Лисий перевал : собрание корейских рассказов XV-XIX вв. - Антология
— Что за человек этот старый чиновник, — увидя Квирина, спросил китайский посол, прибывший в нашу страну. — Отчего и платье, и шляпа у него такие изношенные?
— Да это лекарь, — ответили ему. — Он отказывается от платы за лечение, люди и не дают ему ничего. А свою одежду и шляпу он постоянно держит в закладе в харчевне. Потому и ходит в таком отрепье!
Посол переменился в лице и выразил Квирину свое уважение.
ВСТРЕТИЛСЯ С ГОСУДАРЕМ
Чиновник Чхве Чи, после того как выдержал экзамены, много служил на провинциальных должностях.
На одиннадцатом году своего правления государь Сечжо собрал у беседки Кёнхвену литераторов и проверял, кто из них на что способен. Чи, декламируя стихи, долго бродил около беседки и в конце концов неожиданно для себя попал в парк, расположенный позади дворца. А Сечжо, в простой одежде, вышел как раз в этот парк прогуляться. Чхве Чи же, никогда не видевший государя, не поклонился ему в пояс, как следовало бы при встрече.
— Ты кто такой? — спросил Сечжо. — Как посмел самовольно явиться в дворцовый парк и не кланяешься мне, как положено?!
— Я литератор, — ответил Чхве Чи. — А низко кланяться полагается только государю. А вы-то кто такой, что требуете особых поклонов?!
Чхве Чи в душе знал, конечно, что перед ним не простой человек, но думал, что это, пожалуй, сын государев или кто-нибудь из придворных. Он прошел немного вперед и присел на обочине дорожки.
— Послушай-ка, нахал, — возмутился государь, — ты часом не Юань Жан[64]? Ну, чего тут расселся?!
Немного погодя явились придворные чиновники и фрейлины, стали почтительно прислуживать Сечжо. Тут только Чхве Чи и догадался, что судьба свела его с государем. Он очень испугался, низко кланяясь, умолял простить его. А Сечжо вошел в беседку Сохёнчжон, велел позвать Чхве Чи, завел с ним разговор о конфуцианских канонах и исторических книгах. На все вопросы вана Чи отвечал обстоятельно, подробно, выказав глубокое понимание смысла обсуждаемых вопросов. Государь остался очень доволен, велел поднести ему вина. Потом Чхве Чи подносили чарки еще и еще, и он каждый раз выпивал все до дна. Однако сколько ни пил, совсем не пьянел, цвет лица у него оставался обычным.
— Да, этот конфуцианец хорошо разбирается в законах природы и разума! — воскликнул Сечжо и тут же назначил Чхве Чи на должность чиновника в конфуцианском училище.
ТЕСТЬ ГОСУДАРЯ
Тесть государя, достопочтенный Мин Ёхын, каждый день, закончив казенные дела во дворце и возвращаясь домой, заходил к соседу в сад поиграть в шахматы.
Однажды он так же вот зашел к соседу в простой одежде. А старика соседа дома не было. Ёхын ожидал хозяина, одиноко сидя в беседке. Но вот в дом явился и второй гость — некий писарь. Он спросил у мальчика-слуги, где хозяин.
— Хозяин изволил выйти, а куда — не знаю! — ответил слуга.
А писарь этот служил как раз в подчинении у достопочтенного Мина, но совсем недавно и даже в лицо не знал своего начальника. Не знал он и того, что Мин сейчас находится здесь. Писарь вошел в беседку, снял обувь и спросил у Мина:
— Вы где проживаете, почтенный?
Заметив рядом шахматы, писарь еще спросил:
— Ну а в шахматы играть умеете?
— Ходить фигурами умею.
— Тогда, может быть, сыграем одну партию?
И они стали играть. Во время игры достопочтенный спросил:
— А вы по какому делу пришли в этот дом?
— Да вот пришел представиться самому государеву тестю. Знаю, что он бывает здесь каждый день.
— А если я и есть тот самый тесть?
— Да уж не курице кукарекать по-петушиному! — воскликнул писарь.
Не прошло много времени, как появился старик хозяин. Он повалился в ноги Мину и, прося прощения, сказал:
— Ваша светлость! Я-то ведь не думал, что вы и сегодня изволите ко мне зайти!
И хозяин принялся бесконечно извиняться, умоляя простить его, а писарь схватил свои сапоги и в ужасе выскочил из беседки.
— Этот новый писарь хоть и провинциал, — сказал достопочтенный Мин, — однако человек он толковый. Старателен, неглуп!
После этого случая Мин обратил внимание на писаря, стал обходиться с ним весьма великодушно.
БРАТ БОДХИСАТТВЫ
Великий князь Хорён, второй старший брат государя Сечжона, был ревностным буддистом. По любому малейшему поводу отправлялся он в храм, совершал большое моление с жертвоприношениями, целый день клал глубокие поклоны, вознося горячие молитвы Будде.
Однажды великий князь Яннён, который тоже был старшим братом Сечжона, явился в храм вслед за Хорёном вместе с несколькими своими наложницами, с собаками и соколами. Он кучей свалил на каменные ступени храма битых зайцев и фазанов, принялся тут же жарить мясо, подогревать вино. Затем, напившись и наевшись до отвала, Яннён с женщинами вошел в храм и продолжал там безобразничать так, как будто вокруг никого не было.
— Ах, старший братец! — переменившись в лице, воскликнул Хорён. — Как недостойно вы себя ведете. Не боитесь разве что попадете в ад в будущей жизни?!
— Да ведь говорят же, — усмехнулся Яннён, — что все родственники высоконравственного и добродетельного человека вместе с ним попадают прямо в рай. А я ведь твой родной брат да еще и брат самого государя. Так почему же мне не погулять вволю при жизни? А умру — прямехонько попаду в рай как брат бодхисаттвы. Нет, братец, в аду мне не бывать!
ГРАНИЧИТ ЛИ КОРЕЯ С ЯПОНИЕЙ?
Государь Сечжо на закате жизни часто хворал, постоянно мучила его бессонница. Поэтому он собирал у себя многих литераторов и ученых, устраивал диспуты по конфуцианским канонам и историческим книгам. А то еще призывал людей остроумных и веселых, умевших разогнать тоску, рассмешить человека.
Чхве Ховон и Ан Хёре были геомантами. Оба очень упрямые, они ни в чем не соглашались друг с другом, всячески старались поддеть один другого.
— Земли нашей страны, — сказал однажды на собрании у вана Хёре, — соприкасаются с землями Японии.
— Да ведь Японию отделяет от Кореи безбрежное море в тысячи ли! — засучив рукава, закричал на него Ховон. — Как можно говорить, что эти страны граничат?!
— Так море-то ведь сверху, — спокойно возразил Хёре, — а под водой — земля же. А если это так, то разве земли Кореи и Японии не соприкасаются?!
А Чхве Ховон и слова вымолвить не смог. Эти два человека и во всем так старались провести один другого. Особенно же силен в этом был Ан
