Аль-Мухальхиль - Арабская поэзия средних веков
* * *
Я столько кубков осушил, похожих на небес пыланье,С лобзаньем чередуя их или с мольбою о свиданье:
В их озаренье просветлел судьбы моей постылый жребий,Они, как солнышка куски, упали из отверстий в небе.
Наполнив кубок до краев, укрыть попробуй покрывалом:Сквозь ткань игристое вино проступит пламенным кораллом!
* * *
Виночерпий в одеждах из шелка, я вино уподоблю огнюИли с яхонтом в белой жемчужине этот горний напиток сравню,
А луну на небесном своде в сходстве явственном уличуЯ с дирхемом серебряным, брошенным на лазоревую парчу.
Сколько раз побывал виночерпий в моем доме, кутя и смеясьНе страшась завистников злобных, соглядатаев не боясь;
Сколько раз я, бывало, подталкивал, улыбаясь душой заодноДруга юного с тонким станом, чьи уста сковало вино!
Я будил его: «Просыпайся, Собутыльников Торжество!»Сонный, он изъяснялся жестами; трудно было понять его.
Ах, как будто внезапно заикой этот добрый юноша стал,Отвечал он мне с болью великой, преневнятно он бормотал:
«Понимаю все, что толкуешь, все, что ты мне велишь, отец,Но вина последние капли доконали меня вконец!
Дай уж мне очнуться от хмеля, я от вин золотистых ослаб,Завтра вновь я служить тебе стану, как покорный и верный раб!
* * *
Когда забрезжил робкий свет вдали(Как бы уста улыбкой расцвели!)
И сумрак выцвел, поседел… КогдаВздремнуть ночная вздумала звезда,
Мы все напасти мстительной землиК трепещущим газелям принесли.
Мы к ним послали черную стрелу,Как скорпион язвящую иглу,—
Что тоньше оторочки бахромы,Прямей, чем строчки, что выводим мы.
Она, обрызгав травы на лугу,Добычу поражает на бегу,
А вслед за ней, гудящей, как оса,Проворноногого мы вышлем пса;
Он скор, похож на быстрый метеор,Науськан, разумеет разговор,
Свисают уши у него, легки,Как лилии прозрачной лепестки.
Когтями, что острей сапожных шил,И зреньем — никогда оп не грешил:
Глаза его ясней воды живой,Струящейся в пустыне огневой,
Воды — она, змеясь, ползет в просторМежду миражем и подножьем гор.
Мы пса — а он поджар и узколоб —Науськали на стаю антилоп.
Там, на лугу, как бы плывущем ввысь,С детенышами — робкие — паслись.
Тот луг — в цветах, расцветших широко,Темно-зеленый, как змеи брюшко.
В лугах цветы — как желтых змеек зной,Как косы, тронутые сединой.
Играючи, наш пес, не тратя сил,Нам пятьдесят газелей изловил.
Добычу разделили пополам:Ведь мясо их за кровь он продал нам!
* * *
Прелестной, встреченной во сне, я говорю: «Добро пожаловать!» —Когда б она решилась мне миг благосклонности пожаловать!
В ней все — до зубочистки вплоть — влечет, прекрасное и сонное,Благоухающая плоть, души дыханье благовонное!
* * *
Кто горькие слезы унять мне поможет?Шурейра, увы, мои горести множит!
Недоброй душою судьбину кляня,Шурейра решила покинуть меня.
Но воле судьбы, подчинения ради,Она под замком очутилась в Багдаде;
Ведь нашей судьбой, как стрелой — тетива,Превратности рока играли сперва!
Теперь она занята чуждой судьбою,Теперь ее чувства в разладе со мною.
Ведь ловчего с яростной сворою псовГазель не боится в чащобе лесов.
Вот эта газель среди листьев крылатыхПохожа на деву в роскошных палатах:
Куда как трудней мне Шурейру вернуть,Чем эту газель приманить-обмануть!
Подобны мечам языки человечьи,Мы гибель обрящем в своем красноречьи!
Душа человека — коварный тиран,Ты этой душе не давайся в обман!
На недруга беды надвинулись тучей —Тебе повезло! Не проспи этот случай!
И если ты в дверь не успеешь скользнуть,Твой враг непременно найдет этот путь.
Пускай убавляется юная смелость,Зато приращаются мудрость и зрелость.
Сбираюсь в пустыню отправиться я,Ну что же! Седлайте верблюдов, друзья!
Иль, может, с утра я копя оседлаю,Стремительных стрел обогнавшего стаю,
Иль, въявь оседлав кобылицу мою,Пощады сопернику я не даю.
Бегут, потрясая единою гривой,Конь, гордый как черт, с кобылицей игривой;
Бегут вороные, бегут, не устав,Косматые гривы с рассветом схлестав!
И ей и ему тяжело в поединке,Так ножниц сближаются две половинки!
Летят они рядом, в мелькании дней:На ком же верхом я, на нем иль на ней?
Увидев их, вздумаешь в облаке гула,Что тайну коню кобылица шепнула!
В сомненье повергла нас гонка в чаду,Ристалище храбрых, себе на беду;
Твердили одни: «Он подругу обставит!»Другие: «Она его сзади оставит!»
* * *
Средь войска в лучах рассвета они увидели насСверкающими, как злато, выставленное напоказ.
Был этот, всю землю заливший, рассвет яростно обнажен:Ибо это блеснули наши клинки, выхваченные из ножон!
Непременно станут наши клинки причиной гибели их,Ибо мы щеголяем в ярких шелках, затмевая всех щеголих, —
И спускаем с беснующейся тетивы тучи стрел, беспощадных притом,А они от сечи укрытье найдут в холодке — за бегства щитом!
Мне сердце из огня извлечь какой наукой?Изменница меня пытает смертной мукой!
Разлукою полны, увы, ее деянья,Посланья ж влюблены — и в них обет свиданья!
Язычнице, господь ей страсть ко многим выдал,Она же мой один, мой неизменный идол,—
О нет, не презирай любви моей блаженной,Коварно не играй с моей душою пленной!
* * *
О ночь моя в Кархе, останься такой, останься такой навсегда!Но смей никуда уходить от меня, не смей уходить никогда!
Мнился посланец и мне возвестил, что, после разлуки и ссор,Он непременно войдет в мой покой, внесет свой сияющий взор.
Войдя, она яблоко в смуглой руке надушенное держала,Зубы ее были дивно остры, как скорпионовы жала!
* * *
Чтоб успокоить угрызений пламя,Сей список, испещренный письменами,
Она мне примирительно вручила…О, ежели б свернуть мне поручила!
Чтобы и я, в своей бесславной славе,Поцеловать бы оказался вправе,
По праву исстрадавшихся в разлуке,Писца очаровательного руки!
* * *
Душа моя исстрадалась по той, что не отвечает мне,Эта мука из мук все муки мои превосходит вдвойне и втройне.
Я только сказал ей: «Ответь мне», — и вот она молвила мне в ответ:«Ответ мой: нет, и ответа не жду от тебя на него, мой свет!»
* * *
О ты, надменная, на меня ты больно гневаться стала,Будь мною довольна, ведь я теперь раскаиваюсь устало.
«Разлука с тобою убила меня», — сказал я, а ты рассердилась,Но, если вернешься, невольный лжец, я сдамся тебе на милость!
* * *
