Гуляка и волшебник. Танские новеллы (VII-IX вв.) - Антология
Вскоре Ли И поехал на восток. Но не успел он прибыть на место службы, как попросил отпуск, чтобы посетить своих родителей[69] в Восточной столице. Еще до его приезда мать решила женить сына на двоюродной сестре из рода Лу. Заочный сговор уже состоялся. Матушка Ли И была женщина строгая и решительная, юноша не посмел ослушаться. Ему оставалось лишь вежливо поблагодарить ее. Сразу же был назначен день свадьбы.
Род Лу тоже считался очень знатным. Жених должен был потратить миллион на подарки и приемы. Меньшим обойтись было невозможно. Семья Ли И давно уже обеднела, надо было занять деньги. Юноша объехал всех родных и знакомых в поисках денег, пересек даже реки Цзян и Хуай. На это ушла вся зима. Ли И нарушил клятву верности и со дня на день откладывал поездку к своей возлюбленной. Он не подавал о себе никаких вестей в надежде, что она отчается и перестанет ждать. Родных и друзей своих он просил ничего не сообщать ей о нем.
Время шло, а посланцев Ли И все не было. Сяо-юй пыталась хоть что-нибудь узнать о нем. Каждый день до нее доходили пустые и противоречивые слухи. Сяо-юй обращалась к гадалкам, посещала шаманок. Тревога и печаль ее все росли. Так прошло больше года. Сяо-юй чахла от тоски в своих одиноких покоях и наконец тяжко заболела. Писем по-прежнему не было, но она не теряла надежды. Щедро одаривала родных и знакомых, лишь бы они принесли ей какую-нибудь весть о любимом. На это требовалось много денег, и Сяо-юй тайком посылала своих служанок продавать одежду и драгоценные вещи.
Чаще всего служанки ходили в лавку торговца Хоу Цзин-сяня подле Западного рынка.
Как-то раз Сяо-юй велела служанке Вань-ша отнести Цзин-сяню головную шпильку из пурпурной яшмы. По дороге служанка встретила старого придворного ювелира. Увидел он у нее в руках шпильку и сказал:
— Это украшение моей работы. Когда младшая дочь князя Хо впервые собиралась сделать высокую прическу, мне заказали эту шпильку и заплатили за нее десять тысяч монет. Я сразу узнал ее. А ты кто такая и где взяла эту вещицу?
Вань-ша ответила:
— Моя молодая госпожа и есть дочь князя Хо. Матушка ее впала в бедность, а госпожа моя подарила свою любовь человеку неверному и неблагодарному. Уехал он в Восточную столицу и не шлет о себе никаких вестей. Прошло уже два года; от огорчения и тревог она заболела. Теперь вот приказала мне продать эту драгоценную шпильку. Ничего не жалеет моя госпожа, лишь бы получить весть о своем любимом.
Прослезившись от жалости, ювелир воскликнул:
— До чего же она дошла! Дочь такого знатного человека, а потеряла все… Что может быть тяжелее! Даже меня, старика, до слез трогает рассказ о такой превратности судьбы!
Старик привел служанку к дочери императора и все ей поведал. Растроганная рассказом, госпожа Янь-сянь долго вздыхала и заплатила служанке за шпильку сто двадцать тысяч.
В это время Лу, невеста Ли И, была в Чанъани, а сам он, собрав наконец нужные ему средства, вернулся к месту своей службы в Чжэнсянь. Но вскоре, в двенадцатую луну, снова попросился в отпуск, чтобы съездить в Чанъань по своим брачным делам.
Тайно поселился он в тихом, уединенном месте, чтобы люди не узнали о его приезде.
Но был у него троюродный брат Цуй Цзю-мин, человек ученый и очень добрый. Частенько вместе с Ли И бывал он у Сяо-юй в прежние времена, пил и веселился с ними. Каждый раз, когда доходили до него вести о Ли И, он сообщал их Сяо-юй. Она, в свою очередь, часто посылала Цуй Цзю-мину топливо и одежду, и тот был очень ей благодарен. Как только Ли И приехал в Чанъань, Цуй Цзю-мин поспешил известить об этом Сяо-юй.
— Как можно поступать так бессердечно! — воскликнула она в отчаянии.
Сяо-юй просила знакомых и родных уговорить Ли И прийти к ней. Но он хорошо понимал, что Сяо-юй заболела по его вине. Ведь он опоздал к сроку и нарушил клятву! Ли И стыдился своего жестокого поступка и ни за что не соглашался пойти на свидание. Он рано уходил из дому и поздно возвращался, чтобы посланцы Сяо-юй не застали его.
А девушка день и ночь лила слезы, не спала, не пила и не ела. И думала только о том, как бы еще хоть раз в своей жизни повидать любимого. Тоска и волнение ее росли с каждым днем, и наконец силы оставили ее: она уже не могла подняться с постели.
Тем временем в Чанъани постепенно начали распространяться слухи об этой истории. Люди с чувствительным сердцем и благородной душой были растроганы преданностью Сяо-юй и возмущены низким поступком Ли И.
Наступила третья луна — время веселых прогулок. Ли И с приятелями отправился в Храм Высокого Почитания полюбоваться на цветущие пионы.[70] Друзья прогуливались вдоль восточной галереи и сочиняли стихи. Некий Вэй Ся-цин из Цзинчжао, близкий друг Ли И, упрекнул его:
— Погода сегодня чудесная, деревья и травы в роскошном цветении. Жаль мне Сяо-юй, она горюет в одиночестве! Вы жестокий человек, если смогли ее бросить. Благородный муж так не поступает.
Пока Вэй Ся-цин усовещевал Ли И, к ним приблизился какой-то незнакомец богатырского сложения. Он слышал их разговор. Неизвестный был одет с изяществом, но скромно и держал под мышкой лук; лицом он был красив, как бессмертный дух. За ним следовал слуга — коротко остриженный мальчик, по виду иноземец. Внезапно неизвестный сложил руки в знак приветствия и обратился к Ли И с такими словами:
— Не вы ли господин Ли И, десятый в роду? Я сам из Шаньдуна и прихожусь вам дальним родственником по женской линии. Хоть у меня и нет литературных талантов, но, поверьте, я умею ценить их. Я много слышал о вас и давно
