Месть Акимити - Автор Неизвестен
Сцена восьмая
Ондзоси продолжал: «Хоть и говорят, что девятиярусная пагода высока, но ласточка взмывает в небо, и пагода остаётся внизу. Лезвие меча остро, но камень им не заточишь. Бамбуковая роща тянется вверх, но до неба Торитэн[152] не дотянется. Мост Яцухаен — Восемь мостов — на реке Микава[153] — может показаться похожим на лапы паука. Те, кто укрылись под одним деревом, и те, кто зачерпнул ладонями воду одной реки, — связаны между собой предопределением прошлой жизни. Маленькая флейта — охотничий манок — зовёт осенью оленя, и он погибает, любовь — вот в чём причина. Даже когда летом насекомое попало в огонь, мы всё смотрим, волнуемся, уж не был ли то сверкающий жук-листоед[154]. Говорят, даже те существа, у которых нет сердца, могут заблудиться на дороге любви. Кем бы ты ни была, но я, столичный житель, покинул обитель девятислойных облаков[155] ради этого далёкого края. Я знаю, нас с тобой ждёт Залив встреч. Что скажешь?»
Дзёрури ответила так: «Уходи, столичный человек. Завтра днём или завтра к ночи моя мать Тёся узнает, что слуга торговца золотом дерзнул приблизиться к её дочери. Она велит воинам вывести тебя на дорогу и отдать в руки торговца. И когда тебя казнят или сошлют, уж не жалей тогда о своей мимолётной жизни! Уходи, столичный человек!»
— Пусть завтра будет всё, что угодно. Даже если меня завтра сошлют, для меня это будет почётно.
Когда Ондзоси ответил так, Дзёрури подумала: «Этот человек мудр во многом. Но попробую-ка я обмануть его». Она сказала так:
— Я не говорю тебе окончательного «нет». Но вот что я должна рассказать тебе: весной прошлого года умер мой отец, в память о нём до третьей годовщины его смерти я должна прочесть тысячу сутр. В полдень я читаю одну сутру, ночью я десять тысяч раз повторяю молитву и читаю сутру Амиды. Таким образом, я неустанно совершаю заупокойную службу по отцу. Когда пройдёт третья годовщина его смерти, если с этим домом в Яхаги и со мной ничего не случится, тогда можешь просить меня стать твоей женой. Жизнь и смерть подобны вращению колеса. Повернётся так — и, может быть, мы и не встретимся. А может, будет так, как ты хочешь. Я трепещу перед сутрами. Уходи, столичный человек.
Ондзоси отвечал так.
— Теперь ты послушай меня. Остановленный препятствием ручеёк в конце концов найдёт выход и потечёт дальше. Коленца бамбука будут расти и расти, так и мечты — бесконечны. Один благочестивый индийский монах влюбился в дочь персидского шаха, и их сын стал министром[156]. Причина этого тоже любовь. А вот настоятель храма Сига[157] в восемьдесят три года влюбился в Кёгоку — любимую жену императора Уда[158]. Поскольку настоятель лицом был невзрачен, а Кёгоку было семнадцать лет, то он подошёл к занавескам, а она только протянула ему руку. Получив в подарок только эту протянутую руку, настоятель сочинил такое стихотворение:
Ранней весной
В первый день крысы
Только возьму в руки
Метёлочку-тамахабаки,
Как слышу звуки счастья[159].
Кёгоку ответила ему:
Что ж,
Ты ведь знаешь
Истинную дорогу.
Так веди же меня!
Слышу звуки счастья.
Настоятель всего лишь взял её за руку, но Кёгоку необыкновенным образом забеременела и вскоре родила в провинции Этидзэн, на границе между заливом Цуруга и Каидзу в горах Арати. Когда посмотрели, у ребёнка оказалось шесть лиц и двенадцать рук. С тех пор эти горы, которые раньше назывались горами Араси, стали называться горами Арати, что означает кровотечение при родах[160]. Этот ребёнок тут же поднялся на небо Тосоцутэн[161]. По прошествии восьмидесяти миллионов кальп[162] он спустился с неба Брахмы[163] и появился в заливе Цуруга в облике
