Аль-Мухальхиль - Арабская поэзия средних веков
* * *
Ты глыбой ненависти стал,Стоишь — не сдвинуть: крепче скал.
С тобой общаться — как на горуКарабкаться в плохую пору.
Аллах, когда тебя лепил,Не подсластил, не посолил.
Я разгадать тебя пытался,Но, что ты, так и не дознался.
Смех тратить на тебя — грешно,Воздать хвалу тебе — смешно.
Посмотришь на тебя, о боже!Лицо с пометом птичьим схоже.
И если ночь ты пережил,Пусть утром хлынет кровь из жил.
А если очутился в море,Дай бог, чтоб утонул ты вскоре.
* * *
Кубки, наши соколы,За вином летают;Лютни, наши луки,Сладостно играют.Наша дичь — газели,Утренние зори,А добыча — девушкиС нежностью во взоре.С пылкими сраженьямиНаши ласки схожи,И бои ведем мыНа любовном ложе,Кровь не проливаем,Без греха воюем,Утром мы пируем,Вечером пируем.
* * *
О, как прекрасна эта ночь и как благословенна!Я пил с любимою моей, любви пил кубок пенный.
Я поцелуя лишь просил — она была щедрее,От счастья я в ее отказ поверил бы скорее.
Лицо его — словно луна, а к губам поднесенныйСверкающий кубок похож на светильник зажженный.
Оружьем любви он увешан, и меч его взораДарован ему красотой для любовного спора.
Улыбка — кинжал его, брови — что выгнутый лук,А копья-ресницы смятение сеют вокруг.
* * *
Купил беспутство я, не понеся урона:Мной благочестье было продано законно;
Я легкомыслие избрал поводырем,Теперь уж до конца ходить мне с ним вдвоем.
Одну красотку с подведенными глазами,С лицом как свет зари, горячую, как пламя,
Податливую христианку много разИ в поздний час я целовал, и в ранний час.
Была красотка моему приходу радаИ знала хорошо, что ждет ее награда,
И открывала мне бутыли, где давноХранилось старое, но чистое вино.
Прошли пред ним века, не знавшие покоя,Ему известен Ной и даже предки Ноя,
И я красавицу поил им, и онаПьянела — но, клянусь, не только от вина.
* * *
Старик отведал поутру божественного зелья,Что избавляет от забот и дарит нам веселье.
У мирозданья все цвета то зелье похищает,И в кубке радугой горит, и взор наш восхищает.
Старик смеется и поет, и данью восхваленьяДолжны стихи ему платить за этот смех и пенье.
Кувшин, и кубок, и бурдюк — для старика отрада.За то, что он всегда хмельной, корить его не надо.
* * *
Покуда взор мой полный кубок не узреет,Нет радости ни в чем, ничто меня не греет.
Берут заботы в плен и на душе темно!Оружья лучшего не сыщешь, чем вино!
А если бы вино ключом однажды стало,Замки скупцов оно легко бы открывало.
Дни без него пусты и мрачны вечера,И я пью вечером и снова пью с утра —
С вином не расстаюсь, и если ненарокомТы укоришь меня, то в этом мало проку.
* * *
Настало утро, и запели птицы.О братья, не пора ли нам напиться?
Проспитесь же! Кувшин скорбит о том,Что день грядет, а мы объяты сном.
Вино еще не смешано с водою,Смешаешь их — расстанешься с бедою.
Все радостным покажется вокруг,И станет шутником твой хмурый друг.
Урод красавцем станет, а тупица,Вдруг поумнев, на нас не будет злиться.
Так выпьем, чтобы нам с утра опятьБлистать умом, шутить и хохотать.
Томность глаз твоих — свидетель верный,Что провел ты ночь совсем не скверно.
Так признайся, правды не тая,Что была блаженной ночь твоя.
Пил вино ты из большого кубка —И вином пропитан, словно губка.
А любовь тебе дарила та,Чье лицо прекрасно, как мечта.
Струны лютни для тебя звучали,Струны сердца лютне отвечали.
* * *
О лжесоветчик, расточающий упрекиЗа то, что пью вино! Слова твои жестоки.
Вино внушило мне не расставаться с ним,Похвальное заставило считать плохим,
Оно здорового недугом заражает,Больных в цвета здоровья обряжает.
Я расточителен, покуда есть вино,И алчен, как скупец, когда на дне оно.
* * *
Где в жизни что-нибудь найдешь, имеющее сладость?Все в жизни горько, как миндаль, а горечь нам не в радость.
И разве не заметил ты, что даже в самой сутиЖизнь — это горькая вода, в которой столько мути?
* * *
Когда, увидав на лице моем брызги вина,Над жизнью моей непутевой смеется она,
Я ей говорю: «Для меня ты желаннее всех,Но ты же и всех бессердечней со мной, как на грех,
Желаньям моим дай исполниться! Жизнью клянусь(Хоть сердишься ты, да и сам на тебя я сержусь),
Клянусь моей жизнью: пожертвовать жизнью я радЗа ласку твою, за один твой приветливый взгляд.
Я дам тебе все, даже птичьего дам молока,Хотя с казначейством я дел не имею пока».
* * *
С вином несмешанным ты кубка не бериИз рук жеманницы, чей взгляд нежней зари.
Сильней вина тот взгляд пьянит, суля нам счастье,И в сердце у тебя зажжет он пламя страсти.
Погибли многие от этого огня,Газель жеманную в жестокости виня.
К ней близко подойдешь — уж на судьбу не сетуй!Ее оружие — звенящие браслеты.
* * *
Что за вино! Как будто в кубках пламяЗажгло свои светильники над нами;
Как будто благовоньями полноС водою в брак вступившее вино.
На пиршестве в нас посылая стрелы,Оно не ранит ими наше тело,
Оно не угрожает нам бедой.Мне юноша смешал вино с водой,
И пил из кубка я неторопливо,Другой рукой лаская стан красивый
Газели стройной — был я как во снеИ, опьянев, она сказала мне:
«Настойчив будь, мой повелитель милый!Заставь меня склониться перед силой».
И, погрузив мой взор в ее глаза,«Приди ко мне на ложе», — я сказал.
И шелковый шнурок мы развязали,И мы парчу кафтана разорвали.
* * *
Вот юноши, чей лик подобен звездам ночи.Как веселы они! Заботы их не точат,
А кубок их манит… Когда ночная мглаСвой плащ раскинула и жажду в них зажгла,
В путь тронулись они, пошел я с ними тоже,И был хозяин винной лавки потревожен:
Я барабанил в дверь его, что было сил.«Скажите, кто там?» — он испуганно спросил.
Ответил я: «Здесь тот, кого веленья страстиВлекут сюда, и нет ему иного счастья».
Тогда хозяин рассмеялся и сказал:«На пользу мне твой стук, как я теперь узнал».
И он светильником нам осветил дорогу.Потом невесту, охраняемую строго,
Извлек на божий свет — тот лучший дар землиДля венценосного Хосрова берегли,
А ныне юноша, украшенный серьгами,Дар этот в кубки льет холеными руками.
Прекрасен юный лик — как солнцем озарен,Ночь в волосах его, судьбе подобен он,
Судьбе, не терпящей согласия людского,Судьбе, что разжигать раздоры их готова.
* * *
