвил Гаспарруоло. — Ступай себе с богом — долг за тобою не числится».
Когда Вольфард ушел, одураченная Амброджа вернула мужу постыдное вознаграждение за свою низость. Так хитроумный любовник бесплатно попользовался алчною своею возлюбленной.
Круговорот флоринов Гаспарруоло. Миниатюра к 1-й новелле восьмого дня.
Манускрипт конца XV века из собрания Британского музея в Лондоне.
2
Варлунгский священник проводит время с монной Бельколоре; в залог он оставляет ей свою накидку; немного погодя он просит у нее ступку, потом возвращает и просит вернуть накидку, которую он оставил ей в заклад; почтенная женщина хоть и с бранью, но заклад возвращает
И мужчины и дамы одобрили Вольфарда за его проделку с алчной миланкой, а затем королева, с улыбкой обратись к Панфило, сказала, что теперь его черед, и Панфило начал так:
— Приятные дамы! Я намерен предложить вашему вниманию небольшой рассказ, изобличающий тех, что на каждом шагу оскорбляют нас, зная заведомо, что мы не можем им отплатить; изобличающий тех духовных особ, которые воздвигли крестовый поход на наших жен, — ведь когда кому-нибудь из них удается овладеть замужней женщиной, он воображает, что ему за это будут отпущены грехи и божья кара его минует, как будто он самого султана доставил связанным из Александрии в Авиньон{262}; между тем у бедных мирян нет возможности отплатить им той же монетой, — так они вымещают обиду на матерях, сестрах, приятельницах, дочерях обидчиков и берут их приступом, подобно как обидчики берут их жен. Так вот, я и хочу вам рассказать деревенскую любовную историю, не длинную, но зато с уморительным концом, — из нее вам, помимо всего прочего, будет ясно, что священникам нельзя доверять всегда и во всем.
Итак, надобно вам сказать, что в селе Варлунго{263}, которое, как вы знаете или хотя бы могли слышать, находится недалеко отсюда, жил священник, неутомимый по части ублаготворения женщин крепыш, не бог весть какой грамотей, однако ж имевший обыкновение по воскресеньям, сидя под ольхою, поучать пасомых и обильно уснащать свою речь благочестивыми и душеполезными изреченьицами, что не мешало ему, когда те отлучались, навещать их жен чаще, чем кто-либо из его предшественников, под каким-либо благовидным предлогом: одной принести образок, другой — огарочек, третьей — святой водички, четвертую благословить. Более других прихожанок пришлась ему по сердцу некая монна Бельколоре, жена хлебопашца Бентивеньи дель Маццо, прехорошенькая, смуглая крестьяночка, свежая, в теле, как нельзя лучше приспособленная для накачивания. Кроме того, она лучше всех играла на цимбалах, пела Вода стекается в овраг{264} и с красивым, дорогим платком в руке танцевала ридду и баллонкио{265}. Священник прямо с ума по ней сходил и все старался попасться ей на глаза. Воскресным утром, если ему было известно, что она в церкви, он, когда произносил Kyrie[10] или же Sanctus[11], выказывал столь совершенное певческое искусство, что можно было подумать, будто это верещит осел; если же он ее не видел, то из кожи вон не лез. При этом он действовал так, что и Бентивенья дель Маццо, и все прочие поселяне ничего не замечали. Для того чтобы задобрить монну Бельколоре, священник время от времени чем-либо ее одарял: то пошлет из своего огорода, который он возделывал собственноручно, связку свежего чесночку, — а лучше его чеснока не было во всем селе, — то корзинку фасоли, а иной раз пучок зеленого луку или же шарлота. При встречах он, если никто их не видел, запускал глазенапа или же любя щунял ее, а монна Бельколоре дичилась его и, делая вид, будто ничего не замечает, чинно проходила мимо, священник же оставался ни при чем.
