Цянь Цай - Сказание о Юэ Фэе. Том 1
Он быстро сунул руку в чулок, выхватил железный прут и замахнулся на учителя. Чжоу Тун обладал острым зрением. Он мгновенно отскочил в сторону, одной рукой перехватил прут, другой — рванул Ван Гуя за шиворот, бросил на скамью и так отхлестал тем же прутом, что мальчишка света невзвидел.
Сами понимаете, сын богача побоев не знал. Не удивительно, что после первой трепки он стал как шелковый — выполнял все, что ему приказывали! Чжан Сянь и Тан Хуай тоже присмирели.
Домик Юэ Фэя и его матери стоял по соседству с тем, где Чжоу Тун вел занятия. Мальчик часто забирался на стену и наблюдал, как учитель обучает его приятелей.
Однажды слуга доложил Чжоу Туну:
— Почтенный наставник, вас хочет видеть арендатор Ван из западной деревни.
— Я тоже рад с ним встретиться! — воскликнул Чжоу Тун. — Проси!
Вошел Ван Лао-да, поклонился Чжоу Туну и сказал:
— Господин, я давно арендую у вас землю. Вы уже больше десяти лет не бывали в наших краях, и мне все время приходилось держать деньги дома. Теперь я пришел рассчитаться.
— Весьма тронут вашей честностью! — обрадовался Чжоу Тун и обратился к Ван Гую: — Скажи Ван Аню, чтобы гостя накормили.
— Как в нынешнем году рис уродился? — продолжил разговор Чжоу Тун.
— Нынче я собрал столько, сколько раньше и за два года не собирал! Почти на каждом стебле выросло по два колоса. Разве это не предвещает счастья?
— Разумеется, — подтвердил Чжоу Тун. — Два колоса на одном стебле — явление редкое. Видно, у нас в государстве появится выдающийся человек. Завтра я поеду с тобой, посмотрю на этот рис.
Скоро Ван Лао-да пригласили к столу, и Чжоу Тун уговорил его остаться ночевать.
На следующее утро он сказал ученикам:
— Даю вам три темы, пишите сочинения. Вернусь — проверю.
Он переоделся и вместе с арендатором отправился в деревню.
Юэ Фэй видел, как ушел Чжоу Тун, и подумал: «Пока учителя нет, дай-ка я зайду и посмотрю, что они там делают!»
И мальчик перелез через стену. При виде его Ван Гуй радостно закричал:
— Тан Хуай, Чжан Сянь, смотрите! Юэ Фэй пришел! Отец говорил, он очень умный. Может, он напишет за нас сочинения?
— Верно! — подхватили друзья. — Пусть пишет, а мы сбегаем домой!
— Боюсь, плохо получится, не сумею угодить вашему учителю, — пытался отказаться Юэ Фэй.
— Ничего, сойдет!
Чтобы Юэ Фэй не сбежал, Ван Гуй запер дверь на замок.
— Если проголодаешься, открой ящик и можешь есть все, что там найдешь! — крикнул он, и приятели убежали.
Юэ Фэй внимательно прочитал все, что успели написать мальчишки, а затем, стараясь подделаться под стиль каждого из них, закончил сочинения. После этого он сел за учительский стол, прочитал несколько сочинений самого Чжоу Туна и невольно воскликнул:
— Будь у меня такой учитель, я бы обязательно прославился!
Встав на скамеечку, мальчик на белой стене тушью написал стихотворение:
Не стремясь к чинам высоким,Взялся я за эту кисть, —
Ведь достоин осмеяньяТот, кого влечет корысть.
Нет конца моим стремленьямДаже там, где Млечный Путь,
Нужно смело, целясь в звезды,Лук упругий натянуть.
Стать героем тот сумеет,Кто отвагой наделен,
Кто подобен ветру-тигру,Кто как облако-дракон[12].
Ну, а тот, кому по сердцуНезаслуженный успех,
Вызывает не почтенье,Вызывает горький смех!
И снизу приписал: «Сочинил экспромтом Юэ Фэй, семи лет от роду».
Едва мальчик убрал кисть, как в дверях щелкнул замок и в комнату вбежали испуганные Ван Гуй, Чжан Сянь и Тан Хуай.
— Уходи, уходи скорее! Иначе плохо будет!
От неожиданности Юэ Фэй вздрогнул.
Если вы хотите знать, что произошло потом, то прочтите следующую главу.
Глава третья
Юные герои вступают в союз в деревне Цилиньцунь. Старая змея дарит копье в гроте Лицюань.
Рождена из сердечных глубин,Дружба древних измены не знала,
Дружба тверже, чем камень, былаИ прочнее любого металла.
Тленно все — и металл и гранит, —Но нетленна душа в человеке.
Дружба древних веками жилаИ осталась живою навеки!
Ныне дружба — пустые слова,Не высокое чувство — притворство,
А источником дружбы такойСлужат праздность, вино и обжорство.
А бывает, ничтожный пустякВызывает обиды большие,
И расходятся в гневе друзья:Были близкими — стали чужими!
О, великие мира сего!С кем сдружусь я теперь, и надолго ль?
Вас к богатству, к наживе влечет,А не к верности дружбе и долгу!
Нет Гуаня и Бао средь нас,Я не вижу ни Чэня, ни Лэя,
Жизнь проходит у нас в мелочах,И глубокое чувство — мелеет…
* * *Рыба скрылась на дне.Гусь летит в вышине.
Нет бездонных глубинСвод небес не высок,
Есть для гуся стрела,Есть для рыбы крючок!
* * *Омут в тысячу чжан[13] глубинойВсе же дно под собою имеет.
Но скажите, людские сердцаКто и мерой какою измерит?
Леопард не приучен к седлу,Тигр людскому приказу не внемлет,
Если сердце желудок закрыл, —То желудок его и заменит!
Другу новому, право, нельзяГоворить о своем, сокровенном,
Дружба в наш удивительный век,Как и все на земле — переменна…
Может быть, и настанет тот день —На сегодняшний день непохожий,
И границу сердца проведутМежду истинной правдой и ложью.
Это стихотворение называется «Строки о дружбе». Оно написано в подражание древним, чья дружба была тверже железа и камня. Поэт сожалеет о том, что нашему поколению неведомо чувство подлинной дружбы, и люди, которых считают друзьями, на деле оказываются совершенно чужими друг другу. Они не умеют ценить чувство преданности, которая связывала некогда Чэнь Чжуна и Лэй И, Гуань Чжуна и Бао Шу-я, беспримерную верность которых не могла поколебать даже смерть.
Но не будем отвлекаться посторонними рассуждениями.
Расскажем о том, как Юэ Фэй, восторгавшийся талантами Чжоу Туна, сетовал на свою бедность, из-за которой он не мог нанять столь образованного учителя. Свое заветное желание он и постарался выразить в стихотворении, написанном на стене.
Едва мальчик успел вывести последнее слово, как возвратился Чжоу Тун. Ван Гуй и его приятели в испуге со всех ног бросились в класс.
— Уходи, уходи скорее! Учитель вернулся!
Юэ Фэй поспешил скрыться.
Чжоу Тун вошел в класс, погруженный в свои думы. Он все еще находился под впечатлением виденного в деревне.
«Два колоса на одном стебле, — это, конечно, чудо! Но откуда в захолустье может появиться выдающийся человек?»
Чжоу Тун присел к столу и стал машинально просматривать сочинения своих учеников. И по стилю, и по содержанию они показались ему безупречными. Тогда он заглянул в предыдущие их работы и сразу почувствовал неладное.
«Неужели за столь короткое время они сделали такие успехи? — удивлялся он. — Видно, я не ошибся, и не зря взялся их учить!»
Чжоу Тун еще раз перечитал сочинения, не переставая восхищаться их содержательностью и совершенством формы.
«А может быть, писали не они, а кто-то другой?» — вдруг мелькнуло у него в голове, и он, нахмурившись, строго спросил Ван Гуя:
— Кто заходил в класс в мое отсутствие?
— Никто не заходил.
Чжоу Туна одолели сомнения. И вдруг ему бросились в глаза ряды каких-то иероглифов на стене. Он подошел ближе и увидел, что это стихотворение. Хотя оно и но отличалось совершенством стиля, зато ясно выражало устремления его автора. Внизу стояла подпись: «Юэ Фэй».
Чжоу Тун сразу вспомнил, как однажды Ван Мин упомянул о Юэ Фэе, необыкновенно способном мальчике. Да, старик был прав.
— Скотина! — обрушился на Ван Гуя учитель. — Видишь стихи? Их сочинил Юэ Фэй! Как же у тебя после этого хватило совести врать, будто в класс никто не заходил? То-то я смотрю, ваши сочинения написаны не так, как раньше! Оказывается, это дело рук Юэ Фэя! Сейчас же пригласи его сюда!
Оробевший Ван Гуй выскочил из класса и побежал к Юэ Фэю.
— Ты что там написал на стене? Учитель заметил и страшно рассердился! Велел тебя пригласить. Наверное, хочет выпороть!
