Люй Бувэй - Вёсны и осени господина Люя (Люйши чуньцю)
Когда наделяют многих, это происходит не от пристрастия к добродетели, а из стремления таким способом утвердить свою власть и консолидировать свои силы. Таким образом поднимают сознание долга, когда же сознание долга подкрепляется великими выгодами, тогда правитель становится непобедимым. Непобедимый же пребывает в безопасности.
Поэтому, взглянув на прежние поколения, мы видим, что их земельные пожалования были многочисленными, их счастье-благосостояние — долгим, слава же их была сияющей. Шэнь-нун владел Поднебесной в течение семнадцати поколений, потому что он был тождествен Поднебесной.
Наделять же владениями по-царски следует так: чем ближе к столице, тем крупнее надел; чем дальше, тем мельче. На море же бывали владения и по десять ли в окружности. Ибо большое управляется малым, тяжелое — легким, многочисленное — немногочисленным. То, что делает [один дом] царствующим в Поднебесной, и есть свершение этого [главного ] царского дела. Поэтому и говорится: "Когда занимаются малыми царствами, такими, как Тэн и Фэй, тогда прилагают многие труды, когда же занимаются царствами размерами с Цзоу и Лу, дело идет гораздо легче; когда речь идет о больших царствах, как Сун или Чжэн, тогда за один день успевают сделать два таких дела, когда же устраивают такие гиганты, как Ци или Чу, то это столь же просто, как дать закон и правило, только и всего.
Ибо чем больше рычаг, тем легче совершить работу. Если бы у Тана не было его земли Вэй, а у царя У — не было его земли Ци, то хотя бы их добродетель была и вдесятеро больше, им не удалось бы преуспеть. Если же добродетели Тана и У было недостаточно, и они знали, что должны опираться на силу, то что же говорить о тех, кто не сравнится с Таном и У? Когда большое управляет малым — это счастье, когда же малое пытается управлять большим — это погибель! Если важным воздействовать на неважное, дело пойдет, если же неважным стремиться воздействовать на важное — быть несчастью. Если так смотреть на дело, все те, кто стремится исполнить повеление неба по умиротворению черноголовых даже на одно поколение, кто желает, чтобы слава и заслуги его написаны были на сосудах, а имя и звание — выгравированы на бронзовых зеркалах и чайниках для вина, тот не должен думать о том, не слишком ли велики расходуемые им силы, не слишком ли велики его материальные затраты. Потому что изобилие, богатство, авторитет и сила — это то, управляя чем добродетельный правитель вступает в схватку с миром, пребывающим в состоянии смуты.
Народ Поднебесной беден, он страждет. Но чем больше он страждет, тем легче преуспеть тому, кто царствует. Потому что дело царя — спасение тех, кто пребывает в нужде и скорби. На воде пользуются лодкой, на суше — повозкой; на болоте в ход идут высокие сапоги, на песке — пескоступы, в горах — горные ботинки. Передвижение в таких местах возможно только благодаря этим приспособлениям. Поучения тех, чье место высоко, воспринимаются без возражений. У того, кто умеет внушить к себе уважение, не станут развратничать под самым носом — таков путь обуздания людских пороков. Ибо владеющему десятком тысяч колесниц легко приказывать имеющему всего тысячу колесниц. С тысячей колесниц легко повелевать одним кланом; опираясь на силу клана, легко привести к повиновению одного-единственного.
Однако если кто-либо захотел бы поступить наоборот, то будь он хоть Яо и Шунь, не сумел бы. Чжухоу подчиняются другим с огромной неохотой, и только тогда, когда не остается ничего другого. Кто привык к власти, тому нелегко становиться подданным. Именно соотношение важного и неважного, рассуждение о том, чему быть алым, чему — белым, установление многих наделов — все это и служит ограничению власти чжухоу. Ибо только тому, кто есть царь, подобает всякая власть. Только если царь обладает такой силой, которой никто не в состоянии противостоять, [он есть истинный царь]; если же у царской власти есть равные противники, тогда само его царское достоинство уничтожается.
Кто обладает пониманием того, что лучше мелкие наделы, чем крупные, что лучше малонаселенные, чем густонаселенные, царства, — тот понимает, что значит не иметь равных себе противников. Тот, кто понял, как надо становиться в положение, при котором отсутствуют противники, тот удаляет от себя путь сомнений и колебаний. Поэтому способ действия (фа) прежних царей состоял в том, что они установили ранг сына неба с тем, чтобы не давать чжухоу впасть в сомнения. Когда же устанавливали ранг чжухоу, имели в виду оградить от крамольных мыслей дафу. Установление же звания цзы — сыновей законной супруги — удерживало от крамольных идей простолюдинов — отпрысков наложниц.
Ибо сомнения порождают борьбу, из борьбы рождается смута, и по этой причине чжухоу теряют свои места, а Поднебесная ввергается в состояние хаоса. Если среди дафу нет четкого разделения по рангам (дэн), то при дворе происходит смута. Если же нет четкого разделения между главной и второстепенными женами, начинается беспорядок в доме на мужской и женской половинах. Если не проведено разграничение между сыновьями главной жены и сыновьями второстепенных жен, то происходит столкновение между партиями родни мужа и родни жены.
Шэнь-цзы говорил: "Предположим, бежит заяц, а сто человек гонятся за ним. Между тем ясно, что одного зайца не хватит на сто человек. Происходит это оттого, что не установлено, кому должен принадлежать заяц по праву. Тут и сам Яо был бы в затруднении, не говоря уже о человеке дюжинном". Когда зайцами завален весь рынок, тогда прохожие на зайцев даже не смотрят. Это не потому, что не нужна зайчатина — просто все уже поделено. А поскольку все поделено, даже и подлые людишки не вступают в драку из-за товаров. Так и искусство управления Поднебесной ли, царством ли, заключается лишь в том, чтобы установить правильную долю каждого.
Чжуан-ван осаждал Сун в течение девяти месяцев. Кан-ван осаждал Сун в течение пяти месяцев. Шэн-ван осаждал Сун десять месяцев. Трижды царство Чу держало под осадой царство Сун и не могло уничтожить его. И дело не в том, что Сун было неуничтожимо; если бы, напротив, Сун двинулось походом на Чу, этому тоже конца бы не было. Просто военные подвиги для царства с мудрым правителем или ничтожным, сильным или слабым, находящимся в состоянии порядка или пронизанного смутой — не одно и то же.
Циский Цзянь-гун имел среди подданных некоего Чжу Юйяна, который обратился к нему с увещеванием следующего содержания: "Двое из ваших подданных, а именно Чэнь Чэнчан и Цзай Юй, питают ненависть друг к другу. Я, ваш слуга, опасаюсь, как бы им не пришло в голову пойти друг на друга походом. Если же в этой борьбе они станут упорствовать, в опасности окажутся высшие. Я советовал бы вам удалить одного из этих двух". Цзянь-гун тогда сказал: "Это вопрос, который тебе, низкородному, не постигнуть".
В скором времени и вышло, что Чэнь Чэнчан напал на Цзай Юя прямо во время аудиенции при дворе и нанес тем самым оскорбление Цзянь-гуну перед храмом предков. С глубоким вздохом сказал тогда Цзянь-гун: "Да, не смог я своевременно справиться с этим делом, а все оттого, что я не послушал Юйяна!" Но его авторитет и его власть были уже утрачены — безразлично, был ли он при этом удручен тем, что не послушал Яна, или нет.
Все это оттого, что не существует ясного понимания: за что человеку крепко держаться, а от чего можно и отказаться. История с чжоускими треножниками и рисунками на них весьма поучительна, поскольку повествует о том же. Именно в постижении этого закона (ли тун) и есть путь властителя.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Против двойственности / Бу эр
Если слушать советы многих при управлении государством, государство не простоит и одного дня. Как убедиться, что это именно так? Лао Дань ценил гибкость. Конфуций ценил доброжелательность. Мо Ди ценил умеренность. Гуань Инь ценил чистоту. Мудрец Ле-цзы ценил пустоту. Шэнь Бин ценил равенство. Ян Шэн ценил себя самого. Сунь Бинь ценил силу. Ван Ляо ценил передвижение вперед, Эр Лян — передвижение назад. Эти десять мужей были великими мужами Поднебесной.
Представим себе, что гонги и барабаны нужно настроить так, чтобы они звучали в унисон: слышен звук гонга и барабана, и все оборачиваются на эти звуки. Приказы и повеления должны быть единообразны — тогда их выполняют единодушно. Тогда те, у кого есть знания, не смеют быть искусными, а те, кто глупее, не смеют быть неловкими. Потому что все без различия подчинены здесь одному приказу. Смельчаки не смеют лезть вперед, а робкие не смеют оставаться позади — так вот достигается единство натиска. Поэтому там, где единство — там порядок; если же появляется еще что-то, начинается смута. Пока держатся единого, царит покой; стоит появиться чему-то еще — начинается опасность. Тот, кто способен сплотить воедино тьму самых разных существ, глупых и умных, умелых и беспомощных, с тем, чтобы они все силы и все способности употребляли так, будто они действуют заодно, — несомненно является мудрецом! Это — знание без подготовки, это — способности, приобретаемые не в процессе учения — одних только силы, быстроты, навыка и умения недостаточно, чтобы добиться этого.
