Сэй-Сёнагон - Записки у изголовья (Полный вариант)
293. Один молодой человек лишился своей матери
Один молодой человек лишился своей матери. Его отец прежде очень любил сына, но с тех пор, как взял себе новую жену, по ее злобному наущению, совсем переменился к нему и даже не допускает в главные покои дома.
Лишь старая кормилица да родные покойной матери заботятся о том, чтобы он был пристойно одет.
В западном и восточном павильонах дома находятся красивые комнаты для гостей. Молодой человек живет в одной из них. Она богато убрана: есть в ней и ширмы, и сёдзи с картинами.
Во дворце к нему благосклонны. Люди говорят, что он исправен по службе. Сам император нередко зовет его и приглашает принять участие в концертах.
Но он вечно задумчив и печален, ничто для него не мило… В своем горе он предался самым пагубным страстям.
Есть у него младшая сестра, которую с беспримерной силой любит один из знатнейших сановников. Только ей рассказывает он о своих сердечных делах, и она для него в целом мире единственное утешение.
294. Некая придворная дама была в любовном союзе…
Некая придворная дама была в любовном союзе с сыном правителя провинции Тото`ми. Услышав, что возлюбленный ее навещает другую фрейлину, служившую вместе с ней в одном дворце, она пришла в сильный гнев.
— «Я могу поклясться тебе головой своего отца! Все пустые сплетни. Я и во сне ее не видел», — уверял он меня. Что мне сказать ему? спрашивала дама своих, подруг.
Я сложила для нее следующее стихотворение:
Призови в свидетели боговИ отца — правителя Тотоми,Там, где мост построен Хамана`,Но ужель, скажи мне, я поверю?Ты к другой давно построил мост.
295. Однажды я беседовала с одним мужчиной…
Однажды я беседовала с одним мужчиной в доме, где мне следовало опасаться нескромных глаз.
Сердце мое тревожно билось.
— Отчего вы так взволнованы? — спросил он меня. Я ответила ему:
Как на «Заставе встреч»Невидимо бьет источникВ «Колодце бегущей воды»,Так сильно бьется сердце мое.Вдруг люди найдут потаенный ключ?
296. — Правда ли, что вы собираетесь уехать?
— Правда ли, что вы собираетесь уехать в деревенскую глушь? — спросил меня кто-то. Вот что я сказала в ответ:
И в мыслях я не держуУйти в далекие горы,Где вечно шепчет сосна.Молва ли вам нашептала?Привиделось ли со сна?
297. То, что ночью кажется лучше, чем днем
Блестящий глянец темно-пурпурных шелков.
Хлопок, собранный на поле.
Волосы дамы, красивыми волнами падающие на высокий лоб.
Звуки семиструнной цитры.
Люди уродливой наружности, которые в темноте производят приятное впечатление.
Голос кукушки.
Шум водопада.
298. То, что проигрывает при свете огня
Пурпурная парча. Цветы глициний. И вообще все вещи пурпурно-лиловых оттенков.
Багрянец теряет свой цвет лунной ночью.
299. То, что неприятно слушать
Когда люди с неприятным голосом громко разговаривают и смеются. Невольно думаешь, что они ведут себя бесцеремонно.
Когда заклинатель сонно бормочет молитвы.
Когда женщина разговаривает в то время, как чернит себе зубы.
Когда какой-нибудь скучный человек бормочет что-то с полным ртом.
Когда учатся играть на бамбуковой свирели.
300. Возле дома росли высокие сосны
Возле дома росли высокие сосны. Решетки ситоми были подняты с южной и восточной стороны, в главные покои лилась прохлада.
Там был поставлен церемониальный занавес высотой в четыре сяку, а перед ним положена круглая соломенная подушка. На ней сидел монах лет сорока, красивый собой и щеголевато одетый, в черной рясе и оплечье из тонкого шелка. Обмахиваясь веером цвета желтовато-алой гвоздики, он непрерывно читал заклинания — дхарани.
Видимо, кого-то в доме жестоко мучил злой демон.
В комнату на коленях вползла служанка, высокая и сильная, в светлом платье из шелка-сырца и длинных штанах. В нее-то и должен был переселиться злой дух.
Она села позади небольшого занавеса, отгораживающего часть комнаты. Повернувшись к девушке, монах протянул ей небольшой блестящий жезл и начал нараспев возглашать заклинания.
Собралось множество придворных дам, чтобы следить за ходом исцеления. Они пристально глядели на девушку. Вскоре ее начала бить дрожь, и она потеряла сознание. Все почувствовали священный ужас при виде того, как молитвы обретают все большую и большую силу.
В покои были допущены родные и близкие девушки. Исполненные благоговения, они все же были встревожены. «Как смутилась бы девушка, думали они, — будь она в памяти».
Сама она не страдает, это они знали, но все же терзались жалостью, слушая ее стенания, плач и вопли. Подруги служанки, полные сочувствия, сели возле нее и стали оправлять на ней одежду.
Тем временем больной женщине, из которой изгнали демона, стало заметно легче. Монах потребовал горячей воды. Юные прислужницы бегом принесли из глубины дома кувшинчик с горячей водой, тревожно поглядывая на больную. На них были легкие одежды и шлейфы нежных оттенков, сохранившие всю свою свежесть. Прелестные девушки!
Наконец, монах заставил демона просить о пощаде и отпустил его.
— О, я ведь думала, что сижу позади занавеса… Как же я очутилась перед ним на глазах у всех? Что случилось со мной? — в страхе и смущении восклицала молодая служанка.
Подавленная стыдом, она завесила лицо прядями длинных волос и хотела скрыться…
— Обожди! — остановил ее монах и, прочитав несколько заклинаний, спросил: — Ну, как теперь? Хорошо ли ты себя чувствуешь? — И он улыбнулся ей.
Но девушка все еще не могла оправиться от смущения.
— Я бы остался здесь еще, но наступает время вечерней молитвы.
И с этими словами монах хотел удалиться. Люди в доме пытались его удержать.
— Побудьте еще немного, — просили они, но монах слишком спешил.
Придворная дама, как видно, занимавшая высокое положение в этом доме, появилась возле опущенной шторы.
— Мы вам очень благодарны за ваше посещение, святой отец, — сказала она. — Наша больная была на краю гибели, но силою ваших молитв она теперь получила исцеление. Это великая радость для нас. Может быть, завтра вы найдете время вновь посетить нас?
— Боюсь, что демон этот очень упрям, — кратко ответил монах. — Надо не ослаблять бдительности. Я очень рад, что мои молитвы помогли.
И он удалился с таким торжественным видом, что можно было подумать, сам Будда вновь снизошел на землю…
301. Приятно иметь у себя на службе много юных пажей…
Приятно иметь у себя на службе много юных пажей с красивыми челками, юношей постарше, у которых уже растут бороды, но волосы еще на удивление прекрасны, и рыжих силачей для тяжелых работ, обросших волосами до того, что страх берет!
Как замечательно было бы с такой свитой все время посещать то один дворец, то другой, где тебя ждут, на тебя уповают! Согласишься даже в монахи пойти, лишь бы жить такой жизнью.
302. Сад возле обветшалого дома[398]…
Сад возле обветшалого дома густо зарос полынью и сорными травами, но в ярком сиянии луны не сыщешь в нем ни одного темного уголка.
Луна глядит сквозь старую дощатую крышу. И всю ночь слышится тихий шум легкого ветра…
303. Как печальны долгие дожди пятой луны…
Как печальны долгие дожди пятой луны в старом саду, где пруд весь зарос душистым тростником, водяным рисом и затянут зеленой ряской. Сад вокруг него тоже однотонно зеленый.
Смотришь уныло на туманное небо — и на душе такая тоска!
Заглохший пруд всегда полон грустного очарования. И до чего же он хорош в зимнее утро, когда его подернет легкий ледок!
Да, заброшенный пруд лучше того, за которым бережно ухаживают. Лишь круг луны белеет в немногих светлых окнах посреди буйно разросшихся водяных трав.
Лунный свет повсюду прекрасен и печален.
304. Когда в храме Хасэ хочешь уединиться…
Когда в храме Хасэ хочешь уединиться в отведенной для тебя келье, очень досадно видеть, как всякие мужланы рассядутся возле нее такими тесными рядами, что полы их одежд налезают друг на друга.
Помню, мое сердце исполнилось горячим желанием помолиться. Оглушенная страшным шумом горного потока, я с великим трудом и мучением поднималась по бесконечным ступеням лестницы, идущей вверх под навесом крыши, мечтая о том мгновении, когда узрю наконец светлый лик Будды.
Вдруг вижу, передо мной столпились монахи в белых рясах и какие-то люди, похожие на миномуси — «червячка в соломенном плаще». Отбивают земные поклоны, встают, опять стукаются лбами и ничуть не хотят посторониться.
