Аль-Мухальхиль - Арабская поэзия средних веков
* * *
Мы на неправде сошлись и расстались, и вот — на прощаниеПонял я нрав человека: его драгоценность — молчание.
Лжет называющий сына: «Живущий». Зато никогда ещеНе был правдивее тот, кто ребенка назвал: «Умирающий».
* * *
Мы сетуем с утра и жизнь спешим проклясть:Разуверением чревата наша страсть.
Для каждого из нас у жизни есть в запасеОбиды, бедствия и горечь в каждом часе.
Двух царств поборники сошли во прах, и вотНет больше этих царств. Нам только смерть не лжет.
Развей мирскую жизнь иль на нее не сетуй.Но редко следуют разумному совету.
Во избежание неисчислимых бедНе торопись бежать красавицам вослед.
А если на тебя призывно поглядели,Пускай истает взор на полпути до цели.
Не взять бы людям в толк, что ты — гроза сердецИ что средь женщин ты — как волк среди овец.
Закроем свой Коран, когда под чтенье этоВсе громче в памяти звучат заботы света.
Твой голос — вопль самца, зовущего газель,Откочевавшую за тридевять земель.
Надежней женщины для достиженья славыНочной поход, верблюд, булат и подвиг правый.
Четыре качества соединились в нас,Но смерть расторгнет их, когда настанет час.
Превозносил бы ты, когда бы цену знал им,Людей, умеющих довольствоваться малым.
Учись и на челе величья различатьКорыстолюбия позорную печать.
Два полчища — надежд и разочарованийГлумятся над людьми, рубясь на поле брани.
Как быстрых молний блеск — времен поспешный бег,И только миг живет на свете человек.
Блюсти законы дней ленивым неохота,И пятницей для них становится суббота.
О, сколько раз мне слал рассвет свои лучиВ тот час, когда в домах не брезжит ни свечи!
Когда же наконец подымется с постелиТот, у кого глаза от снов остекленели?
Без смысла засухи терзали грудь земли,А тучи на луга дождей не привели,
Как будто господа ни горлица, ни розаНе хвалят, как псалмов рифмованная проза.
Того, кто любит жизнь, одни страданья ждут,Беду к его беде прибавит тяжкий труд.
И разум говорит: не верь надежде ложной,К началу прошлых дней вернуться невозможно.
А если бодрствовать тебе запрещено,Вот ложе: спи в земле! Другого не дано.
Мирская жизнь — мираж, и пусть ее обманыНе выпьют по глотку твой разум богоданный.
За днем приходит ночь: жизнь — пестрая змея,И жало у нее острее лезвия.
Порывы юности дряхлеют понемногу,Мы сдержанность берем в дальнейшую дорогу.
Благоразумия спасительная властьПоможет усмирить бунтующую страсть.
Живые существа от века скорбь тиранит,Она крылом своим с налету насмерть ранит.
Напиток бытия испробовать спеша,Захлебывается взалкавшая душа.
Хоть сердце в глубине к посеву не готово,С наружной стороны взошли побеги слова.
Хоть и сгущается томительная тень,Порой благую весть приносит новый день.
Касыда иногда родится от обиды,И вопль минувших дней звучит в стихах касыды.
Дряхлеет человек, слабеет с жизнью связь,И смерть удар ему наносит, притаясь.
Потише говори и в раздраженье духа:Чем громче голос твой, тем тягостней для слуха.
Под власть небытия страшимся мы подпасть,Но, может быть, не столь опасна эта власть?
Любовью к жизни плоть от смерти не спасется:Жена безлюбая о муже не печется.
Душа в смятении латает жизнь свою;В заплатах толку нет могилы на краю.
Безбожным тягостно молитвенное бденье,Для них — что груз горы, коленопреклоненье.
Несет клеймо греха вершитель черных дел.Сверкающий добром избрал благой удел.
Где красота страны, что нас очаровала?А ведь она была уродлива сначала!
Ты пламени хоть раз касался ли рукой?Пойми, что боль твоя хранит его покой.
Быть может, в темноте меняет суть природа,И обитает ночь близ солнца в час восхода.
* * *
На волю отпущу, поймав блоху, затем,Что воля — лучший дар, чем нищему дирхем.
Как чернокожему из Кинда, что в короне,Так этой черненькой, что на моей ладони,
Мила земная жизнь: и у нее однаДуша — не более горчичного зерна.
* * *
Вино для них светильники зажгло.Что им копье, уздечка и седло!
Они встают с постелей в поздний час.Вино блестит, как петушиный глаз,
Под кожей пальцев их, как муравьи,Ползет — и разбегается в крови,
Освобождает разум от заботИ горести нежданные несет.
Пьют — и судьбы не ведают своей,Лишившей их дворцов и крепостей.
И благородства первую ступеньПреодолеть не потрудилась лень.
А жизнь моя проходит, как в аду,И от нее подарков я не жду.
Одна теперь надежда у меняНа господина звездного огня.
* * *
Он юлит и желает успеха во всём.Было б лучше тебе повстречаться со львом!
Обманули тебя: ничего, кроме зла,Эта дружба коварная не принесла.
Если ты не бежишь от людей, почемуПри тебе ни лисицы, ни волка в дому?
Не теряй головы при нашествии бед.Ты преступней, чем твой многогрешный сосед
Ты встаешь на рассвете для мерзостных дел,Хоть немало в ночи совершить их успел.
Море зла на погибель нам сотворено:Умирая от жажды, уходишь на дно.
* * *
Я не спугнул ее, но птица улетела,И я доверился крылам ее всецело.
Мне проповедники разнообразных верИ толкователи с их бредом — не в пример.
«Плоть — в землю, а душа — куда спешит из плоти?»У них на свой вопрос ответа не найдете.
Когда наступит срок, хотим иль не хотим,Душа, полна грехов, пойдет путем своим.
Избрали бы грехи другую оболочку —Судья простил бы их и нам не ставил в строчку.
* * *
Ты болен разумом и верой.Приди за словом,И тело снова станет сильнымИ дух здоровым.Не убивай того, кто в мореНашел жилище,Четвероногих плоть живуюНе делай пищей.Красавиц молоком животныхПоить не надо:Чем обворованное вымяУтешит чадо?Не нападай врасплох на птицу,Не грабь крылатой:Насилье — тяжкий грех, которыйГрозит расплатой.Пчелиного не трогай меда:Из дола в долыЗа ним к цветам благоуханнымЛетали пчелы,И не затем даянья утраСлагали в соты,Чтоб мы благодарили сборщицЗа их щедроты.Слезами руки отмываю.Зачем же ране —До седины — не понимал яСвоих желаний?Ты разгадал ли, современник,Мой брат случайный,Оберегаемые мноюПростые тайны?О заблудившийся во мракеПодобно тени!Ты не спешил на светлый голосБлагих стремлений.Но проповедник заблужденийПришел — и сразуТы предал совесть, покорившисьЕго указу.Взгляни на собственную веру:В ее пустынеУвидишь мерзость лицемерьяИ срам гордыни.Прозрев, не окропляй булатаРосой багряной,Не заставляй врача склонятьсяНад свежей рапой.Пришелся бы и мне по нравуСлужитель бога,Когда б из твоего достаткаНе брал так много.По правде, тот хвалы достойней,Кто ранней раньюВстает и трудится до ночиЗа пропитанье.Не помышлял для благочестьяБежать в обитель,Среди людей, как бедный странник,Ходил Спаситель.Зарой меня, когда почуешьЗловонье тлена,Иль пусть зловонная схоронитМеня гиена.А кто свои страшится костиСмешать с костямиТот вживе сам — что кость сухаяВ могильной яме.Дурной обычай: мы приходимВ одежде чернойИ, с плакальщицами согласно,Скорбим притворноЯ накануне роковогоПереселеньяВрагу и другу отпускаюИх прегрешенья.Твоей хвалы не принимаю:И лучший воинПохвал моих за подвиг ратныйНе удостоен.Моя душа — верблюд надежныйВ краю песчаном,Еще по силам ей угнатьсяЗа караваном.Под тяжестью плиты могильнойБылую силуНе восстановит щедрый ливень,Омыв могилу.Была б вода живой водою,Тогда бы людиДрались из-за могил в болотах,Молясь о чуде.
* * *
