Сэй-Сёнагон - Записки у изголовья (Полный вариант)
Право, меня взяла такая досада, что я готова была бы, если б могла, сбить их с ног и смести в сторону!
Вот повсюду так!
Знатных вельмож сопровождает множество слуг, они разгоняют докучную толпу перед покоями своих господ, но людям, не столь высоко стоящим, вроде меня, нелегко навести порядок. Казалось бы, пора привыкнуть, но все же неприятно лишний раз в этом убедиться.
Становится не по себе, словно хорошо начищенная шпилька для волос упала в кучу мусора.
305. Нередко случается, что придворная дама…
Нередко случается, что придворная дама должна попросить у кого-нибудь экипаж, чтобы прибыть во дворец или уехать из него достойным образом.
Владелец экипажа с самым любезным видом говорит, что готов услужить, но погонщик гонит быка быстрее обычного, громко покрикивая и больно стегая его бичом. У дамы от страха душа расстается с телом…
Скороходы с недовольным видом торопят погонщика:
— Скорей, скорей, понукай быка, а то и к ночи не вернемся!
Должно быть, хозяин дал экипаж крайне неохотно, и дама мысленно говорит себе, что больше никогда в жизни не обратится и нему с просьбой.
Не таков асон На`рито. В любое время, хоть поздней ночью, хоть ранним утром, он готов предоставить даме свой экипаж без малейшей тени неудовольствия. Слуги его отлично вышколены.
Если Нарито, путешествуя ночью, заметит, что экипаж какой-нибудь дамы застрял в глубокой колее и погонщик не в силах вытащить его, сердится и бранится, он не преминет послать своих людей, чтоб те подхлестнули быка и освободили экипаж.
А тем более он любезен и предупредителен, если надо помочь знакомой даме. Тут он с особой заботой наставляет своих слуг.
306. Послесловие
Спустился вечерний сумрак, и я уже ничего не различаю. К тому же кисть моя вконец износилась.
Добавлю только несколько строк.
Эту книгу замет обо всем, что прошло перед моими глазами и волновало мое сердце, я написала в тишине и уединении моего дома, где, как я думала, никто ее никогда не увидит.
Кое-что в ней сказано уж слишком откровенно и может, к сожалению, причинить обиду людям. Опасаясь этого, я прятала мои записки, но против моего желания и ведома они попали в руки других людей и получили огласку.
Вот как я начала писать их.
Однажды его светлость Корэтика, бывший тогда министром двора, принес императрице кипу тетрадей.
— Что мне делать с ними? — недоумевала государыня. — Для государя уже целиком скопировали «Исторические записки».
— А мне бы они пригодились для моих сокровенных записок у изголовья, — сказала я.
— Хорошо, бери их себе, — милостиво согласилась императрица.
Так я получила в дар целую гору превосходной бумаги. Казалось, ей конца не будет, и я писала на ней, пока не извела последний листок, о том о сем, — словом, обо всем на свете, иногда даже о совершенных пустяках.
Но больше всего я повествую в моей книге о том любопытном и удивительном, чем богат наш мир, и о людях, которых считаю замечательными.
Говорю я здесь и о стихах, веду рассказ о деревьях и травах, птицах и насекомых, свободно, как хочу, и пусть люди осуждают меня: «Это обмануло наши ожидания. Уж слишком мелко…»
Ведь я пишу для собственного удовольствия все, что безотчетно приходит мне в голову. Разве могут мои небрежные наброски выдержать сравнение с настоящими книгами, написанными по всем правилам искусства?
И все же нашлись благосклонные читатели, которые говорили мне: «Это прекрасно!» Я была изумлена.
А собственно говоря, чему здесь удивляться?
Многие любят хвалить то, что другие находят плохим, и, наоборот, умаляют то, чем обычно восхищаются. Вот истинная подоплека лестных суждений!
Только и могу сказать: жаль, что книга моя увидела свет.
Тюдзё Левой гвардии Цунэфуса[399], в бытность свою правителем провинции Исэ`, навестил меня в моем доме.
Циновку, поставленную на краю веранды, придвинули к гостю, не заметив, что на ней лежала рукопись моей книги. Я спохватилась и поспешила забрать циновку, но было уже поздно, он унес рукопись с собой и вернул лишь спустя долгое время. С той поры книга и пошла по рукам.
Примечания
1
Хороши первая луна… — В старой Японии был принят лунный календарь.
2
Новый год. — Согласно лунному календарю, переходящая дата. Приходится на конец января — середину февраля по современному календарю. Справлялся с большим торжеством, как праздник весны и обновления.
3
В седьмой день года… — Семь считалось магическим числом. В седьмой день года во дворце устраивали «Праздник молодых трав» и шествие «Белых коней». Оба эти ритуала, заимствованные из Китая, имели магическое значение. Семь трав (петрушку, пастушью сумку, хвощ и др.) варили вместе с рисом и подносили императору. Считалось, что это кушанье отгоняет злых духов, насылающих болезни, и отведавший его целый год будет невредим.
4
Шествие «Белых коней». — Согласно старинным поверьям, конь обладает защитной магической силой. Перед императором проводили белых коней. Число их (трижды семь) тоже имело мистическое значение. Телохранители эскорта, парадно одетые и вооруженные луком и стрелами, белили свои лица согласно придворному обычаю.
5
Ворота, крытые кровлей, стояли на столбах, соединенных внизу поперечным брусом. Экипаж знатного человека представлял собой род арбы на двух больших колесах. Плетеный кузов, богато украшенный, даже раззолоченный, привязывался к дрогам, по бокам иногда устраивались окна. Сзади и спереди кузов был открыт, но шторы и занавеси закрывали сидящих от посторонних глаз. В экипаж впрягали быка, рядом шел погонщик, полагался также эскорт слуг и скороходов. У дворцовых ворот быка распрягали, слуги вкатывали экипаж во двор и опускали оглобли на особую подставку. Дамы, приехавшие посмотреть на какое-либо зрелище, следили за ним, не выходя из экипажа.
6
Дворец охраняли три гвардейских полка: личная охрана, императорский эскорт и дворцовая стража. Каждый полк делился на два отряда: Левый (т. е. первый) и Правый (т. е. второй). Здесь идет речь о гвардии, охраняющей ворота.
7
Девять врат (коконоэ`) — метафорическое название (китайского происхождения) для всей огороженной стенами запретной, территории, где жил император, а также для столицы: «Как в вышине девять небес, так девять врат ведут в чертог Сына неба». Дворцовая территория вмещала в себя комплекс правительственных учреждений (дайда`йри), в центре был расположен собственно дворцовый ансамбль (да`йри).
8
В этот день знатным дамам жаловались дары от государя, фрейлин возводили в более высокий ранг.
9
В этот день готовили «Яство полнолуния» (мотигаю`) — варево из мелких бобов, куда добавляли круглые рисовые колобки, символизирующие луну. Мешалка — длинная палочка из бузины Зибольда с бахромой из стружек, покрытая узорами, имела магическое значение. Верили, что если ударить женщину этой мешалкой, она родит мальчика. Обряд восходит к фаллическому культу.
10
В хэйанскую эпоху существовал брак «цумадои`», сложившийся при родовом строе, когда еще были живы пережитки матриархата. Молодой муж либо входил в семью жены, либо жена оставалась в родительском доме, а он лишь навещал ее по ночам. Старые супруги, впрочем, обычно жили вместе в доме мужа. Брак цумадои часто вел к семейным драмам. В ходу было многоженство.
11
В середине первой луны происходила раздача официальных постов. Заседания Государственного совета длились три дня. Должности правителей провинций и многие другие посты были согласно закону сменными (на срок в четыре года), получали их главным образом по протекции.
12
Имеется в виду императрица Садако`, жена императора Итидзё (см. предисловие).
13
Длинный шелковый кафтан (но`си) — повседневное одеяние знатного человека. Прямокроенный, внизу заканчивался поперечной полосой материи с торчащими по сторонам концами, перехватывался узкой опояской. Воротник — невысокая стойка на пуговке, широкие рукава. Вместе с этим кафтаном носили широкие шаровары (сасину`ки) и шапку из прозрачного накрахмаленного шелка. Кафтан надевался поверх нескольких других одежд. «Цвет вишни» комбинированный: белый верх на алом или сиреневом исподе.
14
Синтоистский храм Камо с двумя святилищами, расположенный к северу от столицы, устраивал торжественный праздник дважды в год (в четвертую л одиннадцатую луну). Первый из них иначе именуется «праздник мальвы», потому что в этот день листьями китайской мальвы украшали шапки, экипажи и т. д. Праздник справлялся очень пышно, при большом стечении зрителей. Из дворца в храм Камо отправлялось торжественное шествие во главе с императорским послом.
