Аль-Мухальхиль - Арабская поэзия средних веков
* * *
Я пробудился. Ночь была черней вороньего крыла,Вся в темных тканях покрывал, густых и липких, как смола
Задернув занавеси все, надежно запиралась Ночь,Но Утро все ее замки сумело гневно превозмочь —
Как стая ловчих молодых с проворноногим белым псом,Как пестрый зной, как метеор, и не ударив в грязь лицом!
Вслед за падучею звездой — чуть видного мерцанья след:О, скольким вороным ночей рассвет переломил хребет!
Зубасто Утро — и оно вонзило белость в черный круп,Коням угрюмым помешав опять замкнуть небесный круг!
* * *
Годы меня отрешили от веселья, любви и вина,Былую пылкую юность похитила седина,
На лице моем буйная свежесть начертала красы урок,Только сам я стер в Книге Жизни самый след этих ярких строк!
* * *
Жизнь прошла и отвернулась, я забыл, что знался с лаской,И седин моих сверканье никакой не скроешь краской,—
Ненавистен стал мне дурень с бородою белоснежной…Как же этакого старца полюбить красотке нежной?
* * *
Время больше ждать не в силах, ты ж, заботам вопреки,Бремя жизни золотое разменял на медяки,—
Сколько раз твердил: «Уж завтра я возьмусь за ум, друзья!»Только с каждым днем все ближе вечный миг небытия!
* * *
Заклинаю тебя своей жизнью, жизнь моя, мой друг дорогой,Осуши этот сладостный кубок и немедля подай мне другой!
Изменять мне не смей — заклинаю, чтобы ты мне верность берег,Прежде чем разлукой и смертью поразит нас безжалостный рок.
Пусть умру я, не изменяй мне, в миг, когда от людей унесуИ мир иной из этого мира всех достоинств своих красу.
Помни, что лишь того сочту я всем обетам верным вполне,Кто и после моей кончины ни за что не изменит мне!
* * *
Как прекрасна сонная вода:Лотос на поверхности пруда!
День, расширив влажные зрачки,Смотрит на тугие лепестки,
А на стебле каждом, как закон,Благородный яхонт вознесен.
* * *
Сколько храбрых юношей, чьи души никогда не ведали сомнений,Что могли б решимости решимость научить без всяческих смятений,
Сдержанною рысью подвигались на конях средь сумрака ночногоВ миг, когда созвездья погружались в предрассветный сумрак вновь и снова.
И заря своим дыханьем свежим войско Ночи в бегство обратила:Зарумянившись от упоенья, воздымаются ее ветрила!
Крыльями захлопал ранний кочет, он охрип от горя и досады,Кажется, он ночь оплакать хочет, будто просит для нее пощады!
По-петушьи он взывает трубно, захмелев от сновидений черных,Словно бы карабкаясь по бубну, заплясавшему в руках проворных!
Так сломи ж, сломи ж печать, которой горлышко кувшина знаменито, —Где вино, наследье давних предков, век хранимо и почти забыто!
Знаешь, от одной такой бутыли сколько горя и отрады, если,Отхлебнув, живые опочили, ну а полумертвые — воскресли!
Как насущного прошу я хлеба у всемилостивого АллахаО любви газелеокой девы, чье кокетство гибельно, как плаха!
Есть любовь в моей безмерной боли и в слезами ослепленном взоре,Так, дружок, не спрашивай же боле, что со мной стряслось, какое горе…
* * *
Напои меня прохладой золотистого вина.Полоса на небосклоне влажной мглой обрамлена.
А созвездия похожи в дивном сумраке нетленномНа серебряные бусы, окаймленные эбеном!
* * *
Паланкином на спине верблюдицы кажется созвездие Плеяд,А за ними мне погонщик чудится, их на запад гонит наугад.
А они блестят, мерцает пыль их; а они так светятся хитро,Будто в переполненных бутылях вьется ртуть — живое серебро!
* * *
Я жаждал, я ждал — и в конце концов постиг, что был глуп, как дитя.А ты всерьез обманула меня, мне дав обещанье шутя.
Увы, бесконечной была моя ночь, как ты и хотела вчера, —Ведь ты поскупилась, не разрешив этой ночи дойти до утра!
* * *
Прочь этого ахового певца и других, подобных ему,Бок о бок с ними существовать, по-моему, ни к чему!
Когда он вопит изо всех своих сил, но с музыкою не в лад,Мне кажется — это безумствует кот, которого холостят!
* * *
До первых петухов я кубок осушил,Дремотою хмельной печали утишил —
Сверкает Сириус, Плеяды спят крылато,Как острие копья над головой солдата.
Мы нынче пьем с утра: дом ходит ходуном,Прочь воду, кроме той, что смешана с вином!
Хмелейте поскорей, смакуя сласть живую,Тяжелый кубок наш пускайте вкруговую!
Струите ток вина, струите слов ручей:Ах, кроме похвальбы, не надобно речей,—
Верней всего ведут к спасению во благеСвятые имена сладчайшей винной влаги!
* * *
Нас обносит любимая родниковой водой и вином,Ароматы смешав в благовонном дыханье одном.
Вся она — совершенство, вся — свежести нежной намек,Спелых яблок румянец сквозит в смуглоте ее щек!
* * *
Тем, чего уж не достанешь, тщетно душу не тревожь:Выпей трижды — и от мыслей утешенье обретешь!
Если спросят мое мненье о хулителях моих,Я скажу: «Каким-то чудом я избавился от них!»
* * *
Сетует она, а слезы — зримый след душевных смут,—Слезы, смешанные с кровью, но щекам ее текут:
«До каких же пор украдкой мы встречаться будем, друг?Где найдем мы избавленье от безмерных наших мук?»
* * *
Старуха молодится, уверяя, что дивно свеж ее лица овал,Но век прошел с тех пор, как за распутство ее хозяин по щекам бивал.
Вот семенит она под покрывалом: шажочки спотыкливо-неверны,А жалкие крысиные косицы, должно быть, из мочала сплетены!
* * *
О вино в стеклянном платье, о блаженно-молодое,Нынче ты сыграло свадьбу с родникового водою!
Было ты — как яхонт алый, а едва с водой смешалось,В буйную розовощекость превратилась эта алость!
* * *
О темнокожая девушка, я страстью к тебе сражен,Тобой ослеплен я, единственной из множества дев и жен:
Кокетливо растягиваемые, пленительные слова,Эбеновый торс, эбеновые плечи и голова!
* * *
Ах, друзья, вы не внимайте повеленьям благочестья,А, восстав от сна, смешайте душу с винным духом вместе.
На траве святое утро плащ рассвета расстелило,И росой отяготились вихрей влажные ветрила.
Пробил час — и перед кубком преклонил кувшин колени,А петух вскричал: «Пируйте поутру, не зная лени!»
Громко флейта застонала от желания и страсти,Ну, а ей красноречиво вторят струны сладострастья.
Что вся жизнь, весь мир подлунный, кроме этого мгновенья?Что милей, чем виночерпий в миг покорного служенья?
* * *
Туча, чреватая ливнем, свинец вечеров распоров,Пришла, шатаясь от тяжести, опираясь на плечи ветров.
Она внесла в мою темень дождей журавлиный станИ ярость воды, изливающейся, как кровь из отверстых ран.
И небо в ту ночь, когда туча рассеялась наконец,И звезды, ближе к рассвету, сплелись в единый венец,
Внезапно похоже стало на росных фиалок луг,Где венчики белых лилий пораскрывались вдруг!
* * *
