Жизнь картлийских царей - Леонти Мровели
Поэтому вполне вероятно, что Леонти Мровели, которому впоследствии было приписано авторство «Жизни картлийских царей», явился своеобразным систематизатором грузинской исторической традиции[25]. Свою работу древнегрузинский автор провел с определенной политической тенденцией, соответствующей требованиям объединительного движения в Грузии XI в. (об этой стороне хроники мы неоднократно говорим в своих комментариях).
Приписываемая Леонти Мровели хроника имеет все типичные особенности древних литературных источников[26] (хронологические несуразицы, слабые указания на социальные отношения и т. п.). Кроме того, древнегрузинский автор (или его источники) наряду с письменными данными широко пользовался устными преданиями и мифологическими сюжетами, по-своему преломляя в них действительные события прошлого. Мровели обращался к описанию соседних с Грузией народов зачастую лишь в связи с освещением истории своей страны. Поэтому мы мало что узнаем о событиях на Северном Кавказе, если они не имели какого-либо отношения к Грузии. Несмотря на это, «Жизнь картлийских царей» является необходимым источником для истории взаимоотношений этих народов, для освещения той важной роли, которую играли в древности предки современных адыгов, осетин, балкарцев, вейнахов, дагестанцев в исторических судьбах Грузии и всего Закавказья.
* * *
Начало научному изучению хроники Л. Мровели, как и всего свода «Картлис цховреба», было положено в XVIII в. грузинским царем Вахтангом VI (1675—1737), когда созданная им комиссия «ученых мужей» приступила к «обновлению» ранее имевшихся списков грузинских летописей. В специальном «уведомлении», составленном в довольно туманном стиле, говорилось, что царь Вахтанг созвал ученых мужей, собрал «разрозненные» и «искаженные» переписчиками «в смутные времена» «Жития Картли» и, используя «истории» армян и персов, повелел написать «Картлис цховреба».
В течение последующих более чем ста лет свод грузинских летописей был известен в этом «вахтанговском» варианте. «Уведомление ученых мужей» ввело в заблуждение текстологов «Картлис цховреба», считавших его по преимуществу плодом «вахтанговского сочинительства». Лишь с выявлением новых списков свода, составленных задолго до рождения Вахтанга VI, стало ясно, что большая часть тех «исправлений» и «дополнений», которые вышеназванная комиссия приписывала себе, имелась в предшествующих списках «Картлис цховреба»[27].
После присоединения Грузии к России среди русских ученых, а через них — и в Западной Европе возник интерес к грузинским письменным памятникам. С этого времени приступают к их изучению и публикациям[28]. Первым публикатором и одним из наиболее серьезных интерпретаторов КЦ был член Российской Академии наук Марий Иванович Броссе (1802— 1880)[29].
Публикации грузинских письменных памятников имели большое значение для изучения присоединенного к России края. Открылась возможность судить по собственно грузинским источникам не только о Грузии, но и о сопредельных с нею народах. Но исследовательская деятельность М. И. Броссе и его учеников во многом оказалась зависимой от традиционных взглядов грузинской историографии: упрощенный подход к сведениям летописей, отсутствие сколько-нибудь удовлетворительного сравнительного их анализа. Тем не менее своими трудами М. И. Броссе создал предпосылки для критического пересмотра этой традиции, хотя полное ее преодоление стало возможным лишь значительно позже и связано оно с именами Н. Я. Марра, И. А. Джавахишвили, Е. С. Такайшвили и их учеников.
Первые же публикации грузинских летописей вызвали самые разноречивые суждения о них. Если М. И. Броссе, В. де Сен-Мартен, Д. 3. Бакрадзе и др. рассматривали ранние части КЦ как важный источник для изучения истории грузин и других народов Кавказа, то в противоположность им К. П. Патканов и некоторые другие ориенталисты отказывали им в какой-либо ценности. Эти противоречивые мнения о ранних грузинских источниках следует объяснять методологическими установками источниковедческих исследований того времени. Как справедливо писал С. Н. Какабадзе, «исследователи подходили к вопросу чисто внешне, мало заботясь о внутреннем анализе текстуального материала, как, например, Патканов и Ланглуа, или же подступали к летописям с заранее составленным предубеждением, основанным на ложно понятом представлении о национальном достоинстве»[30].
Особенно развернутую деструктивную критику ранних частей КЦ дал К.П. Патканов[31]. Основная его мысль сводилась к тому, что они являются неудачным «измышлением», что автор грузинской хроники не мог пользоваться какими-либо местными источниками, ибо их в Грузии не было, что подлинной «историей Грузии» является сохранившийся армянский перевод грузинской летописи, а изданный М. И. Броссе свод КЦ будто бы был сочинен самим Вахтангом VI и т. д. Все эти и прочие мысли Патканова уже тогда были подвергнуты критике.
В 1884 г. Д. З. Бакрадзе обнаружил список «Картлис цховреба», составленный в 1636—1646 гг. и получивший название «Списка царицы Мариам». Работа Д.3. Бакрадзе была, по существу, первым научным исследованием, посвященным анализу КЦ[32]. Кроме того, статья Бакрадзе носила программный характер: в ней намечались конкретные пути дальнейшего критического изучения древнегрузинской исторической литературы.
Вскоре был обнаружен новый свод древнегруэинских летописей, так называемое «Обращение Картли» («Мокцевай Картлисай»), составленный не позже середины Х в.[33] и служивший автору (или авторам) ранних частей КЦ в качестве источника, как об этом говорится в самом тексте «Жизни картлийских царей».
В 1913 г. И. А. Джавахишвили выявил еще один, более ранний список КЦ («Список царицы Анны»), а в 1922 г. — третий, «довахтанговский», «список Чалашвили», созданный в XVI в.[34]
Вскоре после публикаций Д. 3. Бакрадзе вышел в свет третий том «Осетинских этюдов» В. Ф. Миллера[35]. В специальном экскурсе, посвященном анализу письменных источников по истории осетинского народа, Миллер писал, что среди сведений, сообщаемых древними авторами о прошлом осетин, на первом месте должны быть поставлены грузинские источники. Миллер дал образцовый для своего времени анализ ранних частей «Картлис цховреба»; именно он впервые сделал «внутренний анализ текстуального материала грузинской хроники», об отсутствии которого у дореволюционных исследователей писал С. Н. Какабадзе. К сожалению, заслуги В. Ф.
