Повесть о браслете - Иланго Адигаль
Сенгуттуван взирал на эту сцену совершенно завороженный. Он взглянул на Мадалана, находившегося состоянии радостного возбуждения, и услышал его слова:
— Выслушай мой рассказ, о властелин, и да сгинут все твои горести! Однажды некая Малади дала свою грудь младенцу второй жены своего супруга. Но созрели плоды прежних деяний, и царь мертвых забрал жизнь этого ребенка. Испытывая невыносимое горе непередаваемую жалость к умершему ребенку, Малади простерлась перед чародеем, и тот явился перед Малади, приняв облик безгрешного младенца и промолвил: «Да исчезнет твое великое горе, мама!» Брахманка Малади была неописуемо рада такому чуду и отнесла мальчика к его матери. Оберегаемый заботами мальчик рос в древней семье Капьев и со временем превратился красивого юношу. Оп женился на Теванди, совершив с ней обряд обхода вкруг огня. Прожив с ней восемь лет, он принял перед ней свой вечный юный облик и исчез, унесшись ввысь и сказав Теванди на прощание: «Приходи в мой храм!»
Чаттан и явился мне тогда у храма женщины, приносящей удачу, дал мне в руки эту тыкву с водой, наказав ее беречь, и исчез. Я принес с собой эту воду.
И вот сегодня Чаттан, явившись в облике брахманки сказал мне, чтобы я обрызгал водой тех девочек. О царь царей! Я окроплю водой тех девочек, и мы узнаем тайну их прежних рождений.
Брахман окропил трех девочек, и перед глазами каждой упала завеса, скрывавшая ее прошлое рождение.
Одна из них тотчас зарыдала: «О моя родная девочка! Моя неразлучная подруга! Ты даже не поведала мне, в какую нищету погрузился твой возлюбленный и удостоившийся многих похвал муж из-за своего поведения. С сердцем, разбитым от страшного горя твоего супруга, ты вместе с ним, не проронив ни слова, отправилась в чужую страну. И там тебя и твоего супруга подстерегало ужасное несчастье! О дочь моя, почему не возвращаешься ты домой, чтобы утешить нас!»
Заплакала и другая:
«О мой сын! Ты покинул дом в полночь, уведя с собой нежную супругу со сверкающими браслетами, которая жила со мной. Вы ушли, и мое сердце не знает радости. Ты не возвращаешься, сын мой, я не вынесу этого горя».
Вместе с ним причитала и третья: «Я пошла совершить омовение в заливе Вайхей, что так стремительно течет. И когда я вернулась в селение, то услышала от молодых, какое несчастье случилось в Мадуре. Но тебя я не увидела в доме. Где же ты, о юная красавица, что дорога мне, словно мать?»
И одержавший многие победы Сенгуттуван, широкую грудь которого украшала гирлянда цветов, удивленно взирал, как перед храмом три крохотные девочки, чьи пухлые красные губки, казалось, были способны лишь на бессвязный лепет, рыдали от горя и причитали, произнося связные слова совершенно как взрослые.
Царь, на ноге которого звенело кольцо отважного воина, а на груди висела гирлянда пальмовых листьев, посмотрел на брахмана Мадалана, грудь которого украшало священное ожерелье, и тот сказал:
— О, благоденствуй, властелин царей! Все три женщины в прошлом рождении нежно любили Каннахи, перешедшую в вышний мир вместе со своим возлюбленным мужем, который обрел облик небожителей за то, что однажды спас жизнь брахману. Ковалан схватил за бивни разъяренного слона, когда тот бросился на брахмана. Но этим трем женщинам не было сужено оказаться вместе с ними в мире небожителей, ибо они не исполнили благой дхармы. Но они любили ту, что подобна золотой лиане, что без боязни приблизилась к древнему городу Ванджи, и оттого, что сердце было полно этой любви, в новом рождении обе матери появилнсь как близнецы, осчастливив кроткую и добродетельную супругу Араттана Сетти. И оттого, что пастушка Мадари в прошедшем рождении с любовью заботилась о Каннахи, оттого, что она танцевала для нее танец куравей, в новом рождении она стала дочерью брахмана Седакудумбы, совершающего жертвоприношения в храме Возлежащего на змее.
Проявляющие свою благую природу достигают Златого мира; питающие любовь к земным вещам вновь родятся и идут по пути привязанности; добрые деяния приносят плоды, и дурные деяния приносят плоды. Рожденные умирают; умершие рождаются. Истины эти не новы. Тебе, властелину огромной страны, с самого твоего рождения дарит свою милость Едущий на буйволе[171]. Итак, не увидел ли ты, словно на ладони, и плоды свершенного тапаса, и лик, обретенный достойным? Да будет даровало тебе долголетие, величественный царь, да будет оберегаем тобою обширный мир из века век! — заключил Мадалан.
Возликовал властелин мира Сенгуттуван и приказал всякий день приносить жертвы и устраивать празднества в храме вечно юной патни, что, вырвав свою грудь и исторгши из нее огонь, спалила древнюю Мадуру, столицу славной и воспетой в песнях Пандьи.
Тевандн царь поручил принимать приношения благоухающих цветов, курений и благовоний. И сам он трижды совершил обход справа вкруг храма и простерся на земле перед статуей богини.
Затем многие властелины поклонились богине: арийские цари, выпущенные из темниц, и все другие цари, выпущенные из плена, и повелитель западного Конгу, и властелин Мальвы, и Гаджабаху, царь Ланки, окруженной океаном. Все они совершили жертвоприношение и воскликнули:
— О богиня, соблаговоли принять наши приношения и явить нашим странам милость, какую ты оказала в празднество, устроенное во благо тебе покорителем Гималаев.
И из поднебесья донесся голос: «Дарю вам мое благоволение».
Услышав это, возрадовался Сенгуттуван и вместе с ним другие цари и все его многочисленные воины. Возликовав, вознесли они хвалу богине и возжелали идти по истинной стезе, словно дано им было узреть будущее освобождение. Склонились все перед Сенгуттуваном, на ноге которого бряцало кольцо отважного воина, и тот в сопровождении мудрого Мадалана вошел в помещение для жертвоприношений.
Вслед за ними вошел и я. И было мне дано видеть, как Каннахи вошла к Теванди и сказала мне:
— Ты помнишь, как однажды в древнем Ванджи ты сидел у трона твоего царственного отца в мандапе, покрытой драгоценными камнями. И когда прорицатель объявил, что тебе суждено сесть на царский трон,
