Сюань Лин - Путь к Заоблачным Вратам. Старинная проза Китая
Шэнь Цаньжо знал, что его друг Хэ Чэн живет в столице со своей семьей, и этой же ночью направился прямо к нему. На их стук ворота тотчас открылись. Шэнь в подробностях рассказал о том, что произошло, и попросил убежища для себя и жены. Дом Хэ Чэна был просторный, и гостям отвели помещение с двумя двориками. Но об этом мы рассказывать не будем, а вернемся к Проныре.
Действительно, на следующий день Чжан Проныра вместе со своими дружками-бездельниками появился в гостинице, надеясь поживиться за счет Шэня. Видят, комнаты, где жил молодой ученый, пусты, все двери распахнуты настежь. Шэнь и его жена исчезли. Проныра бросился к хозяину.
— Куда девался тот цзюйжэнь, что вчера поженился? — закричал он.
— Ночью уехал, — ответил хозяин.
В столичном городе было такое правило: если ты дал хозяину арендные деньги за дом, то живи себе на здоровье. Куда ты уходишь, куда направляешься — хозяина не касается. Вот и сейчас гость куда-то уехал, а куда — хозяина совсем не интересовало.
— В погоню! — заорали мошенники после минутного замешательства.
С шумом и гамом они побежали к пристани, что у затона Чжанцзявань. Однако же место это большое, где искать беглецов — неизвестно.
В доме Хэ Чэна Шэнь Цаньжо с молодой женой прожили два месяца. Все это время Шэнь читал книги, готовясь к испытаниям. Но вот вывесили щит весенних экзаменов и возвестили о результатах. Цаньжо успешно прошел все три тура. Воистину: весенний гром прогремел и все услышали его первые раскаты! Появился «золотой щит» с именами выдержавших кандидатов. Шэнь Цаньжо удостоился звания цзиньши третьей степени и должности начальника уезда Цзянъинь, где, как известно, в свое время служил Цзи Цин. Так Лу Хуэйнян нежданно-негаданно стала женой уездного начальника. Через несколько дней, когда была выдана грамота на должность, Шэнь вместе с молодой женой тронулся в путь к месту назначения. В это время его друг Фан Чан как раз должен был ехать в командировку в Сучжоу. Он предложил Шэню казенное судно. Вот так и сбылись слова, сказанные сюцаю во сне: «Клей птицы луань скрепил брачную нить, и две неразлучницы-утки в танце сошлись»!
Впоследствии Шэнь Цаньжо стал генерал-губернатором. Лу Хуэйнян родила ему сына, который в свое время получил ученую степень. До нынешнего дня весь их род процветает и живет в высоком почете. Есть такие стихи:
И дева-рыцарь, верно, должна высоко оценить Хуэйнян —В случайном встречном смогла она обрести достойного мужа.Мошенник использовать не сумел хитро задуманный план —Честные люди способны раскрыть и самый ловкий обман.
Заклятие даоса
Тревожна-тревожна жизнь и несладка —Жаждешь богатства, но нет и достатка.Как черепаха, голову спрятать умей, будь скромен, живи с оглядкой.Достигнув и малой меры довольства, остановись поскорей.Помни, что жизнь перемен полна — никогда не действуй вслепую.Как те, кто годы младые свои тратят напропалую,Жизнь проживают впустую.
Эти строфы взяты из вступления к стихотворению, сложенному на мотив «Вся река красна», а принадлежат они перу сунского поэта-монаха, имевшего прозвание Хуэйань{289}, что значит Темная Обитель. В них говорится о том, что богатство и знатность, почет и известность весьма ненадежное дело, все это зависит от разных превратностей и коловращений, коих следует остерегаться. Да, жизнь полна тревог и беспокойств. Вот, скажем, вы помышляете о грядущем или, вспоминая прошлую жизнь свою, сокрушаетесь о том, что вам всегда будто чего-то недоставало. Но на деле вы только напрасно забили голову пустяками, не наполнили ее, а именно опустошили, только и всего. Посему не лучше ли вести свою жизнь в согласии с предначертанным уделом?
Именно так надо поступать, если к тому ж мы припомним историю некоего сюаньилана{290}, то бишь советника Вань Яньчжи из Наньсиня округи Цяньтан, который жил в годы Счастливой Помощи{291} эпохи Сун. В свое время он сдал очередные экзамены и, вступив на чиновную стезю, занимал посты в двух или трех уездах и даже округах. Однако ж, поскольку Вань был человеком прямодушным и простого нрава — ну, словом, как чистая холстина, — не любил извиваться и угождать, ему скоро пришлось, как говорится, сбросить парадное платье и удалиться от дел, хотя был он еще не стар. Он переехал в Юйхан, где заранее присмотрел землю в низине, и собрался заняться землепашеством. Поля лежали в заболоченных местах, которые во время наводнений постоянно заливались, правда, и цена их была на редкость низкая. Словом, Вань Яньчжи скупил здесь много участков земли, а заплатил сущие пустяки. Как видно, Вань родился под счастливой звездой, потому как через эту самую землю он сильно разбогател. Несколько лет подряд в этих краях стояла засуха, а вот низкие болотные земли дали добрые урожаи. Ваню удалось получить с арендаторов свыше десяти тысяч даней риса. Понятно, он был доволен и часто говаривал:
— Я собрал в нынешнем году целый вань зерна. А все почему? Потому, что моя фамилия Вань{292} — Десять Тысяч. Хлеба у меня теперь в достатке.
Он приобрел роскошный дом, купил сад и задумал женить сыновей. Кто-то из услужливых советчиков предложил сваху, и скоро третий сын богача стал мужем внучки государева зятя Ван Цзиньцина, имеющего чин дувэя{293} — командующего столичными войсками. Правда, на свадьбу Ваню пришлось изрядно поистратиться и выложить ни много ни мало 20 тысяч монет, но зато его отпрыск, благодаря знатному родству, сразу же получил назначение на высокую должность. Одним словом, Вань стал знатным, богатым вельможей и, как все, принялся чинить беззакония над простым людом.
Надо вам знать, что в доме у Ваня была одна редкостная и дорогая вещь. В пору чиновной службы в столице, когда был еще запрет на медь, он купил всего за десять цяней глиняный таз для умывания, который, как оказалось, обладал дивным свойством. Известно, что после умывания остатки воды обычно выплескивают прочь, но все же немножко остается на дне. Так произошло и в тот зимний день, о котором пойдет сейчас речь. После умывания в тазу, как обычно, осталось немного воды. Прошла ночь. Вода на холоде замерзла, и вдруг в ледяном узоре возникла веточка персика. Кто-то заметил это и, подивившись, рассказал советнику Ваню, но тот объяснил:
— Ничего странного нет! Вода всегда застывает льдом, а лед непременно дает узоры. Что же до ветки персика изо льда, то это — чистая случайность.
Вань не обратил на таз никакого внимания. Но вот на следующий день снова осталось в тазу немного воды, и, застыв на морозе, она на сей раз изобразила куст пиона с густыми ветвями, усыпанный цветами. Вряд ли мог простой смертный создать столь дивную красоту. Доложили хозяину.
— Нынче появился новый узор, неужели он тоже возник случайно? — спросили его.
— И верно, странно! — согласился советник Вань. — Надо мне испытать самому!
Он вытер и вычистил таз, налил в него воды. На следующий день взглянул, и (вот так чудеса!) перед ним раскрылась картина зимнего леса. Увидел он деревеньку близ речки, бамбуковые хижины, диких лебедей и цапель, дальние и ближние горы, подернутые дымкой. «Как все это странно», — подумал Вань с робостью и благоговением. Он позвал серебряных дел мастера и велел ему сделать к посудине оправу — выложить ее пластинами из белого серебра, чтоб ее сохранить на долгие годы. С тех пор в холодные зимние дни он часто приглашал к себе гостей на пирушку, как водится, с вином и во время застолья показывал им льдяные картинки. Одна прекраснее другой, они были столь разнообразны и непохожи друг на друга, что даже знаменитый живописец, взглянув на них, удалился бы в стыдливом смущении.
Однажды произошло удивительное событие. По случаю восшествия на престол государя императорский двор издал милостивейший указ о поощрениях чиновного люда и повышениях в звании. К чину сюаньилана добавились слова: Муж, Возвещающий Добродетель. Бумага двора пришла к отставному советнику Ваню как раз в день его рождения. К нему пожаловали с поздравлениями многочисленные родственники, друзья и знакомые. Их усадили в гостевой зале, а в центре комнаты на плетеной циновке поставили таз с водой. В это время как раз стояли холода, и, понятно, вода в сосуде быстро замерзла, явив всем присутствующим чудесную картину. Гости увидели горную скалу, а на ней сидящего старца, слева и справа от него — черепаху и аиста. Ни дать ни взять — изображение бога долголетия Шоусина{294}. Над столом пронесся вздох восхищения. И тут один из гостей, сведущий в делах не только нынешних, но и минувших, сказал:
