История мангытских государей - Абдалазим Сами
Начальное образование Сами получил на родине, а затем учился в Бухаре. Мир Мухаммад-Сиддйк ибн Амйр Музаффар в своем тазкира указывает, что дальнейшее образование будущий историограф получил у кази Са'даддина Махира[23], который и дал ему псевдоним Сами («Возвышенный»).
В автобиографических высказываниях Сами говорит о своей любви к знаниям. Он пишет, что с молодых лет увлекался историей и лексикографией, и перечисляет названия исторических произведений, которые читал и изучал в то время. Этот перечень показывает, что Сами был довольно хорошо знаком с восточной историографией. Все среднеазиатские тазкара отмечают его как видного историка, литератора, поэта, каллиграфа и «мастера красноречия».
Завершив учение (в какие годы, неизвестно), он стал служить секретарем при разных хакимах, а затем в качестве мунша (эмирского секретаря) был привлечен ко двору. В официальной версии истории Сами пишет, что это произошло в начале царствования Музаффара.
Во время войны России с Бухарой Сами находился при эмирском войске в качестве «наблюдающего за событиями.» — вакаинагар, как он называет себя в Та'рихи-и салатин-а мангитийа.
Работа в должности продолжалась и при преемнике Музаффара эмире 'Абдалахаде. Сами в составе бухарского посольства сопровождал будущего эмира, тогда еще наследника престола, при поездке в Петербург на коронационные торжества в связи с вступлением в 1881 г. на престол императора Александра III. В Тухфа-и шахи имеется сообщение об этой поездке и высказывается намерение написать о путешествии и своих впечатлениях отдельную книгу[24]. Это единственная поездка в Россию, о которой упоминает сам автор, тогда как Хаджй Ни'маталлах Мухтарам в своем тазкира пишет, что за время службы при 'Абдалахаде Сами несколько раз бывал с посольствами в России[25].
При дворе 'Абдалахада Сами состоял лет десять-одиннадцать. Причина его изгнания точно неизвестна, но, по-видимому, заключается в том, что он не скрывал своего оппозиционного отношения к окружающей его обстановке в эмир-ском дворце. В своих поэтических произведениях этого периода он обличал придворную знать, предававшуюся праздности и порокам. В Намуне-и адабийат-и таджик С. Айни приводит несколько таких стихотворений. В одном из них Сами, говоря о своем времени, пишет, что «мелодия правды улетела с земли на небеса». В другом он осуждает праздную, развратную жизнь знати, приближенных эмира. В третьем Сами обрушивается на самого эмира. В условиях эмирской Бухары это было слишком смело и не могло остаться безнаказанным.
После удаления от двора началась полная лишений старость. С. Айни, познакомившийся с Сами в доме Шарифджан-Махдума[26] и знавший образ его жизни в этот период, рассказывает, что Сами остался без всяких средств к существованию, жил в крайней бедности и деньги на пропитание большой семьи зарабатывал перепиской своих и чужих произведений. С. Айни сообщает, что Сами занимался перепиской по 15—16 часов в день и к концу жизни (за три-четыре года до смерти) ослеп.
Придавленный нуждой и физическими недугами. Сами в последние годы жизни находился в состоянии крайнего морального угнетения. Сохранилась написанная им в это время касыда[27], исполненная глубокого пессимизма, в которой содержится обращение к смерти как к избавлению от страданий. И вот, стоя уже на пороге смерти. Сами пишет свою «Историю мангытских государей», в которой без предвзятости, рассчитанной на благосклонность правителей, осветил современные ему события истории Бухары.
Литературное наследство Сами состоит из многих произведений различного характера в прозе и стихах. Краткий перечень их приведен в тазкира С. Айни Намуне-и адабийат-и таджик. Ознакомление с теми из них, которые хранятся в Институте востоковедения Академии наук УзССР, приводит к заключению, что они представляют для нас немалый интерес как историко-литературные памятники, отражающие отдельные стороны жизни Бухарского ханства второй половины XIX и начала XX в.
Кроме описанных Тухфа-и шахи и Та'рих-и салатин-и мангитийа, у Сами имеется еще третье историческое сочинение — история мангытской династии в стихах под названием Дахма-и шахан («Гробница царей»)[28].
Из 30 листов этой рукописи только последние 12 представляют самостоятельное произведение Сами, а в первой половине переписана сатирическая поэма Садика-мунши[29] о представителях аштарханидской династии (от Субханкули-хана до 'Абдалму'мина, сына Абу-л-Файза). Садик излагает историю этих лиц в форме их собственного рассказа о своих деяниях, якобы подслушанного автором у гробниц умерших правителей. В том же плане Сами продолжает повествование, присоединив к нему мангытских правителей (от Мухаммад-Рахйма до Музаффара включительно). Таким образом получился ряд весьма интересных характеристик сменявших друг друга эмиров. Мухаммад-Рахим выступает как высокомерный гордец и жестокий человек. Страх перед предполагаемыми претендентами на престол толкает его на кровавые расправы с ни в чем не повинными людьми. Насраллах нарисован мрачными красками как убийца, который и в загробном мире постоянно дрожит от страха перед встречей со своими жертвами в день страшного суда.
В характеристике Музаффара подчеркивается хвастливость, с которой он повествует о своих победах в начальный период царствования. Отмечается также, что после прекращения с помощью русских войск мятежей в стране эмир перестал заниматься государственными делами и предался праздной жизни.
В Институте востоковедения Акадегнии наук УзССР хранится уже упомянутое выше произведение Сами, известное по спискам под различными названиями: Рисала-и инша[30] («Трактат о письмоводстве»), Танзих ал-инша[31] («Очищение стиля письма»), либо Маназир ал-инша[32] («Виды стилей письма.»). Написанное в 1882-83 г. по поручению первого везира Бухары Астанакула-кушбеги, оно представляет собой руководство для мирз (писцов). В начале книги автор пишет, что необходимость составления такого руководства вызывается отсутствием хорошо подготовленных секретарей, в то время как ханство в них очень нуждается. Обязательным для мирз он считает не только грамотность, но также и хорошее знание литературы, поэзии и т. п. В качестве образцов для подражания при составлении официальных бумаг Сами приводит различного рода документы и письма, в частности, из переписки между бухарским и русским правительствами. Приводит он также и примеры из таджикской художественной литературы, например из произведения Зайнаддина Васифи Бада'и' ал-вака'и' и др.
Существует составленная Сами антология, в которой представлены десять наиболее выдающихся бухарских поэтов второй половины XIX
